- Он тоже бреется, - вспомнила Мирьям, - как Стивен, как мистер Коннелли. А ведь он не офицер. У матросов, у боцмана, у них бороды отросли. А он бреется.

Пресной воды у них было достаточно, в Гренландии один из трюмов был заполнен льдом. На случай ее нехватки к плите подвели помпу, качающую морскую воду, и встроили опреснитель. Муж брился соленой водой, усмехаясь:

- Это у меня с канала. Ты помнишь, воду караванами возили. Надо было экономить.

Петя стоял, в своей лисьей парке, глядя в ее большие, голубые глаза. Мирьям была лишь немного ниже его.

Шлюпка дошла до края бесконечного, уходящего за горизонт, вечного льда. Они высадились на кромку и немного побродили среди леса серых, острых торосов. К вечеру похолодало, дул сильный, резкий северный ветер. Он взглянул на жесткое, покрытое шрамами лицо капитана Кроу. Стивен пристально рассматривал ледяное поле.

- Будем пробиваться, - наконец, сказал он, - я уверен, что дальш лежит открытая вода. В конце концов, - он обернулся, - по ней мы сюда пришли.

Петя помнил карту. Двигаясь на юг, на траверсе острова Кинг-Уильям, они свернули к западу. Капитан Кроу намеревался пройти проливом Виктории. Если бы они выбрали восточный путь, более длинный, им надо было бы обогнуть остров и углубиться в мелкие проливы, отделявшие его от континента. В них еще никто не был, никто не знал, что их ждет. Однако, подумал Петя, возвращаясь к шлюпке, на юге в океан могли впадать реки. Сейчас, летом, они освободились ото льда. На юге действительно, была вероятность встретить открытую воду. Капитану он об этом не сказал.

- Я кочегар, - Петя почесал рыжую голову, - собираюсь стать инженером, а у него двадцать лет опыта, даже больше. Он моряк, он в этом разбирается.

Матросы и Стивен сидели в шлюпке. Ледовое пространство было безжизненным. Петя крикнул: «Капитан! Я могу подняться на торос, посмотреть, что впереди!»

- Поднимайся, - разрешил капитан Кроу. Крючья и веревки у них были при себе. Торос был высотой в двадцать футов. Петя, оказавшись на вершине, долго оглядывал лед.На западе он заметил какую-то черную точку. Петя подумал:

- Медведь, наверное. Давно мы их не видели. Если он подберется ближе к «Ворону», надо его подстрелить.

- Давай быстрее, - крикнул капитан Кроу, - я хочу до темноты вернуться на корабль. Завтра утром начинаем двигаться сюда, - он указал на торосы.

Петя послушно спустился вниз, не увидев клочок белого, окровавленного меха, в расщелине между льдами.

- Торосы, тетя Мирьям, - он отвел глаза: «Дядя Стивен сказал, что мы завтра утром подойдем ближе. А больше ничего на западе нет. Давайте, - Петя протянул руки, - я вам помогу».

Их пальцы встретились, юноша вздрогнул, почувствовав ее тепло, и успел одернуть себя: «Нельзя, нельзя...». Она была рядом, банки посыпались на деревянный пол, заколебался огонь свечи в фонаре. У нее были сладкие, мягкие губы, она прижималась к нему высокой грудью. Петя целовал ее:

- Это в первый раз. Господи, как хорошо..., - она всхлипнула и выдохнула: «Приходи сюда, ночью..., После своей вахты...»

Мирьям знала расписание. Муж брал себе самую неудобную, предрассветную вахту. Стивен, весело, говорил: «Пусть молодые отдохнут. Я привык».

Петя кивнул. Она быстро собрала банки, исчезая в темноте трапа. Юноша стоял, прислонившись к переборке, чувствуя, как колотится у него сердце.

Капитант Кроу приказал пришвартовать «Ворона» у самой кромки льда. Темноты здесь, в высоких широтах, летом не было. Стивен все равно, по привычке, называл туманную, с низким солнцем часть суток, ночью.

- Интересно, - заметил помощник Коннелли, - как резко погода портится. День был отличный, а сейчас термометр упал.

Корабль стоял, уткнувшись носом в торосы. Над горизонтом висело слабое, пробивающееся через серую пелену облаков, сияние.

