- Твой отец меня не похвалит, если я виски тебе налью. Держи, это из личных запасов, для Шабата вожу. Вино от дяди Джошуа.

Родников в прерии было много. Джон миновал реку Литтл-Бигхорн на севере. Подросток, с наслаждением искупался в чистой, холодной, быстрой воде. Он увидел форелей, плававших в заводи и присвистнул:

- Словно в Шотландии. Жаль, у меня удилища нет.

За весь день он заметил только стадо бизонов, что медленно двигалось на горизонте. Джон долго рассматривал их в подзорную трубу. Юноша, восхищенно, сказал коню: «Вот это да. Поближе бы к ним подобраться». Мимо него пронеслось несколько диких мустангов, а больше Джон никого не встречал. Он и не знал, что страна может быть такой огромной и безлюдной. По дороге он разговаривал с конем, рассказывая ему об Англии.

- Здесь, конечно, - задумчиво сказал подросток, - у вас всего одна железная дорога, пересекающая страну. Ничего, я уверен, что вы еще построите. И почему индейцы против прогресса? Дядя Дэниел говорил, что они устраивали налеты на строителей дороги, скальпы с них снимали…, - Джон даже поежился.

Надо было поворачивать, однако он решил еще раз осмотреть равнину. Вечерело, дул легкий, прохладный ветерок. Джон, порывшись в кармане замшевой куртки, зачем-то достал маленькое, оправленное в медь зеркальце. В Монтане, он начал бриться, хотя, в общем, ему этого пока не требовалось. Граф Хантингтон просто не хотел отставать от сослуживцев. С непривычки он украсил щеки несколькими порезами. Юноша, с удовлетворением, увидел, что царапины зажили и его не портили.

- Хотя откуда здесь девушкам взяться? - Джон разглядывал свое немного загорелое лицо:

- Белые далеко на востоке живут. В Монтане поселенцев мало, места дикие.

Прозрачные, голубые глаза смотрели прямо и весело. Джон улыбнулся: «В общем, неплохо. Где подзорная труба?». Над его головой, в синем, чистом небе, парил большой, черный ворон. Джон помахал ему и посмотрел на север. Подросток замер. В трех милях от него, на склоне невысокого холма, он увидел легкое, маленькое типи. Неподалеку горел костер, и лежало что-то черное. Рядом с палаткой никого не было. Джон убрал подзорную трубу, и проверил свой кольт. Пришпорив лошадь, граф Хантингтон поехал на север.

Вестовой помялся у входа в командирскую палатку. Генерал Горовиц и полковник Кастер склонились над большой картой. На деревянном, врытом в землю столе красовался старый, медный кофейник и пустые чашки. Пепельница сверкала чистотой. Дэниел всегда настаивал на порядке в лагере. Он безжалостно отправлял на гауптвахту даже старших офицеров, если замечал грязь в палатках и вокруг них.

- Это армия, - говорил генерал, - здесь большое начинается с малого. Солдат не должен видеть вокруг себя мусор. Тем более, это касается офицеров. Подчиненные берут с вас пример, господа. Не забывайте об этом.

Он всегда навещал больничные бараки, и заходил на кухню. Генерал ел то, что подавали солдатам. В армии Дэниел не соблюдал кашрут, только избегал, по возможности, свинины. Дома он всегда проверял, что готовит Аталия, объясняя ей:

- Ты еврейская жена и мать, ты должна заботиться о том, чтобы наш дом был кошерным. Ты воспитываешь моих сыновей, не забывай об этом.

Авраам занимался с раввином, бар-мицва у сына была через три года. Александр ходил в классы при синагоге.

- Сын Мирьям не будет евреем, - усмехнулся Дэниел, - я так и знал. Окрестила ребенка, что за позор. Я всегда был уверен, что это женское образование, эмансипация, не доведут до добра. Николас, конечно, еврей, однако он пойдет в закрытую школу, будет посещать церковь…, И ее кошерный дом не поможет. Брат ее хороший еврей, соблюдающий…, - Дэниел напомнил себе, что надо послать подарок на бар-мицву Шмуэля, в следующем году. Встретив Мирьям в Омахе, Дэниел подумал:

- Она постарела, ей за тридцать. Хорошо, что со свадьбой ничего не вышло. Мне такая жена не нужна.

Они даже не говорили о своей давнишней помолвке. Мальчик, сын Марты, съездил в Арлингтон, на могилу отца, а потом отправился в Бостон. Петр хотел поступить в Гарвард.

