Сам Номер Один, как понял Макс, на эшафот не собирался.

- Впрочем, я тоже, - сказал себе Макс, - я увижу торжество коммунизма на земле.

Пан Крук перевел ему в Женеву отличный задаток. Остальные деньги Волк должен был получить по окончанию операции. Он намеревался, вернувшись из России, изменить завещание. Судя по всему, племянник революцией не интересовался и рос таким же буржуа, как его покойный отец. «Посмотрим,- думал Макс, - может быть, я кого-то встречу в Москве, в столице..., Настоящую женщину, - говорил себе он, - как Марта, как Бет..., Если бы они разделяли мои взгляды..., - он вспомнил прозрачные, зеленые глаза кузины и отчего-то поежился.

- Если она тоже погибнет, - сказал себе Макс, - Федор Петрович мне будет благодарен. Очень надеюсь, что он будет держать себя в руках и не приблизится к кузине Эжени. Если на нее надавить, Эжени признается, что он здесь. Тогда нам ничего не удастся.

Они остановились на экипаже. Его светлость, в отличие от семьи Кроу, не ездил на метрополитене и вообще, передвигался по Лондону в бронированной карете.

- Значит, - хмыкнул Волк, - нам нужно усадить его в заранее подготовленный кеб.

- Он никогда на такое не пойдет, - удивился кто-то из фениев, - он очень осторожен, у него охрана...

- Пусть будет охрана, - Волк затянулся папиросой, - мистер Кроу и его жена вызовут экипаж. На козлы сядет наш человек, разумеется. Бомбу мы спрячем в потайном отделении, вот здесь, - Волк развернул чертеж: «Пусть охрана хоть весь кеб обнюхает. Ничего они не отыщут».

Девочку Волк предполагал похитить еще до взрыва. Кебу должны были перегородить дорогу два экипажа с вооруженными террористами, в суматохе Люси предстояло пропасть, а потом бы сработала бомба. Волк сказал своим ребятам: «Остальное будет историей. Никто не выживет».

Он услышал снизу свист. Подросток в разбитых башмаках, с немытой головой, поднял лоток: «Мистер, папиросы не нужны?».

Дермоту О’Лири исполнилось семнадцать, юноша просто был невысоким. Волк посмотрел в честное, наивное, испещренное веснушками лицо. Боевик «Невидимых», убивший с десяток британцев, прицепил пачку папирос к веревке. Волк бросил Дермоту медь и распечатал пачку. О’Лири следил за пансионом в Блумсбери.

- Рыжий здесь, - прочел Волк. Он, едва заметно, кивнул: «Отлично». Макс указал глазами на восток. Мальчишка вразвалочку направился прочь.

Волк соскочил с подоконника и натянул холщовую куртку. Пора было идти в доки, на Собачий Остров. В подвале полуразрушенного склада, они разместили, тайную мастерскую, где готовились бомбы.

Каноник нашел внучку на грядках с капустой. Мария внимательно рассматривала кочан, указывая на что-то садовнику. Она повернулась к Аарону:

- Почему дедушка побледнел? Он себя хорошо чувствовал, ни на что не жаловался...

Мария, конечно, шутила, когда говорила, что хочет выйти замуж для того, чтобы открыть лавку. Девушка и не думала о поклонниках. Они с дедом жили скромно. Мария преподавала девочкам в воскресной школе при соборе, писала статьи в сельскохозяйственные журналы и вела расчетные книги. В конце лета они с дедом съездили в Лондон, в контору Бромли. Мария узнала, что у нее есть свой счет, на который, все это время, аккуратно поступали проценты.

- Осенью вам исполнится восемнадцать лет, мисс Корвино, - вежливо сказал Бромли, - и вы, по распоряжению его преосвященства, сможете распоряжаться этими средствами. Без ограничений, - он протер очки шелковым платком.

Дед ждал ее в приемной. Выйдя из кабинета Бромли, спускаясь по лестнице, Мария считала в уме. На сорок тысяч фунтов она могла бы не только открыть лавку и начать производство сосисок и бекона, но и купить еще земли. Однажды, за обедом у Кроу, девушка заметила:

- Странно, дядя Питер, что мы давно ездим по железной дороге, используем силу пара, а землю до сих пор пашем лошадьми. У нас есть маслобойки, другие аппараты, но этого мало.

