Ей даже снился Иерусалим - залитые солнцем, каменные улицы, Стена, о которой ей писал дедушка, и цветущее гранатовое дерево.
-Может быть, - Диана вздохнула, - к Хануке туда доберусь. Она знала о праздниках. Дома были книги, написанные учителями отца, кембриджскими профессорами. Диана, улучив минуту, запершись на ключ, читала о Новом Годе и Дне Искупления.
-А Библию, - она усмехнулась, - Библию, я, наверное, лучше многих раввинов помню. Все Псалмы наизусть. Зря, что ли, с шести лет мама нас заставляла их учить?
Он взглянула в сад, и увидела, как старшая сестра поднимается со скамейки.
Он еще никогда не видел таких девушек. Ева шла к дому, перед ним, и Джон подумал: «Она вся, как цветок, правильно». Она была высокой, выше его, стройной. Большие, голубые глаза, окаймленные темными ресницами, смотрели нежно и доверчиво, белокурые косы падали из-под черного чепца на узкую спину.
Когда они сидели на скамейке, Джон велел себе не смотреть на нее, но все было тщетно. Он видел тонкие запястья, охваченные глухими рукавами траурного платья, и чувствовал, как у него бьется сердце - часто, прерывисто.
-Я ведь покраснел, - понял он, - наверняка, покраснел. А если мама заметит? Хотя нет, она сейчас только о Веронике и думает. А вот тетя Марта...
Он рассказывал ей о Париже, Вене и Берлине. Ева, немного грустно, проговорила: «Мы и не были нигде. Только в Лидсе и Лондоне, один раз, когда папа погиб. Мы тогда еще маленькие были, и потом, когда кузина Сидония венчалась. И все». Розовые губы улыбнулись: «Еще в Манчестере, в Ньюкасле. У нас, на севере, но это неинтересно, лорд Джон».
-Кузен Джон, - горячо попросил он. «Пожалуйста, кузина Ева, - он вздохнул, - я как раз дальше Озерного Края на севере и не бывал нигде. Я бы с удовольствием послушал».
-Правда? - она взмахнула ресницами, и Джон подумал: «Стоял бы я сейчас на ногах - непременно бы, свалился».
Они устроились за столом, - друг напротив друга. Юноша вздохнул: «Что уж там...». Взрослые говорили, а он не замечал ничего, кроме ее красивых, с длинными пальцами рук, кроме простой, медной цепочки маленького крестика, что висел поверх ее закрытого, с высоким воротником, платья. Крестик приподнимался и опускался, - она, отчего-то, часто дышала.
Ева осторожно взглянула на юношу и опустила глаза. «Он наследный герцог и пэр Англии, - горько напомнила себе девушка, - а ты учишь сирот Библии и рукоделию. И сама сирота. Мы живем на пенсию и мамино пособие, у тебя и приданого-то нет. Мама говорит, что лучшее приданое - это скромность и благочестие. Ты и танцевать не умеешь, и на балах никогда не была».
Она знала, что через год мать хочет выдать ее замуж за кого-то, кто отправляется в Индию, или Африку, проповедовать язычникам.
-Ты, - сказала Рэйчел, - станешь обращать их женщин, учить детей, нести слово Божье во мрак невежества, понятно?
Ева кивнула и, робко, спросила: «Но ведь я даже не буду знать, этого преподобного отца...»
-А зачем тебе его знать? - удивилась мать. «Ты будешь выполнять обязанности жены и матери, согласно учению церкви. Как сказано, - она положила руку на Библию: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос, глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем... Жена да боится своего мужа. Все просто, - заключила мать. Ева подумала: «Про то, что муж должен любить жену, как самого себя, - она выпустила, не сказала».
-Забудь о нем, - велела себе Ева. Она увидела его легкую, красивую улыбку, светло-голубые, прозрачные, добрые глаза и услышала веселый голос: «После чая мы проводим мою маму, и всех остальных, и еще с вами прогуляемся, кузина Ева!»
Девочки убирали со стола. Теодор, усмехнувшись, потянулся за сигарами: «Святой отец, - он кивнул на Джованни, - сам покуривать стал, волнуется». Марта взглянула прозрачными, зелеными глазами на Тео: «Пока вы здесь, может быть, ты, милая, в Лондон девочек отвезешь, ненадолго. Сходите в Британский музей. Питер вам даст записку. Посмотрите нашу галерею, ее осенью открывают, но вас проведут».
Диана замерла. «Опять же, - добавила Марта, - Элиза с ребенком. Там Питер, Майкл, Джон остался один, им женская рука нужна».