- И поступил, - Дэниел все смотрел на карту, - он упрямый юноша. В Марту, в кузена Степана покойного…, В Африку едет, на алмазах отличные деньги можно сделать. Но британцы будут воевать с бурами, как мы с индейцами.

Карта была неполной, если не сказать больше. От места, где сейчас располагался седьмой кавалерийский полк, до реки Литтл-Бигхорн было тридцать миль. Рядовой Хантингтон обещал вернуться с кроками местности. Дэниел проверил, мальчишка знал, знал, как работать с картой.

- Мне папа показал, - Джон покраснел, - он в экспедициях мистера Ливингстона участвовал. Несколько лет в Африке прожил.

У подростка был приятный, высокий тенор. Дэниел, в Сан-Франциско слышал, как он пел девочкам Горовиц.

- Это тоже папа, - рассмеялся Маленький Джон, - он меня научил играть на гитаре, а мама, на фортепьяно. Я всякие легкие песенки бренчу, танцы…, - подросток зарделся. В лагере, Дэниел, однажды, увидел сидящих в кругу солдат. Маленький Джон пел «Тело Джона Брауна», аккомпанируя себе на губной гармошке.

- И ее освоил, - Дэниел заставил себя не вспоминать арсенал в Харперс-Ферри, труп Теда Фримена, располосованный штыками, - он быстро схватывает, этот Маленький Джон. Полина была замужем за Тедом, его мать…, Не думай, не думай об этом, - велел себе генерал Горовиц. Он закурил сигару, стоя за палатками:

- О Максе ничего не слышно. Он бы мог пригодиться, с индейцами. Или он стал бы упрямиться, говорить, что индейцы, угнетенное меньшинство. Ерунда. Макс, за деньги, все, что угодно сделает.

Дэниел, осторожно, спросил у мальчишки, не слышно ли, где обретается племянник его матери. Джон пожал плечами: «Он не пишет, дядя Дэниел. Пропал, еще со времен беспорядков в Париже, когда дядя Анри погиб».

Беспорядки в Париже случились пять лет назад. Дэниел предполагал, что за это время Макс де Лу мог оказаться где угодно, от России до Южной Америки.

- Или Северной Америки, - он, внимательно следил за донесениями агентов, работавших с ирландскими эмигрантами и социалистическими ячейками. Макса никто из них не упоминал: «В конце концов, - думал Дэниел, - он здесь не по американскому паспорту живет. Не такой он дурак. А сколько у него еще паспортов, Бог ведает».

Они с Кастером хотели дождаться сведений от Хантингтона и принять решение. Полк можно было повести на запад, или вернуться обратно на восток. Дэниел настаивал на первом.

- Даже если эти слухи о сборище индейцев, просто слухи, - сказал он полковнику, - надо сделать топографическую съемку местности. Сюда, кроме разведчиков, никто не добирался. Мы здесь проложим дороги, построим города…, - Дэниел вспомнил маленькие поселения среди прерии, с одной улицей, усеянной салунами, с непременным универсальным магазином, как гордо именовали себя лавки, где продавалось все, от патронов до бутылок с виски.

- Цинциннати тоже когда-то начинал с одной улицы, - сказал себе Дэниел, - а теперь у них каменная синагога на полтысячи мест. В эмпориуме Бирнбаума лифты стоят, омнибусы по городу ходят…, То же самое случится и здесь.

Генерал Горовиц разглядывал пустое пространство на листе бумаги: «С индианкой, это я поторопился. Нет здесь ни индианок, ни белых. Одни бизоны, - он, было, подумал, что можно завести связь в столице. Дэниел осадил себя:

- В Вашингтоне все на виду. Аталия ничего не скажет, но для карьеры это плохо. Меня считают отличным семьянином, я даю деньги на синагогу…, Нельзя рисковать своей репутацией. У меня впереди министерский пост, лет через десять…, - Дэниел повернулся к вестовому: «Что такое?»

Рядовой покраснел:

- Прошу прощения, господин генерал. Караул индейца остановил. Он говорит, что его зовут Менева, и он пришел с миром. Пожилой человек, - смущенно добавил юноша.

Дэниел и полковник Кастер обменялись взглядами. О Меневе больше десяти лет ничего не было слышно. Индейцы, взятые в плен во время строительства железной дороги, только говорили, что великий вождь Менева ушел туда, куда не ступала нога белого человека.