- Не волнуйся, пожалуйста. На улице твой бывший муж стоит, - Марта увидела страх в лазоревых глазах женщины:

- Беспокоиться незачем. Мы все здесь, у меня пистолет при себе..., - тонкие губы улыбнулись. Прозрачные, зеленые глаза взглянули на Юджинию. Марта спросила: «Ты знала, что он приехал?». Юджиния почувствовала, внезапно, тянущую боль внизу живота: «У меня схватки, кажется..., Рано еще, время не пришло...»

- Ничего страшного, - небрежно пожала плечами Марта: «Это и не схватки. Тело готовится к родам. Ты знала? - она все не отпускала руку женщины. «Марта..., - прошептала Юджиния, - Марта, я не могла, я ношу, я боялась...»

- Знала, - подытожила Марта и дернула углом рта:

- Когда я Петра носила, я в гареме у Шамиля жила. Он жениться на мне собирался. Я тогда понятия не имела, жив мой муж, или нет. А когда Люси носила, - Марта наклонилась и встряхнула женщину за плечи, - я была в Баден-Бадене, не спала ночами, пила шампанское, танцевала с твоим мужем и флиртовала с ним, чтобы ты получила развод и могла обвенчаться с Анри! Поэтому ты мне сейчас все расскажешь, - тонкая морщинка пересекала высокий лоб, - все, до конца, Юджиния! Что он здесь делает, и зачем ты нас пригласила сюда!

Боль становилась все сильнее. Юджиния прошептала: «Надо позвать акушерку, Марта...»

- Потерпишь, - отрезала женщина: «Тебе сорок, не девочка. Говори, - велела она.

О Максе Юджиния упоминать не стала, ей было стыдно. Она плакала. Марта, обняла ее:

- Все, все. Я тебе обещаю, он здесь больше никогда не появится. Частые схватки? - Юджиния мелко закивала и вцепилась в тонкие пальцы Марты. «Я Пьера за акушеркой отправлю, - Марта поднялась, -и попрошу его за Мартином присмотреть. В лицей пусть сегодня не пойдет».

- Пьеру нельзя на улицу выходить..., - измученно сказала Юджиния: «Он, он, обещал убить его, если я не сделаю того, что он велел...»

- А ты сделала, - хмыкнула Марта, - мы в Париже. Не нужен твоему бывшему мужу Пьер, поверь мне.

- Ему нужна Люси, - мрачно подумала Марта и потянула носом. С кухни пахло кофе. Питер, в халате, стоял над плитой. Увидев ее, муж обрадовался:

- Они вчера в Люксембургском саду набегались, спят еще. Я думал, спокойно позавтракать с тобой, Юджинии поднос приготовить..., - он увидел лицо жены. Марта открыла окно, и взяла с полки коробочку папирос.

- Спокойно, - она чиркнула спичкой, - не получится, милый мой. Ты послушай меня. Помнишь, - Марта поморщилась, - я тебе рассказывала, как с зятем своим встречалась, в Баден-Бадене..., - Питер подошел к ней и обнял за плечи, забрав у нее папироску:

- Помню, конечно. Я тебе налью кофе, и ты мне все расскажешь, - он поцеловал жену за ухо: «Я тоже здесь, любовь моя. А если мы с тобой рядом, то волноваться нечего».

Федор стоял на углу бульвара Сен-Жермен, изучая тумбу с театральными афишами. Отсюда была хорошо видна рю Мобийон и подъезд дома бывшей жены. Он предполагал, забрав свою дочь, прийти сюда и увезти Юджинию. Он знал, что Марты и ее мужа на квартире не окажется. Супруги Кроу, узнав о пропаже дочери, должны были находиться в полицейском участке.

- Дети мне не помешают, - хмыкнул Федор, - запру их в комнате. Юджиния пусть вещей не берет, я ей все куплю. Это моя обязанность, как мужа. Отсюда в экипаже на Лионский вокзал, и поминай, как звали.

Он даже привез старый, русский паспорт Юджинии. У дочери документов не было, но в поезде их бы никто и не спросил. В Женеве Федор собирался внести ее в свой паспорт, в консульстве.

Он думал, что невестка и муж вместе выйдут из дома, однако на улице появился один мистер Кроу, в роскошном пальто английского твида, при цилиндре, с тростью. Он вел за руку девочку. Люси была в бархатном пальтишке, изящных сапожках. Русые волосы спускались на спину из-под зимней шляпки. Муж невестки никогда в жизни не видел Федора, однако Воронцов-Вельяминов не хотел рисковать. Он быстро нырнул в кафе и выпил у стойки чашку кофе.