- Когда будет создан компактный двигатель внутреннего сгорания, - вмешалась Люси, - и мы пересядем с кебов на самодвижущиеся тележки, каждый фермер сможет купить автоматическую машину для обработки земли, с плугом. Только, к сожалению, - девушка вздохнула, - пока такой технологии не существует.

Люси устроила в подвале особняка на Ганновер-сквер химическую лабораторию.

- С тех пор, как бабушка и дедушка переехали в Мейденхед, - сказала она, показывая ее подругам, -некому больше ворчать, что здесь все может взорваться. Мама и папа меня поддерживают.

- А может? - поинтересовалась Мария, рассматривая аккуратный дубовый стол, вдоль стены, простой, грубый табурет, ряды реторт и колб, стеклянные банки в кладовке с написанными химическими символами. Полукруглое окно под потолком закрывали холщовые шторы. Люси нажала на какой-то медный рычажок, на стене.

- Лампы Суона! - ахнула Джейн, глядя на мерцающий, белый свет: «Ты уговорила дядю Питера и сюда провести электричество».

Особняки Кроу и Холландов одними из первых в Лондоне были оборудованы такими лампами. Питер предложил электрифицировать и поместье в Мейденхеде. Отец отмахнулся:

- На девятом десятке, милый, все, что мне надо, я и при керосиновой лампе прочитаю. Придется стены долбить, начнется шум, пыль..., Здесь ребенок..., - Мартин и Сидония часто забирали у Мирьям маленького Николаса.

- У тебя клиника, милая, - говорила Сидония, - больные. Ник еще маленький. Пусть с нами побудет, потом он в Итон поедет..., - Ник отлично управлялся с лодкой на Темзе, слушал рассказы Мартина о Китае и Сибири, и занимался географией. Он хотел стать исследователем Арктики, как его покойный отец.

Королева Виктория назначила вдовствующей леди Кроу большую пенсию от короны. Мирьям купила хороший дом на Харли-стрит. На первых этажах она открыла лечебницу для женщин, с операционной и двумя палатами, а на третьем была ее квартира. Люси и Джейн учились по соседству, в Королевском Колледже для девушек, и часто забегали к Мирьям на чашку чая. Джейн тоже хотела стать врачом. Она собиралась поступить в Лондонский женский медицинский институт, где преподавала доктор Кроу. Занимались студентки в госпитале, в Хэмпстеде. Там работал Грегори Вадия. Три года назад королева Виктория одобрила новый закон, по которому лицензию врача выдавали вне зависимости от пола кандидата. Марта усмехнулась: «Помогли твои визиты во дворец».

Мирьям вздохнула:

- Она говорит, что стоит мне с ней посидеть, поиграть в карты, и ей сразу становится легче. Я ей советую диету, физические упражнения. Она вспоминает своего покойного мужа, я Стивена..., -Мирьям велела себе не краснеть. Довезя ее из Америки до Лондона, Петр отправился в Гарвард. Когда юноша возвращался на каникулы, они встречались только за семейными обедами.

- Надо вырастить Ника, - говорила себе Мирьям, - хватит. Бабушка пишет, что я должна жить спокойно, работать, заботиться о ребенке.

Петр после Америки уехал в Африку. Мирьям заставляла себя не думать о нем. Иногда, ночью, в своей спальне, она позволяла себе вспомнить его нежные, горячие губы, на «Вороне», его шепот: «Я люблю тебя, так люблю...»

Когда она показывала девочкам клинику, Люси поинтересовалась: «А что это за дверь, тетя Мирьям?»

- Кладовка, для лекарств и перевязочных материалов, - спокойно ответила женщина.

Мирьям не рисковала. Грегори ей ассистировал только в госпитале. На Харли-стрит, у нее работала доверенная медицинская сестра, миссис Дженкинс, работавшая еще с Флоренс Найтингейл. Мирьям помнила ее со времен своей работы в госпитале Миддлсекс и переманила к себе в клинику. Пожилая женщина была на Крымской войне, в Южной Африке и умела держать язык за зубами. По закону то, что делалось за этой дверью, каралось пожизненным заключением для врача и всех, кто ему помогал. Там находилась маленькая операционная и каморка с одной койкой. Узкая лестница вела во двор. Ключи от задней двери имелись только у Мирьям и медсестры. Доктор Кроу всегда сопровождала пациенток до дома, в кебе. Мирьям укладывала женщин в постель и несколько раз навещала их после операции. Иногда к ней приводили и молоденьких девушек. Матери платили любые деньги, чтобы скрыть, что произошло с их дочерями.