Виллем сжал зубы и ничего не ответил. Отец много, с аппетитом ел, и рассуждал о венчании Маргариты. Свадьбу назначили на лето. Барон забирал дочь из монастыря перед церемонией. После обеда, в присутствии короля Леопольда, Маргарита и ее муж уезжали в замок де Торнако, в Люксембург.

Отец вытер губы салфеткой и откинулся на спинку кресла: «Очень надеюсь, что моя дочь быстро произведет наследника. Ее будущий муж был дважды женат, но детей у него не появилось. И ты после свадьбы должен будешь постараться, - Виллем заказал еще бутылку вина, - впрочем, я тебе найду невесту из плодовитой семьи».

Отец был в отменно сшитом, английской шерсти костюме, с золотым брегетом. Он приехал с личным камердинером, снял этаж в лучшей гостинице Гейдельберга и навестил профессоров Виллема.

- Все тебя хвалят, - недоверчиво, заметил барон, - я не ожидал, что ты вырастешь способным. В детстве ты особых надежд не подавал.

Он одобрительно взглянул на шрамы, на лице юноши: «Хорошо, что ты вращаешься среди местных аристократов, завязываешь знакомства…»

- Местные аристократы, - сочно сказал Виллем, - будут с нами воевать, папа. Они не оставят Францию в покое, а Бельгия лежит на пути в Париж.

- Нейтралитет Бельгии подтвержден Британией, по Лондонскому договору, - отмахнулся барон, -немцы не станут рисковать и ввязываться в драку с англичанами. Я отсюда еду в Рур, - он выпил кофе, - буду договариваться с отцом твоего приятеля, графом фон Рабе. Я открываю сталелитейный завод. Его шахты будут поставлять уголь, - отец привольно раскинулся в кресле, куря сигару. Виллем вспоминал годовой отчет, что привез барон. «Угольная компания де ла Марков» была третьей по обороту в стране.

- Правильно он делает, - Виллем искоса взглянул на отца, - что сталью хочет заняться. На нашем пласте уголь рано или поздно иссякнет. Неглубокие шахты надо закрывать. Незачем тратить деньги на прокладку новых забоев, это нерентабельно. Оставить только «Луизу» и еще две-три самые богатые шахты. Рурский уголь дешевле. Тем более, если немцы не станут с нами воевать. Надо вкладывать деньги в металл и транспорт, как это дядя Питер делает, - Виллем читал английские газеты. Брат аккуратно писал ему о «К и К».

Отцу о Грегори, и о своей приближающейся свадьбе, Виллем говорить не стал. Элиза, перед Рождеством, написал, что во всем призналась отцу. Виллем отправил дяде Жану покаянное письмо. Маркиз ответил: «Что ты, милый мой мальчик! Если вы с Элизой друг другу по душе, венчайтесь, конечно. Главное, чтобы моя дочь была счастлива».

- Будет, - твердо сказал себе юноша. Он закрыл глаза, так сладко было видеть ее, в белом, как на фотографии платье, со светлыми, кудрявыми, распущенными по плечам волосами: «Все, что угодно сделаю, а Элиза никогда не пожалеет, что вышла за меня замуж».

- Незачем его волновать, - Виллем взглянул на красивое, холеное лицо отца, - у него дела…, Грегори я пишу, он мне тоже…, - брат оказался отличным мальчишкой, рассказывал Виллему о Китае и Японии. Грегори утешал его: «Ничего страшного. Я вырасту, и приеду в Бельгию. Мы обязательно повидаемся с тобой и Маргаритой».

Маргарита о Грегори ничего не знала. Виллем до сих пор не разрешал сыну писать сестре. Юноша знал, что не стоит и пытаться обойти этот запрет. Маргарите бы просто не отдали конверт, и он рисковал гневом отца.

- Потом, - сказал себе младший Виллем, - сначала я обвенчаюсь с Элизой, поставлю его в известность…, - отец, внимательно, проверял счет. Он оставил десять процентов на чай и похлопал Виллема по плечу:

- Пошли, навестим одно местечко. Меня там знают. Я, когда к тебе приезжаю, всегда их посещаю. Пора и тебе, - он оценивающе посмотрел на сына, - я тебя научу, как правильно выбирать шлюх.

Барон достал из своего портмоне бумажный пакетик: «Теперь это безопасно. Почти, - рассмеялся отец, - изделия еще не совсем надежны».

