Он сразу сказал Александру, что нет смысла открывать гостевую спальню. Они сидели в столовой, за кофе, трепетали огоньки свечей. Сальвадор нахмурился: «Я понимаю, оставаться у меня не стоит, вы на постоялый двор пойдете…, Но так не принято, Странник. Дорога долгая, вы устали».

Скрывать свое имя было совершенно бессмысленно. Все равно Сальвадор увидел бы его в синагоге. Майор Горовиц разрешил Джошуа сказать, кто он такой.

-Кормщик, - Джошуа сидел над рядами цифр, вчитываясь в распоряжение кузена, - руководит нашей разведывательной сетью на юге. Ты к нему еще не ездил, заодно познакомитесь. Потом, Джошуа, жду тебя в Вашингтоне. У нас открывают новое военное кладбище. Я договорился, чтобы в столицу привезли гробы из Ньюпорта. Ты будешь вести церемонию. Не рискуй при переходе линии фронта, пожалуйста. Воспользуйся теми документами, что тебе выдали и южане и северяне.

Джошуа усмехнулся, открыв шкатулку. У него действительно было два письма, от командующего северным гарнизоном в Новом Орлеане и от штаба конфедератов в Ричмонде. В обеих бумагах предписывалось оказывать раву Горовицу, как человеку, исполняющему религиозную миссию и несущему слово Господне, всяческое содействие.

Писали бумаги люди, принадлежавшие к епископальной церкви. Джошуа в них выходил кем-то вроде пастора.

-Но жаловаться не приходится, - задумчиво сказал рав Горовиц, разглядывая печати, - эти документы мне очень помогают.

Два года назад, когда Новый Орлеан был взят северными войсками, Джошуа пришел в приемную командующего гарнизоном, генерала Батлеру. Рав Горовиц высидел три часа в душной, прокуренной комнате, в очереди были белые и негры, мужчины и женщины. Он слушал доносящийся через хлипкую дверь резкий голос:

-Мне наплевать, что он священник! Все церкви, в которых не молятся за Линкольна, будут закрыты, понятно? И этого француза, как его там, - зашелестели бумаги, - Шарль Хайдсик, я не выпущу. Он шпион конфедератов и будет сидеть в тюрьме!

-Его величество король Франции…, - кашлянул кто-то. Приемная вздрогнула. Батлер ударил кулаком по столу: «Пусть пишет президенту, - посоветовал генерал, - мое дело ловить шпионов».

Джошуа поднялся. Миновав адъютанта, открывшего рот от удивления, рав Горовиц толкнул дверь кабинета Батлера. «Об этом, генерал, - спокойно сказал Джошуа, - я бы и хотел с вами поговорить».

Он шел в свой скромный дом, во Французском Квартале, неподалеку от синагоги: «Могу ли я? Я говорил Дэниелу, еще давно, что я не буду следить за своими прихожанами, это бесчестно. Впрочем, - рав Горовиц остановился и посмотрел на американский флаг, что развевался на углу дома, - у меня и прихожан не осталось. Одни старики. Мистер Сальвадор в Ричмонд уехал, когда стало понятно, что Новый Орлеан возьмут северяне. Скатертью дорога, - пожелал Джошуа.

В общине действительно были только пожилые. Молодежь воевала. Все остальные, торговцы, плантаторы, банкиры, бежали из Нового Орлеана на Карибы или в Европу.

-Могу, - зло повторил Джошуа, - я могу и должен. Не стой над кровью брата своего, как сказано в Торе. Пока на этой земле, - он вдохнул томный, жаркий ветер с моря, - не останется ни одного раба.

Через месяц он получил первую шифровку от Дэниела. Рав Горовиц поехал в Ричмонд, перейдя линию фронта, и нашел своего бывшего председателя общины, старшего брата мистера Сальвадора. Сидя с ним в уютной гостиной пансиона, Джошуа сказал:

-Как вы понимаете, долг раввина не позволяет мне уезжать из Нового Орлеана. Нельзя бросать общину. Северяне меня не трогают, не обращают внимания. Даже разрешили навещать другие города. У меня есть письмо от Батлера, - Джошуа поморщился, - этого палача свободы. Мистер Сальвадор, - серо-синие, искренние глаза посмотрели на южанина, - я считаю своей обязанностью помочь победе законно избранного правительства, и лично президента Дэвиса.

Сальвадор потрепал его по плечу: «Слова настоящего мужчины, рав Горовиц. Как сказано: «Закон страны, это закон и для нас, евреев».