Она увидела, как играют золотистые искорки в черных, красивых глазах. Тео скрыла улыбку и озабоченно ответила: «Я бы с удовольствием, но у девочек багаж, нам помощь понадобится».
-Я с вами поеду, тетя Тео, - горячо ответил Маленький Джон. «Мне все равно в Лондон надо возвращаться».
-Ты же только приехал, - удивилась мать. «Побудь немного здесь, отдохни».
-Мне надо, - Маленький Джон замялся – надо, вернуться, по работе. Я только сейчас это понял.
-А, - коротко сказала Марта. «Вот, - она обратилась к Тео, - все и устроилось, милая».
-А мы, - Федор чиркнул кресалом и затянулся, - мы с профессором ди Амальфи насядем на юного Бенедикта, так, что ему Кембридж развлечением покажется, - он подмигнул Бену. «Математика, химия, физика, геология...».
-Я буду только рад, дедушка Теодор, - искренне ответил юноша. «И с младшими повожусь, конечно. Поиграю, на лодке их покатаю».
Они стояли у ворот усадьбы, провожая глазами экипаж, что удалялся на запад. Диана, глубоко вздохнула: «Слава Богу. В Лондоне, я найду, как до синагоги добраться. Пусть мама, что хочет, то и делает. По еврейским законам я совершеннолетняя, два года уже».
Тео помахала Марте, что высунулась из кареты, и крикнула: «Пусть все удачно пройдет, и сразу гонца пришлите!»
Она повернулась к девочкам и велела: «Диана, пойдем твои вещи собирать, а Ева пусть погуляет пока, - она указала на реку, - закат сегодня какой красивый».
Они ушли. Маленький Джон, что прислонился к гранитному столбу, откашлявшись, отчего-то заробев, предложил: «Хотите, кузина Ева, я вас на лодке покатаю? Я хорошо гребу, меня папа учил..., - он осекся и пробормотал: «Простите, я не хотел, простите меня...»
-Ничего, кузен Джон, - мягко заметила девушка. «Восемь лет прошло, я привыкла. Мне очень жаль, что ваш отец болеет. Он, должно быть, замечательный человек».
-Приедем в Лондон, - пообещал Джон, - я вас познакомлю, обязательно. Позвольте, - он подал Еве руку, - роса на траве, скользко может быть.
Она доверчиво протянула ему пальцы. Джон, на мгновение, закрыв глаза, представив себе карту, разъярился: «Ну и что! В Австралии тоже люди живут. Главное, чтобы Ева меня любила, тогда мне вообще ничего не страшно».
Джон устроил ее в лодке, и, оттолкнувшись от пристани, улыбнулся: «Я вам обещал о Европе рассказать, а вы мне о Лидсе, так, что я жду, кузина Ева».
Элиза спустилась к завтраку. Она весело сказала Тео, что уже сидела за столом: «Так хорошо, что вы девочек привезли, тетя! Можно поесть, не торопясь, они за Мэри присмотрят».
Вкусно пахло жареным беконом, сосисками, кофе. Тео взялась за кофейник: « Питер с Майклом раньше всех поднимаются. К его светлости я потом схожу. Юный Джон говорит, он поздно встает, из-за болезни».
-Да, - вздохнула Элиза, намазывая свежее масло на горячий хлеб, - он устал, конечно. В церкви долго стоял. Он в отпуске, а дела у него все равно есть. Дядя Питер всегда в шесть утра на ногах, а то и раньше, и Майкл, - женщина покраснела, - рано встает, привык, на шахтах. Он сейчас к лекциям готовится. Осенью мы в Кембридж отправимся, раз он теперь дядю Джованни заменяет. Ненадолго, на год, потом, - Элиза выпила молока – в Корнуолл, или в Ньюкасл. Мэри наша в разъездах расти будет.
-Может, и до России доберетесь, - подмигнула ей Тео. «У нас тоже железные дороги строить надо. Бенедикт хорошо русский язык знает, я даже удивилась».
-Майкл с ним с детства разговаривал, - Элиза накрутила на палец белокурый локон. Обе они были в утренних, закрытых, светлых платьях. Тео вдруг, смешливо подумала: «Сказал бы кто мне полвека назад, что женщины, замужние, дома с непокрытой головой будут ходить - не поверила бы. Скоро и на улицах без шляп появимся. Марта, во время оно, в мужской наряд одевалась, чтобы кофе выпить, а сейчас - пройди по Стрэнду, в каждом ресторане дамы сидят. И в Британский музей женщин стали пускать, одних».
