Он вспомнил о человеке, убитом в Ричмонд-парке:

- У его сообщника был оптический прицел. Нас два десятка человек по кустам сидело. Если он кого-то и запомнил, то только Полину и Аарона. Все пройдет, как по нотам, - заверил себя Джон и вернулся к досье на Федора Петрович, руки Марты. В Санкт-Петербурге резидента у них не было. Джон присвистнул: «Если получится господина Воронцова-Вельяминова завербовать, это будет редкостная удача».

Стивен шел домой, в Блумсбери, пешком. Лондонцы, пользуясь выходными, разъехались в парки и на Темзу. Погода стояла отменная.

- Она оправится скоро, - мрачно сказал себе капитан Кроу, - с ней все в порядке. Вернется к себе на Дьюкс-плейс. Ты ее будешь видеть только изредка. А потом уедет в Париж.

Он остановился у открытой цветочной лавки. Посмотрев на розы, пармские фиалки и гиацинты, он Стивен вдохнул томный, жаркий запах сырой земли:

- Зачем? К чему это? Ничего у вас быть не может, а что она тебя потрогала, это просто по-родственному.

Он открыл дверь своими ключами и замер. Из кухни слышалось гудение пламени в плите, пахло свежим хлебом. Стивен, вдруг, пошатнулся, прислонившись к косяку.

- Вот как это бывает, - горько понял он, - когда приходишь домой. Так могло быть с Шуламит, но я ее потерял. Оставь, оставь..., Ты просто ей помог.

Мирьям выглянула в коридор. Руки у девушки были испачканы в муке. Она улыбнулась:

- Я решила вам хлеб испечь, кузен Стивен. Халу, как у нас, евреев, делают.

- Я знаю, - он сглотнул, стараясь не смотреть в ее сторону, - знаю, кузина. Мой мальчик на Святой Земле живет. Меня тетя Дина и халой кормила, и..., - Стивен замолчал. Девушка подошла ближе и приложила палец к его губам.

- И куриный суп я вам сварила, - шепнула Мирьям, - и мясо запекла. Поешьте, кузен. Как вас на стройке, кормят? - она едва удержалась, чтобы не положить голову ему на плечо.

- Я вижу, - сказала себе Мирьям, - вижу, как он смотрит на меня. Он не такой, как тот..., - девушка даже не хотела произносить его имя, - он хороший человек. Он никогда меня не оставит. И я ничего не скажу, об Америке. Одна Марта знает, но на нее можно положиться...

Она погладила Стивена по испещренной шрамами щеке. Капитан мотнул головой: «Кузина..., Не надо, не надо, я прошу вас..., - он отступил назад, к двери, - вы меня не любите, я не хочу, чтобы...»

Она сама поцеловала его, глубоко, медленно, ее губы оказались у остатка его уха и Мирьям шепнула:

- Неужели ты не замечал, все это время? Пожалуйста, пожалуйста, я прошу тебя..., - она оказалась у него в объятьях, Стивен прижал ее к стене передней, затрещала ткань платья. Мирьям откинула назад голову. Волосы с шуршанием упали вниз. Она кричала, уронив голову ему на плечо.

- Никогда такого не было, - Мирьям вцепилась зубами в его куртку, разорвав холст, - никогда..., Какая я была дура, надо было раньше..., - она выдохнула, заплакав:

- Еще! Еще, пожалуйста, я люблю тебя, я так тебя люблю...

Стивен поднял ее на руки и захлопнул за ними дверь спальни, так, что задрожали половицы, и зазвенело стекло в окне.

Сад у Бэббиджа был маленьким, но ухоженным. Марта сказала:

- Не спорьте со мной. Мы закончили работу, надо это отметить. Вы посидите с капитаном Кроу, покурите, - а я, - женщина обвела глазами кухню, - займусь чаем.

В открытое окно слышался щебет птиц. Они, действительно, все закончили. В руках у Марты был блокнот с рядом цифр. Из шести рулеток только одна оказалась пригодной для их плана. «Очень надеюсь, - хмыкнула Марта, - что до осени ее не переставят в другое место. Иначе все это, - она помахала тетрадью, - мне не понадобится».

Она даже во сне видела эти цифры и шептала:

- Шесть. Четырнадцать. Двадцать один. Двадцать семь.

Они рассчитали стратегию игры. Марте надо было завлечь Воронцова-Вельяминова, ставя крупные суммы денег на те, номера, что, предпочитала рулетка.