Джошуа стал двойным агентом. Он знал, что в столице Дэниел давно подвел надежных людей к бывшему полковнику Вильямсону. Тот открыто поддерживал политику северян, водил знакомство с конгрессменами, журналистами, промышленниками. Вильямсона, как выяснил Джошуа, на юге звали «Соколом». Джошуа сам видел в Ричмонде его донесения. Раву Горовицу их показывал Йехуда Бенджамин, он руководил разведкой южан.

-Домой меня Бенджамин никогда не приглашал, - понял Джошуа, лежа на диване. Окно гостиной было раскрыто, веяло магнолиями. Издалека, с моря, доносились приглушенные залпы артиллерии.

-Все равно не доверяет. Они знают, что Дэниел работает в Бюро Военной Информации, вместе с Пинкертоном. Не могут не знать. И знают, что Дэниел мой кузен. А жаль, - Джошуа приподнялся и взял свой простой портсигар, - у Бенджамина дома, наверняка, есть много интересного. Например, - рав Горовиц закурил, - сведения о том, кто такой «Дрозд».

Джошуа помнил это имя. Так подписывались сведения из столицы, что показывал ему Бенджамин. Рав Горовиц не стал  спрашивать об этом человеке. За два года работы Джошуа приучился держать язык за зубами и не говорить лишнего. Однако, по всему выходило, что «Дрозд», в отличие от Вильямсона сообщает действительно секретные сведения. Бывший полковник гнал на юг, в основном, дезинформацию.

-Дрозд, - недовольно пробормотал Джошуа, потягиваясь.

Саквояж был раскрыт. Рав Горовиц вспомнил о кинжале. Клинок он прятал в подкладку. Больше оружия у него не имелось. Револьвер возить было слишком опасно. Кинжал Джошуа брал, сам не зная, зачем, просто не желая оставлять его в Новом Орлеане.

-Понятно, - Джошуа взял пепельницу, - что меня расстреляют на месте, если раскроют. Кинжал, - рав Горовиц едва не рассмеялся, - не поможет. Однако это моя последняя миссия. Я потом на севере останусь. Хватит, - он устало потер глаза, - война скоро закончится. С общиной в Новом Орлеане я попрощался, расчет получил…, Быстро закончу с этим сватовством и уеду.

Сальвадор, узнав, кто он такой, весело заметил: «Старший брат вашего прадедушки у нас тоже сватался. Семейная традиция, рав Горовиц. Или? - он поставил на стол кофейник и зорко взглянул на Джошуа.

Рав Горовиц махнул рукой:

-Нет, конечно. У нас, Александр, семейная традиция, жениться по любви. Я так же сделаю.

Он заметил, что темные глаза Сальвадора погрустнели. Глава общины разлил кофе и нарочито бодро сказал: «Это правильно. А что вы у Бенджамина дома не были, не волнуйтесь. У нас там свой человек сидит, Странница. Она тоже, - Сальвадор ласково улыбнулся, - сюда приедет. Запоминайте, как ее найти, на всякий случай».

Джошуа запомнил. Он курил, положив голову на обитую бархатом спинку дивана.

-Встретиться с невестой, - Джошуа, невольно, улыбнулся, - дать понять мистеру Толедано, что она мне не понравилась. Седьмая невеста за два года. Скоро сваты меня в покое оставят, - Джошуа опустил веки: «Но я хорошие сведения доставлял, с этими поездками на смотрины. Закончится война, буду работать в общине на севере, женюсь по любви…, Только по любви, - твердо повторил Джошуа. «Дождусь этой Странницы, и отправлюсь в столицу, - он потушил папиросу. Поднявшись, Джошуа раздвинул гардины. Рав Горовиц внимательно осмотрел полуночную, безлюдную улицу.

Было жарко, пахло магнолиями. Джошуа присел на подоконник.

-И Дэниел не женился, и Майкл…, - вздохнул рав Горовиц: «Все откладываем и откладываем. Конечно, сначала выжить надо. Ничего, выживем. Я почти год о семье не слышал. Дэниел только пишет мне, что Майкл жив, и все. Воюет. Мы все воюем, - он привалился виском к ставне и еще немного посидел, слушая тишину. Обстрел прекратился.

Джошуа вернулся на диван и заставил себя заснуть. Утром он должен был встать до рассвета, пешком пройти пять миль на запад от Чарльстона, до первой загородной остановки железной дороги, и там сесть на поезд. Толедано встречал его на вокзале.

-Мы, конечно, - сказал рав Горовиц Сальвадору, - еще с вами в синагоге увидимся, на занятиях…, Я просто хотел наедине встретиться. Потом это будет сложнее.