Федор порадовался:

- Очень хорошо, что он один, с Любашей, - он, про себя, называл дочь именно так: «Я его быстро вокруг пальца обведу». Он подождал, пока мужчина с девочкой вышли на бульвар. Было солнечно, свежо, зимний день обещал стать теплым. Федор, расплатившись, последовал за ними, не теряя из вида русые, отливающие золотом волосы дочери.

В Le Bon Marche было людно, парижане покупали рождественские подарки. У входа в магазин стояли лотки с жареными каштанами и леденцами. Дома, на Ганновер-сквер, бабушка Сидония делала детям итальянские сладости. Она научиласьготовить у своей матери. Когда старшие братья приезжали из школы на каникулы, бабушка и дедушка брали всех внуков и вели их в «Фортнум и Мэйсон», на большой чай, с множеством пирожных.

- Мама обещала на Рождество шоколадный рулет испечь, с марципаном, - вспомнила Люси, - и в наших мешочках с подарками обязательно будут сладости.

Марта готовила детям ириски, как и ее прабабушка. В Акадии незамужние девушки, на праздник святой Екатерины, в ноябре, предлагали юношам конфеты. Марта рассказала об этом дочери и рассмеялась:

- И моя мама, твоя бабушка, была из Акадии. Я ее не помню, она умерла, как мне два года исполнилось, но свои корни забывать не след, - она поцеловала русый затылок дочери. Люси много раз видела родословное древо их семьи. Оно висело в библиотеке. Рядом было два портрета, старый, написанный с миссис де ла Марк, и японская гравюра, сделанная первым мужем мамы.

- Картина с прабабушкой моей пропала, во время революции, - разводила руками мать, - может быть, и найдут ее.

Когда они гуляли по Парижу, Люси, незаметно, изучала витрины антикварных лавок. Она видела дагерротип бабушки и дедушки. Когда Питеру исполнилось сто лет, он получил поздравление от королевы. Мартин уговорил отца и мать позировать художнику. Люси, зачарованно, смотрела на них. Питер сидел, с прямой спиной, совершенно седой, в изящном сюртуке и шелковом галстуке, жена стояла, положив ему руку на плечо. Люси осторожно коснулась кончиком пальца ее пышного, шелкового платья: «Ты ее помнишь, мамочка?»

Мать усмехнулась, держа девочку на коленях:

- Как не помнить? Бабушка Марта мне пистолет подарила, она меня в Россию отправляла..., Она была замечательная женщина, знала месье Лавуазье, короля Людовика и Марию-Антуанетту, встречалась с Наполеоном..., - Марта смотрела в большие глаза женщины. Лицо было испещрено морщинами, но рука, тонкая, маленькая рука, оставалась твердой.

- Все равно, - вздохнула Люси, проходя вслед за отцом в кафе на первом этаже универсального магазина, - хочется, чтобы картина нашлась.

Мама и папа ей все объяснили, еще дома. Люси кивнула:

- Я понимаю. А Мартин? – внезапно поинтересовалась девочка: «Он с нами пойдет?»

Мать покачала головой:

- Пьер за ним присмотрит, а я с тетей Юджинией побуду. Скоро ребенок на свет появится. Вам с папой придется самим все сделать, - мать рассмеялась. Люси подумала: «Очень хорошо. Мартин задается, потому что он мальчик. А ведь он меня на год младше. Петр с Грегори, конечно, на моей стороне, но ведь они редко дома бывают..., Мартина в магазин не берут. Он лопнет от зависти, когда узнает, что я помогла маме арестовать плохого человека».

Люси знала, кто это такой, бывший муж тети Юджинии, младший брат отца Петра, погибшего на войне в Америке.

- У нас кузены есть, в Санкт-Петербурге, - она сидела за мраморным столиком, болтая ногами, ожидая, пока гарсон принесет им кофе для отца, и горячий шоколад для нее, - только их никто не видел. Они в Лондон не приезжают. Мария и Джейн тоже ахнут, когда узнают, что я преступника ловила.

Люси потянула к себе большую фарфоровую чашку и тарелку с пирожными: «Он не преступник. Он просто преследует тетю Юджинию. Но больше не будет».

Когда Люси ушла в умывальную, Марта, вздохнув, сказала мужу:

- И все, и больше ей ничего знать не надо. Упрямый человек мой зять. Вбил себе в голову то, чего не было, придумал что-то..., - она почувствовала прикосновение теплой руки мужа: