-А я? - Юджиния все смотрела на папку.
-А вы, - он усмехнулся, - поедете в Сибирь по этапу. Можете там всю оставшуюся жизнь доказывать, что вы мадемуазель Ланье. Вы не были в Сибири? - поинтересовался Федор и ответил сам себе:
-Откуда вам? А я там вырос, - он наклонился над Юджинией, почти касаясь губами ее каштановых волос.
-Я вам расскажу, Катерина Петровна, - его голос был шелестящим, ласковым, тихим: «Сначала вы немного побудете в той камере, что я вам показывал. Сифилис каторжанкам не лечат. Его вообще плохо лечат. Приедете за Байкал с печатью в вашем деле. Вас отдадут в сожительницы такому же больному. На каторге мало женщин. Мы их не заставляем работать, они удовлетворяют, как бы это сказать, - Федор пощелкал пальцами, - естественные потребности мужчин. Сожитель вас будет бить, разумеется. Вы будете рожать детей, каждый год, тоже с сифилисом. Они будут умирать, а потом и вы умрете. Вы, - он отступил и оценивающе посмотрел на нее, - и пяти лет не протянете, думаю. Всего хорошего, Катерина Петровна, - он, шутливо, поклонился, - сейчас вас отведут в камеру. Этап через три дня. Счастливого пути, - Федор пошел к двери.
-Подождите, - она опустила голову, - правая ее рука была прикована наручниками к стулу, - подождите, я все расскажу, все.
-Вот и славно, - Федор, по пути к столу, мимоходом, потрепал ее по голове. Юджиния вздрогнула. Он отодвинул стул. Заметив пятно крови у себя на манжете, Федор неслышно вздохнул: «Надо будет заехать домой, переодеться. Сначала поработаем здесь, а потом я ее отвезу на безопасную квартиру».
Федор открыл оловянную чернильницу. Положив перед собой стопку чистых листов, он велел: «Начнем».
В хрустальном бокале играл шампанское, окно столовой было распахнуто на Фонтанку. Дубельт, поднял бокал: «С Владимиром тебя, Феденька. Анна уже есть, статский советник, в тридцать лет. Далеко пойдешь».
Приказ о награждении вручил лично его величество. Александр, положил руку на папку: «Я вам очень обязан, Федор Петрович. Ценнейшие сведения. Мои царственные братья во Франции, Пруссии, Швеции, думаю, занялись теми людьми, что туда посадили англичане. Большая, большая удача, - он потрепал Федора по плечу.
Ее держали в неприметной квартирке на Крюковом канале, под надзором жандармов и двух надежных женщин. Сначала Федор боялся, что кузина, - как он шутливо называл ее про себя, - попытается повеситься, или перерезать вены, однако потом понял, что опасаться нечего. Люди, что присматривали за девушкой, успокоили его: «Федор Петрович, она только и делает, что на кровати лежит, повернувшись лицом к стене».
Он так и не сказал ей, кто он такой. Юджиния называла его «месье», а часто и вовсе никак не называла. Она говорила, уставившись глазами в затертый ковер на полу, а Федор записывал. Выходя из комнаты, он всегда усмехался: «На улице хорошая погода, мисс Юджиния. Весна дружная, жаль, что вам никак не прогуляться. Хотя посмотрим, на ваше поведение».
Дубельт принялся за нежную, розовую осетрину, разложив на коленях салфетку: «Можно, конечно, - задумчиво сказал он, - устроить ее гувернанткой, под надзором. Пусть гонит сведения англичанам. Однако ты говоришь, - он зорко взглянул на Федора, - что ей доверять нельзя?»
Тот покачал рыжеволосой головой, намазывая на теплый, ржаной хлеб финское масло. Рядом, в хрустальном блюде, черным жемчугом поблескивала икра.
-Нет, Леонтий Васильевич, - Федор, с аппетитом, ел, - я бы не стал. За деньги такие не продаются, и за идею тоже. Она сломана, раздавлена, какой из нее работник? Если мы ее обратно в Англию отправим, она сразу побежит, куда там она должна побежать, и все расскажет. Тем более, - он поднял серебряный нож, - что мы ждем гостя. Мисс Юджиния нам для этого понадобится.
Она сказала ему о сигнале тревоги и, своей рукой, написала нужное письмо. Существовала, конечно, вероятность, думал Федор, что девушка вставила в текст знак, предупреждающий об опасности. Однако, глядя в потухшие, лазоревые глаза, он решил: «Нет. Она говорит правду. Посмотрим, кто приедет спасать мою кузину».
История с никогда не существовавшей девицей Рябининой была придумана от начала до конца. Приговор Федору написали за четверть часа в канцелярии Литовского замка, и там же организовали аккуратную папку заключенной. Дубельт довольно, усмехнулся: «Молодец, Феденька, очень умно. Хорошо, что она здесь одна, в России. Она утверждает, что, кроме нее, англичане больше никого не посылали?»
-Никого, и я ей верю, - кивнул мужчина, разливая остатки шампанского: «Она, - Федор тонко улыбнулся, - Леонтий Васильевич, приехала сюда меня найти. Или Степана, храни Господь душу его, - Федор перекрестился. Дубельт, потянувшись, сочувственно пожал ему руку.
Воронцов-Вельяминов, отчего-то вспомнил донесения с Кавказа: «У Шамиля пушки откуда-то появились. И укрепления они стали строить, лучше некуда. А если? - он похолодел и твердо сказал себе: «Степан в Крыму пропал, что ему там делать? Хотя, Господи, этому мерзавцу никогда нельзя было доверять. Еще один мой кузен на Абдул-Меджида работает, как выяснилось. Твари продажные, кто больше платит, под того и ложатся».
-И нашла, - весело завершил Федор, взяв серебряный кофейник. Пирожные были свежие, Фонтанка золотилась под весенним солнцем. Дубельт, промокнул губы салфеткой: «Ты, Феденька, все, как по нотам разыграл. Говоришь, она сначала отказывалась тебе сигнал тревоги выдавать?»
Федор кивнул. Он сидел на углу стола, на безопасной квартире, поигрывая своей фаберовской ручкой, с золотым пером. Федор вздохнул и открыл свою папку:
-Мисс Юджиния, своим упорством вы сами себе вредите. Во-первых, - он загнул длинный палец, - вы нам все рассказали об английской сети на континенте. Право слово, - он, покровительственно, улыбнулся, - сделайте еще один шаг, последний. Это легко. Вы и не заметите, обещаю, - у нее были бледные, без единой кровинки щеки. Федор увидел, что лубок сняли, но рукой она до сих пор двигала неловко.
-Заживет, - усмехнулся он про себя.
-Будете упрямиться, - он достал из папки какую-то бумагу, - у меня есть список всех ваших европейских родственников. Лондон, Амстердам, Брюссель, Ренн, - Федор передал ей документ.
-Он все знает, - пронеслось в голове у Юджинии, - Господи, но получив сигнал тревоги, Джон сам сюда приедет, непременно. Нельзя, чтобы он рисковал, ты не имеешь права...
-Он меня спасет, - твердо напомнила себе Юджиния: «Он говорил, что всегда будет у меня за спиной, так и случится. Приедет и спасет».
Девушка упрямо, сжала тонкие губы. Федор пробормотал: «Пеняйте на себя, милочка». Он решил не отправлять запрос в Америку. Трансатлантический кабель еще не был проложен. Ожидая сведений с другого континента, Федор бы потерял время. Европейские сведения были у него под рукой уже несколько лет. До войны он внимательно следил за родственниками, да и сейчас не выпускал их из поля зрения.
Кузина молчала, отвернув красивую голову, с каштановыми, уложенными вокруг головы косами. Федор наклонился к ее уху: «Я вас предупреждал, пеняйте на себя. Я сам, - он выдернул у нее из пальцев бумагу, - сам сделаю выбор».
Он не приезжал к ней пару недель. Появившись на квартире, осмотрев себя в зеркало, он прошел к ней в комнату. Федор был в светло-сером, весеннем костюме, с цветком в петлице. Велев надзирательницам выйти, Федор положил перед ней свежий номер The Times, раскрытый на странице некрологов.
-Семейное отпевание в церкви святого Михаила, Мейденхед, - прочла Юджиния. Если бы он ее вовремя не подхватил, девушка бы упала со стула.
-Я вам сказал - Федор свернул газету, - я не шучу. Впрочем, ваши дядя Мартин и тетя Сидония были пожилыми людьми. Отжили свое, что называется, - он устроился на широком подоконнике и закурил, - но ведь у вас еще кузина Анита есть, подросток. Ужасно, - сочувственно сказал мужчина, - ужасно, когда случается трагедия с такой молоденькой девушкой, вы согласны? - он чуть не прибавил: «кузина».