- Это комбинация, - Бэббидж затянулся папиросой, - сочетание случайных факторов, миссис Марта. Усталость металла, наклон пола в зале, механические дефекты..., Казино такого предугадать не может, - он погладил зубчатые колеса машины, - а мы, как видите, в состоянии обработать и эти данные. Как говорил Галилей, - математик поднял палец, - все возможно исчислить, а неисчислимое требуется свести к тому, что можно высчитать. Что мы успешно и сделали.

Бэббидж внимательно посмотрел на нее:

- Вы вот что. Как закончите все ваши..., - он повел рукой, - и осядете в Лондоне, найдите меня. Будем с вами заниматься. Мистер Кроу нас покидает, отправляется в пустыню. Мне, в моем возрасте, нужно преподавать молодым. От этого голова лучше работает, - математик постучал себя по седому виску.

Голова у него, подумала Марта, занимаясь пирогом, была светлее многих. Она быстро научилась работать на аналитической машине. Сидя у Джона в кабинете, женщина заметила:

- Механизм у тебя в подвале, может больше не собирать пыль. Я займусь обработкой данных.

Герцог признался ей, что разностную машину Бэббиджа правительство купило давно. Однако изобретатель наотрез отказывался идти на государственную службу, а больше никто с конструкцией обращаться не умел.

- Во время Крымской войны, - Джон полистал старую папку, - Бэббидж разгадал шифр Виженера. Его французы использовали. Мы, конечно, не стали кричать об этом на весь мир. Сведения были засекречены.

Марта кивнула:

- Конфедераты тоже так шифровали военные донесения. Это простой способ, достаточно иметь медный диск с буквами. Северяне читали их послания, - она поднялась и прошлась по комнате, -после того, как Касиски опубликовал Die Geheimschriften und die Dechiffrierkunst, два года назад, с полиалфавитными шифрами стало гораздо легче работать.

- Зато у нас была девятилетняя фора, - подмигнул ей Джон и посерьезнел: «Придется придумывать что-нибудь новое, моя дорогая миссис Марта».

- Придумаю, - уверила его женщина.

Марта вынула пирог с ревенем из духовки и заварила чай. Она выглянула в окно. Капитан Кроу сидел, подставив лицо солнцу, блаженно улыбаясь.

- Вот и хорошо, - ласково подумала женщина, - все сложилось у них. Я видела, когда мы с Петенькой из Ливерпуля приехали, и обедали на Ганновер-сквер, как Стивен на нее смотрел. Вовремя он оказался на вокзале, - Марта усмехнулась и взяла нож.

Женщина была в простом, темном, суконном платье. Холщовый фартук Марта принесла с Ганновер-сквер. Они проводили у Бэббиджа много времени. Марта заметила: «Незачем тратить деньги, и заказывать обеды навынос. Я сама все приготовлю».

Марта, несколько дней назад, приехала в комнаты Стивена, в Блумсбери. Она застала Мирьям в точно таком же фартуке. В квартире пахло свежим хлебом и воском для полов. Шторы были отдернуты, окна блестели чистотой. Мирьям покраснела и что-то пробормотала. В передней стояли сундуки.

Девушка отправилась на Дьюкс-плейс и объяснила хозяевам, что переселяется к подруге. По словам Мирьям, так было удобней готовиться к экзамену.

- Потом, - весело добавила Мирьям, собирая свои вещи, - я поеду к брату, миссис Саломон, в Амстердам.

Кольцо с пальца, серое, мерцающее неземным светом, она оставила в Блумсбери. Мирьям не хотелось, чтобы ей задавали ненужные вопросы. Стивен отдал ей это кольцо в первую ночь, когда она лежала, тяжело, томно дыша, целуя его плечо. Он шептал:

- Не верю, не могу поверить, что ты рядом..., Я так тебя люблю, так люблю..., - Мирьям коснулась губами золотого медальона у него на шее. Стивен попросил: «Дай руку, счастье мое». Он сам надел ей кольцо: «Я тебе говорил..., Шуламит не могла его носить, а ты...»

- Я его никогда не сниму, милый, - твердо сказала Мирьям: «Никогда». В предутреннем свете ее лицо было бледным, прозрачные глаза светились. Стивен подумал:

- Шуламит..., Я должен был ее делить с ним…, с тем. А ее, - он обнял Мирьям и перевернул ее на спину, - ее я никому не отдам, никогда. Пока она жива, пока я жив.

Она кричала, задыхаясь, царапая его спину, кровать скрипела. Мирьям плакала, повторяя: «Я люблю тебя, Стивен, всегда, всегда буду любить».