-Здесь, наверняка, был Басё! Он писал о таком, - девушка вздохнула и прикрыла глаза. Ресницы у нее были длинные, черные. Пьетро увидел нежную тень на ее щеках.
-Помни, дружище,
Прячется в лесной глуши
Сливовый цветок, - прочла Эми. Пьетро улыбнулся: «Вы, наверное, и Сайге знаете».
-Конечно, - удивилась девушка: «Всю «Горную Хижину», наизусть».
-И сами пишете, - утвердительно заметил Пьетро, прислушиваясь к жужжанию пчел.
Эми зарделась и опустила глаза.
-Моя мать, - Пьетро, внезапно, ласково подумал: «Правильно я говорю. Моя мама, как же иначе?»
-Моя мать, - продолжил он, следя за пчелой, - она писательница. Вы на нее, - он все улыбался, - чем-то похожи, уважаемая госпожа. А теперь, - он усадил девушку на траву и снял с изящных ног потрепанные, соломенные, монашеские сандалии, - мы с вами поедим. Вы отдохнете, а я приведу в порядок наши вещи, - Пьетро кивнул на хижину: «Вы там посидите».
Она краснела, а потом пробормотала: «Не принято мужчине стирать, тем более, вы сенсей…, Так нельзя…»
-Я совершенно уверен, - Пьетро поднялся и нагнул ветку сливы, - что и Сайге, и Басё стирали сами, уважаемая госпожа. Я десять лет сам рубил деревья, сам готовил еду, и стирал тоже…, В общем, - Пьетро стал рвать плоды, - сидите.
Он все-таки пошел за пчелами и нашел старые, заброшенные, ульи. Вернулся он с несколькими укусами и сочными, сладкими сотами на большом листе лопуха. Эми-сан сидела, полоща в источнике какие-то корни: «Я нашла грядку с дайконом, сенсей, и корни лопуха вырыла».
Они отлично поели. Эми только вздыхала, что нет соевого соуса. «Я сама его варю, сенсей, - сказала девушка, - у меня он очень вкусный получается».
-Доберемся до Сендая, - пообещал Пьетро, - и я обязательно его оценю, уважаемая госпожа.
Эми, мрачно, посмотрела на прозрачную воду, где играли веселые пузырьки.
-Я вам говорила, сенсей, - девушка опустила укрытую капюшоном голову на колени, - человек, что вас бил, мой брат, младший, Мунемото. Он привез приказ императора. Мой отец обвиняется в поддержке мятежника Ёсинобу…, - Эми почувствовала слезы у себя на глазах:
-Тогда, на перевале…, Было приятно, когда он меня поцеловал…, В первый раз, меня только папа целовал и Наримуне. У него обеты, как у меня, ему нельзя…, - Пьетро потянулся и взял ее ладонь, узкую, с длинными, красивыми пальцами.
-Все будет хорошо, Эми-сан, - он улыбнулся.
-В Сендае мои кузены, мистер Кроу, капитан Кроу. Те люди, о которых вы мне говорили, тоже европейцы. Все вместе мы что-нибудь придумаем. А теперь, - Пьетро поднялся, - я вам устрою ложе, и спите, пожалуйста. Вы долго шли пешком и устали.
Он наломал веток. Эми-сан подала ему рясу, и он стал стирать. Искупавшись, разложив вещи на камнях, Пьетро поморщился: «Все тело в синяках. Но ребра он, кажется, не сломал». Он коснулся пальцами своей брови. Эми-сан нашла в лесу подорожник и сделала ему примочку.
-Шрам останется, - Пьетро заставил себя не думать о ее ласковых руках. Девушка наклонялась над ним, прикусив губу и, озабоченно, спрашивала: «Вам больно?»
-Она дочь даймё Сендая, - напомнил себе Пьетро, - а ты, по их меркам, странствующий монах.
Он закинул руки за голову. Полдень был тихим, жужжали пчелы, из хижины не доносилось ни звука. «Спит, - понял мужчина, - спит уважаемая госпожа». Он все-таки, мельком, увидел ее голову, красивую, с нежной, белой кожей, с немного оттопыренными, маленькими ушами. Пьетро рассердился на себя: «Четырнадцать лет ты об этом не думал, и теперь вспомнил».
-Вспомнил, - он подождал, пока утихнет боль.
-Приеду в Лондон, - усмехнулся Пьетро, - и откажусь от сана. Останусь католиком, конечно, но так хочется возвращаться домой, где будет семья, дети…, Туда, где будет она, - вздохнул мужчина: «Нет, нет, просто удостоверься, что уважаемая госпожа окажется в безопасности, что этот Мунемото больше не причинит ей вреда, и уезжай отсюда».
