Мирьям попыталась высвободиться. Ее ударили ее кулаком в лицо, и вытащили на палубу, где собрался экипаж. От многих пахло спиртным. Мирьям увидела труп Коннелли, на палубе. Женщина крикнула: «Как вы смеете! Надругаться над телом человека!»

Мэллоу закрыл ей рот ладонью. Мирьям вцепилась в нее зубами. Матрос, зашипев, подбил ей глаз. «Петерсен внизу, у паровой машины. Сейчас должны дать горячую воду, - вспомнила Мирьям, - а Стивен на льду..., Они нас могут выбросить с корабля, как во время бунта против Гудзона. Но тогда они шли в открытой воде, в виду берегов. Ему дали шлюпку, припасы..., Мы не выживем, никогда. И они, - Мирьям вдохнула запах пота и рома,- тоже умрут, один, за одним».

Мэллоу и муж стояли друг против друга, Стивен держал в руке кольт. Мэллоу повторил: «Дайте нам избавиться от демона, и мы вернемся под вашу команду, капитан. Она наслала плохую погоду, навела туман, она и вас околдовала..., - он повернулся:

- Раздевайте ее! Я знаю, если она демон, то у нее на теле есть родинки, отметины..., Мы все увидим, и вы, капитан, - Мэлллоу взглянул на него, - тоже убедитесь. Мы ее убьем, выбросим на лед, и пойдем дальше.

- Они все сумасшедшие, - Мирьям услышала, как трещит ее парка, - все..., Почему Стивен не стреляет, он любит меня, он не позволит..., - раздался выстрел. Мэллоу, с залитым кровью лицом, упал на палубу. Мирьям попыталась высвободиться. Ее ударили в ребра, женщина согнулась от боли, хватая ртом морозный воздух. Она услышала клекот птицы, совсем неподалеку. Муж стоял, подняв кольт, наведя его на матросов: «Следующие пули будут ваши». Петерсен нагнулся за винтовкой Мэллоу. Матрос хрипел, хватаясь за разорванное выстрелом горло. Боцман пустил пулю в воздух и спокойно предупредил: «Расходитесь. Хватит одного убитого. Вы слышали капитана. Отпустите миссис Мирьям и возвращайтесь к своим обязанностям».

- Они все демоны! - кто-то из матросов стал беспорядочно стрелять. Мирьям выкрутилась, и бросилась на палубу, прикрыв голову руками. Серый туман наползал на корабль. Муж, вскинув кольт, прицелившись, убил еще кого-то. До Мирьям донесся жуткий, отчаянный крик. Женщина краем глаза увидела лужу темной крови, растекавшуюся по обледеневшим доскам. Они задрожали, откуда-то снизу раздался взрыв, палуба вздыбилась. Мирьям, вскочив, успела прыгнуть через борт на лед. Она, сжавшись в комочек, почувствовала у себя за спиной тяжелый запах гари и горящей, человеческой плоти.

Мирьям очнулась от жара. Под паркой она даже вспотела. Все тело болело. Приподняв голову, охнув, женщина отпрянула. В пятидесяти футах от нее пылал «Ворон». Труба парового двигателя поднималась к серому, туманному небу. Мирьям заметила на снегу, вокруг корабля, тела людей.

- Надо встать, - велела себе женщина, - помочь раненым. Но чем их лечить? Все горит. Нет, ни опиума, ни мазей..., - она поняла, что на ней, кроме высоких, гренландских сапог, брюк из шкуры тюленя и меховой парки, тоже ничего нет. Кольцо поблескивало на пальце, в нем отражались языки пламени. Кто-то потряс ее за плечо. Мирьям, повернувшись, увидела голубые глаза Петерсена. Лицо боцмана выпачкала сажа, на щеке кровоточила царапина.

- С вами все в порядке, миссис Мирьям? - озабоченно, спросил он: «Можете подняться?»

Она ощупала себя. Ребро болело, скорее всего, треснув, от удара. Мирьям подумала:

- Это ерунда. Где Стивен, что с ним..., Он стрелял, я помню..., Он убил Мэллоу и еще одного человека. Господи, что мы сейчас будем делать? У нас ничего, ничего не осталось..., - Петерсен подал ей руку, извинившись. Мирьям, очутившись на ногах, пошатнулась, таким острым был запах горящего мяса. На льду лежали хлопья пепла. Петерсен, мрачно, сказал:

- Надо отойти подальше, миссис Мирьям. Сейчас здесь все, - он обвел рукой всполохи огня, -трескаться начнет. Наверное, выше семидесяти по Фаренгейту, - он вытер пот со лба и приложил к царапине горсть снега.

- Я вам ее зашью, - не думая, отозвалась Мирьям и напомнила себе: «Нечем».

Петерсен вытащил из кармана парки футляр с инструментами и склянку темного стекла:

- Я, когда из трюма наверх поднимался, заметил открытую дверь лазарета. Зашел, увидел беспорядок, и понял, что они вас забрали. Схватил, что под руку попалось, - он покраснел.

Под руку Петерсену, по счастливой случайности, попался отличный набор хирургических ножей шеффилдской стали, с ручками слоновой кости. В футляре лежали и мотки шелковой нити. Мирьям вспомнила, как она покупала этот малый, походный, набор, в лавке на Харли-стрит. Сияло летнее солнце, она вышла от врача. Доктор Девинс, осмотрев ее, улыбнулся:

- Все в порядке, миссис Бриггс. Три месяца прошло. Если бы вы, - он замялся, - испытывали какое-то заражение, оно бы дало о себе знать. Признаков беременности тоже нет, - добавил он. Мирьям, лежа на кушетке, облегченно выдохнула. Она не боялась, что до мужа дойдут какие-то слухи. Марта, она знала, никому бы ничего не сказала. Девинсу она объяснила, что муж ей изменил, и она, Мирьям, боится за свое здоровье. Пришла она к нему под именем миссис Бриггс. Девинс только переехал в Лондон из Эдинбурга. Он не узнал бы Мирьям в лицо, в отличие от других врачей. Они с Мартой вместе выбрали его в адрес-календаре. Марта первой сходила в кабинет Девинса, чтобы выведать, не слышал ли он о Мирьям. Вернувшись, она заметила: «Можешь отправляться к нему. Он понятия не имеет, кто ты такая».

- Марта, - Мирьям сжала длинные пальцы, - а если что-то..., - она не закончила. Марта обняла ее: «Я тебе еще в Париже говорила, Господь о тебе позаботится. Все будет хорошо».

Все и оказалось хорошо.

Мирьям увидела свое платье, темно-синего шелка, с оборками и турнюром, шляпку итальянской соломки, кружевной зонтик. Она вытерла рукавом парки лицо:

- Спасибо, мистер Петерсен. И за опиум спасибо. Надо оттащить раненых подальше. А что случилось? -она поняла, что избегает спрашивать о муже.

- Я его бросила, - сказала себе Мирьям, - бросила на милость этих..., Сбежала. Господи, но я не думала, что все так закончится. Я просто хотела от него уйти. Я ни в чем не виновата, бабушка..., - она прислушалась, но вокруг было тихо. Обшивка «Ворона» трещала, гудел огонь.

- Пороховой трюм взорвался, - угрюмо сказал боцман.

- Эти..., - он сдержал ругательство, - наверняка, хотели и порох взять. Они пошли с фонарем, одно неловкое движение..., - он махнул рукой:

- Нет раненых, миссис Мирьям. Я, когда очнулся, проверил. Они все мертвы. Люди заживо горели, прыгали в воду, тонули. Пойдемте, - повторил он, - сэра Стивена, я вытащил, конечно. Он капитан, это моя обязанность. Только..., - Петерсен посмотрел на склянку с опиумом. Мирьям, требовательно, спросила: «Что такое, мистер Петерсен?»

- Сами увидите, миссис Мирьям, - вместо ответа, вздохнул моряк и направился прямо в серый, стылый туман.

- Вы на лед выпрыгнули, - Петерсен пошарил по карманам и нашел жестяную коробочку с табаком, -но перед этим капитан еще одного из них застрелил. Когда я взрыв услышал, и бросился к нему, поздно было. Он внутрь провалился. Туда, где ваша каюта была, и лазарет. Я и сам немного обжегся, -Петерсен снял меховую рукавицу, и показал ей покрасневшую, покрытую пузырями кисть, - но вынес на себе сэра Стивена. Сбросил его на лед, оттащил от корабля..., Вы с ним останьтесь, - попросил боцман, - а я вернусь. Посмотрю, что можно из обломков под сани приспособить. У нас впереди долгая дорога..., - муж лежал, накрытый паркой. Мирьям опустилась на колени:

- Стивен..., Стивен, это я..., Со мной все в порядке, не волнуйся.

Ресницы дрогнули и он простонал:

- Мирьям..., хорошо..., Очень больно, очень..., - женщина коснулась ладонью его лица. Оно было не тронуто огнем:

- Потерпи, милый. Петерсен спас немного опиума. Я тебе дам его и будет легче, обещаю.

Она всегда так говорила с больными, со времен работы сестрой милосердия. Врачи хвалили ее за терпеливость, за ласковый, успокаивающий тон.

- Я тебя осмотрю, - Мирьям приподняла парку, - наверняка, можно что-нибудь сделать.