Стивен прошелся по льду и вскинул голову. «Ворон» уходил вверх крепким бортом. Капитан отчего-то нашарил у себя под паркой золотой медальон. Они с Коннелли и боцманом Петерсеном промеряли толщину льда. По всему выходило, что «Ворон» остановился перед льдом, который, как подумал Стивен, намерз здесь еще со времен всемирного потопа. Он улыбнулся своей мысли и вслух сказал:

- Завтра мы пошлем две разведывательные партии, на юг и на север. Где-нибудь найдется трещина, открытая вода..., Нам достаточно пробиться через эту преграду. Дальше нас ждет пролив, у южного берега острова Виктория, и море.

- Северо-Западный проход, - Коннелли сбросил меховые рукавицы и достал из кармана парки свой блокнот. Писали они все карандашами. Механические ручки в Арктике были бесполезны.

- При таких ночах, если они будут продолжаться, - сказал себе капитан Кроу, - нам придется вырубать «Ворона» изо льда, каждое утро. Только середина июля. Уже середина июля..., - поправил он себя.

- Надо до августа миновать льды. Пролив у острова Виктория не мог замерзнуть, в него впадают реки. Или стоило пойти на юго-восток, обогнуть остров Кинг-Уильям..., Но в тех краях никто, никогда не был. Впрочем, - он постучал подошвой мехового сапога по льду, - здесь тоже.

Стивен отметал мысль о том, что можно идти на восток. Это казалось ему трусостью. «Незачем терять время, - говорил он экипажу, - запад, вот наша цель. Британский корабль должен пройти по этим водам и оказаться в Тихом океане».

- Толщина здесь футов шесть, сэр Стивен, - сказал Коннелли и пожаловался:

- Голова все равно болит, даже ночью. Казалось бы, и солнца нет..., И подташнивает, непонятно почему. Я у леди Мирьям был, она мне желудок промыла, - моряк покраснел, - и снадобье дала. Сначала легче стало, а потом опять..., - он прервался и крикнул: «Мистер Петерсен!». Боцман стоял на самом высоком торосе.

- Нет ничего, - обернулся моряк.

- Одна ледяная пустыня, сэр Стивен, мистер Коннелли, - боцман стал ловко спускаться вниз. Они договорились, что завтра на рассвете, солнце не уходило за горизонт, они определяли время по часам, две партии, каждая из трех человек, разойдутся от «Ворона».

- Надо поговорить с Мирьям насчет этих головных болей, - напомнил себе Стивен, карабкаясь вверх, на палубу, по трапу: «Я себя чувствую прекрасно, и она ни на что не жалуется».

Он так и сделал. На ужин подали ветчину с корабельными галетами, а они с Мирьям ели остатки засоленной в Гренландии рыбы. Стивен объявил о двух поисковых партиях:

- Все, кто отправится в разведку, возьмут оружие. Нам нужно свежее мясо, поэтому стреляйте во все, что движется! - матросы расхохотались.

- Они могут инуитов подстрелить, - тихо пробормотала Мирьям, когда муж опустился рядом с ней.

- Мы инуитов с Гренландии не встречали, - отмахнулся Стивен, - они так далеко на север не забираются. Племена, у которых видели вещи, принадлежавшие людям Франклина, наверняка, оказались здесь случайно. В этих краях никто не живет.

Во время путешествия на юг, с острова Бичи они шли открытой водой. Стивен рассматривал море в подзорную трубу, ожидая увидеть кита, или каяк, но бирюзовая гладь была пустынной.

- На льду, - он пережевывал рыбу, - могли сохраниться остатки лагеря Франклина. То есть Крозье. Франклин погиб.

Стивен вспомнил веселый голос ирландца:

- Семья, говоришь, не отпускает? Жаль, - Крозье почесал светловолосую голову, - экспедиция короткая, всего лишь два года. Вернешься и поступишь в свой Кембридж. Я скорее тебя возьму юнгой, чем какого-то необразованного мальчишку, - Фрэнсис угостил его сигарой и Стивен взял одну.

- Курить начал, - заметил Крозье. Подросток покраснел: «Я изредка, капитан...»

- И ведь выкурил, - Стивен улыбался.

- Плохо мне было, тошнило, а все равно выкурил. Тошнило..., - он нахмурился, но в столовой об этом говорить не стал.

За кофе и папиросой, в каюте, он рассматривал блеск золотых наяд и кентавров, на эфесе кортика, висевшего над столом. Стивен спросил у жены об этой головной боли. Мирьям сидела на койке, углубившись в свои заметки. Она пожала плечами: