Эми подавила слезы и поклонилась еще ниже: «Я не заставлю вас ждать, ваша светлость брат, - подбородок девушки дрожал, - но, надеюсь, вы мне разрешите попрощаться с нашим отцом, с Наримуне-сан…»

-Разрешу, - почти добродушно сказал Мунемото: «Заедем в Сендай, я останусь там, временно управлять провинцией, а ты отправишься в столицу. Тебе понравится в Киото, я уверен».

Он шагал вслед за сестрой, разглядывая ее тонкую, изящную фигуру.

-Его величеству она придется по душе, - думал Мунемото, - она девственница, из хорошей семьи, слагает стихи, играет на сямисэне…, Очень надеюсь, что она плодовита, как и ее мать.

Эми-сан шла медленно, низко опустив голову, держа в руках холщовый мешок. Там лежали свитки с ее стихами, простое перышко и склянка с тушью. Настоятельница только поджала губы: «С приказом брата или отца не спорят, сама знаешь. Надеюсь, ты останешься благочестивой женщиной».

Девушка почувствовала, как пылают ее щеки.

-Я четырнадцать лет не выходила за ограду монастыря, - поняла Эми-сан: «Какое солнце красивое, закат уже». Она вдохнула запах конского и человеческого пота, аромат теплой хвои, дорожной пыли, услышала ржание лошадей. Мунемото указал ей на возок: «Сюда!»

-Ваша светлость! - к ним подбежал один из самураев брата и низко поклонился. Эми-сан, испуганно, надвинула капюшон рясы еще глубже.

-Ваша светлость! - мужчина тяжело  дышал.

-Мы поймали варвара, у него…- самурай зашептал что-то на ухо брату. Эми отвернулась. Она вздрогнула. Девушка увидела коротко стриженого мужчину, в простом кимоно. Он стоял на коленях, в пыли дороги, со связанными руками. По лицутекла кровь. Он, внезапно, вскинул упрямый, поросший темной щетиной подбородок и посмотрел на нее серыми, в  длинных ресницах, глазами.

Ночь была темной, беззвездной. Поднялся сильный, восточный ветер, шлюпки качало. Наримуне-сан сидел на корме, держа за руки детей, оглядываясь на едва заметный силуэт замка на холме. Юноша вспомнил, как отец коротко сказал:

-Ты отправишься на корабли вместе с европейцами, и будешь ждать там.

Спорить с отцом было невозможно, непредставимо, но Наримуне все, же открыл рот.  Перегородки в кабинете были раздвинуты, он услышал в саду торопливые шаги.

-Масами-сан собирается, - понял Наримуне, - она отправляет мальчиков в море, а сама остается здесь. Она женщина, а остается. А я бегу…., - он почувствовал прикосновение крепкой руки отца и услышал тихий голос:

-Посмотрим, как все сложится, мальчик. Если что, - Йошикуни погладил его по голове, - возвращайся в Японию, когда она станет другой.

Наримуне заставил себя успокоиться. Юноша, внезапно, улыбнулся: «Я хотел, папа, сам…, Сам сделать так, чтобы наша страна изменилась».

-И сделаешь, - отец оглядел его и повертел туда-сюда: «Здесь, - он повел рукой, - нас еще ждет гражданская война…, Не стоит тебе во все это влезать. Езжай, учись. Японии такие люди, как ты, будут нужны».

До обеда, в саду, Наримуне, на своем неуверенном, медленном английском языке расспрашивал капитана Кроу и мистера Кроу об университетах.

-Математика, - думал юноша, - физика, химия…, Я только от Сатору-сан о них услышал. Капитан Кроу  строит паровые корабли и железные дороги. А я в море только на лодке с парусом выходил.

Мистер Кроу рассказал ему о подземной железной дороге: «Когда мы вернемся в Лондон, она будет готова к открытию. И у вас они появятся, обещаю».

-В Эдо, - решил Наримуне: «Эдо самый большой город в Японии. Рано или поздно, туда переедет император, Эдо станет столицей всей страны…»

Темные глаза отца отчего-то заблестели:

-За Эми-сан не волнуйся, - коротко сказал даймё, - она монахиня, ее не тронут. Подожди, - он прошел к стене и нажал на деревянную, резную панель. Даймё передал сыну холщовый мешочек:

-Я, конечно, попрошу Масами-сан отправить на корабли кое-что еще. Не хочется, - отец помолчал, - чтобы все доставалось Мунемото, если…., Тебе там, - Йошикуни потрепал сына по плечу и указал на запад, - обустроиться надо…

-Папа…, - юноша почувствовал в руке тяжесть золота, - папа, я не могу…

-А я не могу позволить, - гневно отозвался даймё, - чтобы мальчишка семнадцати лет убивал себя из-за дурацких, устарелых правил, которые отжили свое! Марш на корабли и носа оттуда не высовывай! Не спорь с отцом, это правило, - Йошикуни улыбнулся, - никто не отменял, и отменять не собирается. Все, - он подтолкнул сына, - собирай вещи.