Виллем отговорился утренними занятиями. Оказавшись у себя в комнате, он взял карточку Элизы и посмотрел в большие, доверчивые глаза невесты:

- Никогда такого не будет, любовь моя, - пообещал Виллем, - никогда я тебя не обижу. И хорошо, - он улыбнулся, - хорошо, что я тебя жду. Это правильно, - он вытащил из кармана пиджака тетрадь, что ему дал отец, с расчетами по расходам на новую колонию в Центральной Африке.

- Конго, - коротко сказал отец, - это проект короля Леопольда. Мы в нем будем участвовать. Это золотое дно, - он стал загибать пальцы, - каучук, драгоценные металлы, алмазы…, Ходят слухи, -барон понизил голос, - что англичане их нашли, у реки Оранжевой. Бельгии нужны земли в Африке. Мы должны быть наравне с другими европейскими державами.

Кольцо Элизы тоже украшал небольшой бриллиант. Виллем вздохнул:

- Надо обязательно ей подарить еще что-нибудь. Сразу, как я на шахты устроюсь. Или папа, все-таки, не будет сердиться и разрешит нам вернуться домой…, Если не разрешит, я Маргариту не увижу, - он ощутил пожатие руки каноника, услышал звук органа. Играли Генделя. Аарон шепнул: «Идут. Не волнуйся, милый мой, - он посмотрел на бледное лицо юноши, - все у вас хорошо будет».

- С другой стороны, - Виллем проводил священника глазами, - можно будет в Лондон съездить, с Элизой. Увидим Грегори, всю семью…, Дядя Питер на тете Марте женился, - юноша почувствовал, что улыбается, - хорошая она женщина. Добрая. Пусть будут счастливы. И мы будем…, - он обернулся и замер.

Виллем, приехав в Ренн, еще не видел Элизу. Он снял комнату в пансионе, обедал с каноником и дядей Жаном. Будущий тесть подмигивал ему: «Не положено жениху и невесте встречаться».

Она шла по проходу под руку с отцом, маленькая, в шелке и кружевах, с увенчанной фатой, белокурой головой. Виллем заметил, как играет солнце в ее светлых волосах.

- Господи, - беспомощно подумал юноша, - как я ее люблю. Господи, только бы оказаться достойным ее.

Маркиз поцеловал дочь: «Вот и все, милая моя. Иди, - Жан улыбнулся, - жених тебя ждет». Он сел в первый ряд, перекрестившись. Маркиз попросил, глядя на статую Мадонны: «Позаботься о них, пожалуйста…, - сердце забилось. Жан приказал себе успокоиться.

У нее была мягкая, нежная рука и пахло от нее ландышем. «Наконец-то, - одними губами сказал Виллем, - наконец-то, любовь моя. Мы больше никогда не расстанемся». На белой щеке, среди мелких веснушек, заиграл румянец. Элиза опустила темные ресницы: «Никогда». Виллем помог ей устроиться на коленях. Кружевной шлейф спускался по ступеням алтаря, белокурые волосы падали на спину. Элиза закрыла глаза: «Мы будем счастливы, обязательно».

Жан и Аарон склонились над шахматной доской. В гостиной охотничьего дома было тепло. В окнах, распахнутых на озеро, виднелось золотистое, закатное небо. На западе, повисла блестящая точка Венеры. В лесу перекликались птицы. Жан сделал ход:

- Мои родители здесь бродили, подростками, когда они у генерала де Шаретта в отряде воевали. Бабушка Марта мне много о восстании рассказывала. Не зря, - он махнул в сторону озера, - я молодых отправил лагерь посмотреть. Дорога туда хорошая, через гать. Не заблудятся, - Аарон передвинул своего коня и рассмеялся: «С утра они ушли, и не возвращаются. Но корзинку взяли, голодать не будут».

Обстановка здесь была старой, тех времен, когда Жан служил офицером в Северной Африке, до крушения поезда в Медоне. Они ходили по выцветшим, тканым коврам, ели с потускневшего серебра. Аарон листал книги, изданные три десятка лет назад. Они с Жаном говорили о войнах, и о детях. Маркиз де Монтреваль, ласково, заметил:

- Не волнуйся, Аарон. Что у тебя с Анитой случилось, - Жан вздохнул, - этого никто предугадать не мог. Вырастишь Марию, замуж ее выдашь, и правнуков дождешься, - он коснулся руки зятя: «Мэри десять лет назад погибла. И с тех пор ты не…»

Аарон молчал, глядя в окно, затягиваясь трубкой: «Она замужем, - коротко сказал священник, -счастлива, у нее дети. Она своего мужа любит, Жан. Как я могу…»

- Не можешь, - согласился маркиз. Он даже не стал спрашивать, кто это.