За ужином она пила родниковую воду, но согласилась пригубить вина Горовицей.

- Шабат, кузина Амада, - смешливо сказал Джон, указывая на свечи, - я знаю, так положено. Наш с вами дядя Джошуа виноград в Калифорнии выращивает. Оно совсем, сладкое, это вино.

Она облизала губы:

- Правда, как мед. Папа мой к алкоголю не притрагивается, индейцам его нельзя. Спасибо, - Амада вернула оловянную флягу:

- Приезжайте в гости, кузен Джон, - Амада быстро начертила ему, как добраться до типи Меневы. Джон отметил на карте расположение индейского лагеря. Юноша нарисовал кузине, где находится седьмой полк Кастера.

- Мы сделаем съемку местности и отправимся назад, на восток, - Джон сел в седло, - но я обязательно вас навещу, кузина, пока я здесь. Я очень рад, что мы встретились…, - он, озабоченно взглянул на типи: «Может быть, проводить вас…, - Джон замялся, - домой? Вы девушка, одна…»

Прерия была пустынна, на западе заходило солнце. Амада рассмеялась: «Я три года одна охочусь. Здесь безопасно, кузен, - она лукаво кивнула на свою винтовку с оптическим прицелом: «Я завтра, на рассвете, к папе отправлюсь».

- Она бизона убила, - восторженно подумал Джон, оглядываясь. Кузина стояла у своего типи, высокая, прямая, и махала ему. Джон, помахал в ответ своим стетсоном:

- Если бы она в Англию приехала, с отцом…, Мне кажется, папе и маме она бы понравилась…, - он вспомнил рассказы Амады о горной долине, о холодном озере и водопадах, о медведях гризли и пумах. Юноша решил:

- Попрошу дядю Дэниела отпустить меня, ненадолго. Они родственники, ничего страшного. Амада меня на охоту возьмет…, Петр убивал медведей, когда в Сьерре-Неваде жил, и я смогу.

Всадник превратился в черную точку. Амада убрала остатки мяса. Девушка присела на тканое одеяло, закурив самокрутку. Табак был крепким, индейским. Она смотрела вслед Джону:

- Хороший юноша. Папа не зря говорил, что у нас достойные родственники. Может быть, - она положила голову на колени, - я доживу до того времени, когда индейцы начнут учиться в колледже, заседать в Сенате…, Здесь, - Амада огляделась, - на нашей земле.

Прерия засыпала. В небе, на востоке, светили слабые, звезды, трещали кузнечики, где-то вдалеке выл койот.

- Моя земля, - Амада, застыв, слушала звуки вокруг, - моя страна.

Она потушила самокрутку, и завернулась в одеяло, приникнув щекой к прохладной траве. Она спала и видела родные горы, блеск озерной воды. Она вдыхала острый запах прерии и улыбалась, успокоено, нежно.

Постоянной гауптвахты, в лагере не имелось. Полк двигался вперед, времени строить деревянные бараки не оставалось. Генерал Горовиц велел отвести Меневу в отдельную палатку. Индеец еле держался на ногах, из разбитого рта текла кровь. Его связали и держали под надежной охраной. Менева едва успел сказать, что индейцы собрались на летний праздник, как генерал прервал его:

- Хватит лгать! Вы здесь для того, чтобы напасть на подразделения армии США. Вы головорезы, смутьяны…, - он увидел, что старик открывает рот, и с удовольствием ударил вождя по лицу.

- Не хватало, чтобы он о нашем родстве начал болтать, - зло подумал Дэниел, - здесь Кастер, пойдут слухи, сплетни…, - индеец оказался крепким человеком, и не просил пощады. Он потерял сознание, скорчившись на вытоптанной земле палатки. Дэниел велел: «Воды принесите». Кастер полил ему на окровавленные, покрытые ссадинами руки. Дэниел вспомнил, как они с Максом пытали покойного Вильямсона.

- Мерзавец сдох, и Менева сдохнет, - Дэниел сбросил испачканный китель на табурет, - об этом я позабочусь.

Он вытер лицо холщовым полотенцем:

- Мою бабушку индейцы убили. Перерезали ей горло, пожилой женщине…, Мой дед не пережил ее смерти, - Кастер положил руку на плечо Дэниела: «Я понимаю. Думаете, - полковник кивнул в сторону выхода из палатки, - он все сказал?»

Батшеву Горовиц убил ее собственный сын. Джошуа давно рассказал об этом кузену. Однако полковнику Кастеру было необязательно об этом знать. Все считали давнее нападение индейским рейдом. Дэниел никого не разуверял.

Он почесал светлые волосы:

- Две тысячи человек, - Дэниел махнул на запад, - у реки Литтл-Бигхорн. Надо атаковать, Джордж, пока они не напали первыми, - Дэниел посмотрел на звездное небо, в открытом пологе палатки: «Мне и не покурить, до завтрашнего вечера. Последнюю папиросу с этим негодяем пропустил».

Дэниел старался соблюдать шабат, хотя в армии это было непросто. В субботу он не писал, диктуя или секретарю, в столице, или вестовому, в лагерях. Генерал не курил в субботу, и делал вечером благословение на вино. Солдат принес флягу с вином Горовицей. Дэниел взглянул на хронометр: «Пора бы мальчишке вернуться. Впрочем, его сведения теперь не важны. Мы точно знаем, где находятся индейцы, и мы с ними покончим».

Дэниел и дома внимательно следил, чтобы Аталия и мальчики соблюдали шабат. Он строго выговаривал жене, если заставал кого-то из сыновей рисующим, или видел Аталию с шитьем. Старший был взрослым мальчиком. Авраам, сам, иногда, поправлял Аталию. Женщина, несмотря на годы брака, путалась в разрешенных и запрещенных вещах.

Кастер ответил «Аминь» на его благословение, и они выпили:

- Надо нанести упреждающий удар, Джордж. В нашей обычной тактике, - генерал Горовиц усмехнулся.

Последний год, в стычках с племенами сиу, Дэниел настаивал на том, чтобы брать заложниками стариков, женщин и детей. Он знал, что неожиданная атака кавалерии на индейский лагерь днем оставит людей совершенно беспомощными. Мужчины разъезжались в прерию, на охоту. Слабых было некому защитить.

Дэниел присел на край стола:

- Индейцы явятся, чтобы выручить свои семьи. Нападать они на нас не будут. Мы этому Меневе, и другим вождям подсунем договор. Они добровольно покидают территорию Монтана и переселяются в резервации, - бумага лежала у Дэниела в папке с документами. Бюро по делам индейцев при военном министерстве настаивало на соблюдении законности. Конечно, они могли не согласиться. Дэниел предполагал, что такое произойдет. В лагере, по слухам, были непримиримые вожди, вроде лакоты, Бешеного Коня, ростом в шесть футов семь дюймов. Индеец весил за двести фунтов, раскрашивал лицо кровью убитых, и ходил со скальпами, привешенными к поясу.

- Они не умеют ни читать, ни писать, - презрительно добавил Дэниел, наливая себе еще вина, -посмотри на этого Меневу. Дикарь дикарем, волосы отрастил…, - кое-какие из волос Дэниел ему вырвал, когда избивал старика.

- Если не согласятся, - он вытер губы, - мы убьем заложников, и начнем с этого Меневы. Завтра, - он взглянул на карту, - подготовим рейд, а послезавтра расправимся с ними.

- Рядовой Хантингтон! - доложили с порога. Дэниел рассмеялся:

- Долго ты бродил. У нас есть сведения из первых рук, так сказать. Кроки сделал? - он, требовательно, взглянул на юношу.

- Что-то произошло, - понял Маленький Джон: «Папа мне говорил, всегда обращай внимание на мелочи, и сначала думай, а потом раскрывай рот».

Подросток увидел, что земля рядом с деревянным столом еще не просохла. Туда, недавно, вылили воду. Он заметил мелкие ссадины на костяшках пальцев дяди Дэниела. Застегнутый китель дяди выпачкали капли чего-то темного.

- Они взяли в плен кого-то из индейцев, - понял Джон, - наверняка, я не один разведчик был. Они его били…, но зачем? Дядя Дэниел бил, - юноша вспомнил голубые глаза Амады:

- Надо ее предупредить. Ее, мистера Меневу…, Дядя Дэниел меня не послушает, - горько подумал Джон, - они все узнали, у этого индейца. А если они его пытали…, - Джон вспомнил, что конституция запрещает пытки. Амада, грустно, сказала ему:

- Не все индейцы граждане страны. У меня и папы нет документов, мы отказываемся жить в резервации. Вы говорите, что дядя Джошуа вино делает, к северу от Сан-Франциско. Это раньше индейские земли были. Многие на север бежали, а кто остался, тех выселили, - красивые губы дернулись в презрительной усмешке.

- Надо их найти, завтра, - повторил себе юноша.