В шлюпке было трое взрослых. Капитан Кроу искоса посмотрел на Мирьям. Она сидела, надвинув на голову темный шелк накидки, черные волосы развевались на ветру. «Кузина, - сказал Стивен тихо, - вы присмотрите за мальчиками, и за Наримуне-сан, пожалуйста».

Им надо было быстро выгрузить оружие в шлюпки и доставить его на берег. Марта ждала там, с телегами, с десятком самураев из охраны. Все они были переодеты крестьянами. Даймё не хотел оставлять ружья и пистолеты в замке.

-Благодаря Сатору-сан,  - сказал Йошикуни хмуро, - здесь пять сотен пушек, на береговых батареях. Не надо, чтобы европейское вооружение попадало в руки посланца Комэя, кем бы он  ни был.

Степан тогда, мрачно, заметил:

-Ваша светлость,  я останусь здесь, вместе с вами. Охрана умеет стрелять из пушек, я их сам учил, но все равно…, - они медленно прогуливались по саду. Марта, на мгновение, взяла мужа за ладонь и пожала ее. Степан даже закрыл глаза, так это было хорошо. Он услышал ледяной, спокойный голос жены:

-Ваша светлость, вы понимаете, что если вы сделаете, хотя бы один выстрел по императорскому посланцу и его отряду, это будет означать…

-Начало гражданской войны, - даймё остановился и полюбовался миниатюрным горным садиком. Крохотные сосны украшали серые камни, среди них шумел искусственный водопад.

-Разумеется, Масами-сан, я такой ответственности на себя не возьму. Посмотрите, какая искусная работа, - он наклонился и нажал на один из камней.

-Здесь тайник, - коротко сказал даймё, - то есть не здесь, - он рассмеялся, - а в деревне, там, где была наша литейная мастерская.  Вы оставите в нем оружие. Сатору-сан, вы мне говорили, вы были у того водопада. Сможете объяснить Масами-сан,  как до него добраться?

Степан вспомнил мягкий, влажный мох, и то, как птицы вспархивали с веток сосен. Ее черные волосы были разметаны по земле, длинные, стройные ноги лежали у него на плечах, она кричала, приподнявшись, прижавшись к его губам. Отдышавшись, обняв его, Мирьям шептала: «Как хорошо, милый, как хорошо…, Я люблю тебя, люблю…»

-Да, - он вздохнул, - да, ваша светлость. Смогу.

-Вы здесь осторожней, - бодро сказала жена, глядя куда-то вдаль, на мощные стены замка. Над ними вился сокол: «Хотя, думаю, когда я вернусь, императорский посланец еще к вам и не доберется. Жаль, что меня к вашей дочери не пустят, Йошикуни-сан. Я бы ей записку от вас передала. Ладно, я пойду, прослежу за тем, чтобы все было собрано, - она поклонилась и направилась к своим апартаментам. Степан, чувствуя, что краснеет, все смотрел ей вслед.

-Ичиро-сан тоже отправьте на корабли, - велел даймё, - нельзя ему здесь оставаться.

-Почему? - Степан вспомнил растерянный голос сына: «Папа, я не хочу! Я хочу быть с тобой, или поехать с мамой, в горы. Я взрослый, мне восемь лет. Я хорошо владею мечом, и стреляю отменно…»

Даймё поставил камень на место: «Если ваш сын будет в замке, вы, Сатору-сан, окажетесь уязвимым. Вас могут заставить делать то…., -Йошикуни огладил и без того безукоризненно лежащие складки серого кимоно, - что вы бы иначе не сделали. Вот и все».

Петенька и Грегори, оба в простых, темных кимоно сидели сейчас рядом с Наримуне-сан в шлюпке. Капитан Кроу, дождавшись темноты, отправился к эскадре. Все оружие быстро перегрузили на один фрегат. Стивен привел его в уединенную бухту, к северу от города. Когда корабль снимался с якоря, он подал световые сигналы и дождался ответа из замка, от Степана: «Все готово».