Он закрыл глаза, наслаждаясь лучами солнца на лице, слушая тишину леса, и не заметил, как Эми, тихонько, подобралась к выходу из хижины. Она неслышно ахнула и отвернула мгновенно зардевшееся лицо. «Нельзя на такое смотреть, - строго сказала себе девушка, - ты с ума сошла!». Смотреть все равно хотелось. Она посидела еще немного у входа. Вернувшись на ветки, девушка обхватила руками острые коленки, длинные ноги. Эми грустно сказала себе под нос:
-Он уедет с европейцами. И папа…, Папа меня никогда не отпустит. Папа сейчас в опасности, нельзя его бросать. А Пьетро-сан благородный человек, вот и все.
Эми провела рукой по голове и, отчего-то улыбнулась. Темная щетина колола ладонь. У входа раздалось шуршание, и он подал ей рясу: «Все высохло, уважаемая госпожа».
Вечером над горами взошла бледная, полная луна, в лесу квакали лягушки. Они сидели у источника, Эми читала ему Басё и Сайге. «Я бы хотел услышать ваши стихи, - ласково попросил Пьетро, - пожалуйста, уважаемая госпожа».
-Почему вы меня так называете? - она не снимала с головы капюшона. Пьетро увидел, как блестят ее глаза. В них, казалось, отражались крупные звезды, что висели над лесом. Где-то далеко, на востоке, кричали ночные птицы:
-Завтра с утра надо отправляться в Сендай. Еще пару дней пути осталось, а потом…., - он велел себе улыбнуться и повторил: «Пожалуйста. А называю я вас так, потому что вы и есть уважаемая госпожа».
-Я сначала вам кое-что другое прочитаю, сенсей, - ее голос был тихим, губы цвета вишни тоже улыбались.
-Летом ночь, - медленно, чарующе, проговорила Эми.
-Слов нет, она прекрасна в лунную пору, но и безлунный мрак радует глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки. Если один-два светляка тускло мерцают в темноте, все равно это восхитительно…, - девушка замерла и ахнула: «Вот и они!»
Трава тускло светилась. Пьетро, не в силах оторвать взгляда от ее лица, подумал: «Она и сама, как звезда. Господи, я не могу, не могу с ней расстаться».
-Это «Записки у изголовья», - вздохнула девушка, - древняя книга, с незапамятных времен. Жаль, что ее знают только в Японии, сенсей.
-А вы? - Пьетро улыбнулся: «Вы, Эми-сан, почему меня так называете?»
Девушка зарделась: «Вы меня старше, вы ученый человек. Много видели, много знаете…»
-Верно, - согласился Пьетро, - но мне было бы приятно, если бы вы сказали мое имя, Эми-сан. Оно итальянское, я вам говорил. Я потомок того священника, отца Джованни. У него жена была японка, - отчаянно добавил Пьетро.
-Эми-сан, эта книга, из которой вы читали…, если бы ее можно было перевести на английский язык…, Это очень красиво. А мой предок, отец Джованни, переводил Библию.
-Почитайте, - неслышно попросила девушка: «Почитайте, Пьетро-сан, пожалуйста».
- Ecce tu pulchra es amica mea, ecce tu pulchra oculi tui columbarum, - его низкий, красивый голос плыл над лощиной.
-О, как прекрасна ты, возлюбленная моя, как прекрасна, очи твои, очи голубиные… Ecce tu pulchra, - он замолчал. Эми, решительно, сказала: «Послушайте. Вы просили».
-Луна поднялась
Осенние горы спят
Возьму алый лист
И положу на ладонь
Проходит жизнь моя…
Она помолчала: «Это набросок…, Простите, мне стоило вас обременять…»
-Эми…, - он сглотнул, - Эми…, в той книге, что там говорится о весне? Ведь, наверняка, что-то есть?
Девушка кивнула. Эми, незаметно, стерла слезы с глаз: «Никогда, никогда я его не забуду. Очи твои, - она заставила себя не плакать, - очи голубиные…»
- Весною рассвет. Все белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонкими лентами стелются по небу…, - она замолчала. Пьетро, тихо повторив:
-Весною рассвет, Эми, - притянул ее ближе. Она вся была высокая, тонкая, она, взволнованно, дышала. Пьетро, откинув на спину ее капюшон, поцеловал мягкие, едва начавшие отрастать волосы на голове, и маленькие, торчащие уши.
-Как только мы окажемся в Сендае, - шепнул он, - я пойду к твоему отцу, Эми. Я останусь в Японии…, - девушка приложила палец к его губам и грустно покачала головой:
