Джоанна открыла ящик туалетного столика и посмотрела на  бархатный мешочек. «Паспорт здесь, - пробормотала она, - свидетельство о крещении  тоже. Ничего меня не держит. Только папа и мама..., - она вздохнула и развернула письмо.

-Уважаемая мадемуазель Холланд, - читала девушка неряшливые строки, - я очень рад, что вас заинтересовали мои концепции социального переустройства общества.  Жду вас у себя дома, в любое удобное для вас время, искренне ваш, Шарль Фурье».

Джоанна покусала крепкими зубами карандаш: «Скажу, что в библиотеку пошла. В конце концов, я ненадолго к нему. Пока, - она убрала записку и вздрогнула - в дверь стучали.

-Джоанна, ты готова? - услышала она голос матери. «Гости вот-вот придут».

-Сейчас, мамочка, - отозвалась девушка и стала натягивать платье. Остановившись у зеркала, она качнула изящной, белокурой головой: «Там этот кузен будет, сын дяди Теодора, русский офицер. С дядей Теодором должно быть интересно, он ученый, у него широкий взгляд на вещи. Юноша этот, наверняка, такой же, как дядя Жюль - либо об армии говорит, либо о своих имениях».

В соседней комнате одевались девочки. Сидония заколола распущенные пряди волос жемчужным гребнем: «Дядя Теодор увез тетю Тео на воздушном шаре? Как будто в романе!»

-У них и было, как в романе, - Юджиния понизила голос, - мне мама говорила, что дядя Теодор влюбился в нее с первого взгляда, когда ее на сцене увидел. И любил ее одну, пятнадцать лет! А подруга тети Тео, тетя Жанна, за моим отцом замужем была».

-Погоди, - Сиди замерла, - значит, Мишель, о котором твоя мама рассказывала - тебе брат, по отцу?

Юджиния что-то зашептала и серо-зеленые глаза подруги распахнулись.

-Не может быть! - ахнула Сиди.

-Я сама слышала, - кивнула девочка. «Ты за альбомом пошла, а я у фортепиано сидела. Они думали, что я нотами занята».

-Сын Робеспьера, - Сиди присела на бархатную кушетку: «Мадемуазель Бенджаман, конечно, старше, чем на мамином портрете, но,  все равно, она такая красавица! Ростом в шесть футов, я таких высоких женщин и не видела никогда. Пошли, - подогнала она Юджинию.

-Кузен Пьер тоже высокий, - подумала девочка, выходя в гостиную. Она увидела его рыжую голову и вдруг, непонятно почему, покраснела.

Когда слуги поменяли тарелки и стали разносить рыбу, Федор смешливо сказал: «В этой  гостиной Бенджамин Франклин показывал опыты  с электричеством, Антуан Лавуазье демонстрировал химические реакции…»

-Здесь играл месье Моцарт…, - поддержала его жена. Юджиния, невольно, ахнула: «Сам Моцарт! Хотя да, мама, - она повернулась к Марте, - он тебе сонату посвятил».

Федор вспомнил медленное, нежное начало симфонии, и как он тогда смотрел на Тео, - с тоской и желанием. Он ощутил, как жена, под столом, касается его руки.

-Я тебя люблю, - шепнули гранатовые губы, и он только улыбнулся.

-Так  можно будет - спросил Федор у Джона, - навещать месье Бонапарта на острове Эльба?

-Отчего же нельзя, - герцог пожал плечами, - это его владение, законное. Ради Бога, езжайте, гостите…., Такая же часть Европы, как и все остальные страны.

Тео поймала взгляд Марты, и вспомнила, как они, втроем, сидели у камина, в квартире на набережной Августинок. Петя ушел гулять по Парижу, они пили вино. Марта была в простом, темном платье. Перехватив взгляд Тео, женщина коротко сказала: «Работала».

-Насчет Мишеля, - заметила тогда Марта, затягиваясь сигаркой, - вы не волнуйтесь. Наверняка, он отправился на Эльбу, вместе с остальными. Я туда по дороге в Неаполь загляну. Отвезу письма от его светлости, и не отстану от капитана де Лу, пока он вам не напишет.

Марта бросила взгляд на два букета роз, что стояли на камине. Она лукаво спросила: «Ты, Теодор, теперь не только белые покупаешь, но и красные?».

Федор потянулся: «Это не от меня. У моей жены, - он подтолкнул Тео, - почти двадцать лет один и тот же поклонник. Кто-то из Санкт-Петербурга. Думаю, мы уже не узнаем, кто. Очень скромный человек, даже записок не присылает.

Тео вспомнила уборную Эрмитажного Театра и высокого, белокурого юношу с букетом винно-красных роз. «Ерунда, - сказала она себе сердито, - не может его величество это делать. Кто-то из аристократов, наверняка»

Когда подали десерт, Тео наклонилась к племяннику и, ласково, сказала: «Я с тобой письма передам, милый. Мы, когда в поместье отца миссис Марты жили, с твоей матушкой были лучшие подруги. И ты уже дипломированный адвокат. Был бы жив твой отец, он бы тобой гордился».

Нат вспомнил холодные, сине-зеленые глаза, и его жесткий голос: «Оставь эти фантазии, университет тебе ни к чему».

-Да, - вздохнул он, - вы правы, тетя. Гордился бы.

После десерта и кофе мужчины поднялись. Петя, когда они прошли в библиотеку, искоса посмотрев на золотую, масонскую булавку на лацкане сюртука Джованни. Он неуверенно спросил: «Дядя, а вы с местными масонами знакомы?»

Темные глаза пристально посмотрели на него. Петя подумал: «Он священником был, мне папа рассказывал. Когда память потерял, после бунта пугачевского. Весь мир объездил, все видел. Господи, мне до них еще расти и расти».

Петя взглянул на отца - тот тихо говорил с его светлостью, Нат углубился в книгу, стоя у открытого шкафа. Пахло хорошими сигарами. Джованни погрел в руках тяжелую, хрустальную рюмку со светлым, драгоценным портвейном: «Знаком, племянник». Он потянулся за пером и бумагой. Быстро набросав что-то на листе, дядя протянул его Пете.

-Ты приходи по этому адресу,  - заметил Джованни, - там тебе объяснят, что к чему. Отец твой, - он усмехнулся, - во время оно, тоже масонские собрания посещал. Так сказать, по работе, когда мсье Теодор еще такими вещами занимался». Он внимательно взглянул в голубые глаза юноши: «Ты там появись. С хорошими людьми увидишься».

-Спасибо, - искренне поблагодарил Петя и спросил себя: «Откуда эта косность? Мужчины встают и уходят. Даже не поговорить с дамами, как следует. Очень интересная эта девушка, Джоанна, она так много читала.  Надо ее с Никитой познакомить, они друг другу понравятся. Он тоже серьезный».

Нат все перелистывал: «De la littérature des nègres» аббата Грегуара, а потом вздохнул: «Как бы с ним встретиться? Я бы эту книгу на английский перевел. Настоящая антология, все, что написано цветными, в ней  собрано. Для нас, в Америке, это было бы очень полезно. А леди Холланд замечательная девушка, конечно. Она такая умная, в философии разбирается. Сама работала, за детьми ухаживала, у врача училась…, Как это она сказала: «Рабство - позорная язва нашего общества, наравне с неравенством классов и угнетением женщины».  Она права, конечно. У нас, в Америке,  цветные редко где голосовать могут. Надо быть свободным, владеть недвижимостью…, Я могу, но много ли таких, как я? - Нат посмотрел на Петю и решил: «Надо ему сказать. Что это такое, его брат здесь,  Мишель его на войне спас, а они даже не увидятся».

В дверь библиотеки постучали. Юджиния, весело, позвала их: «Тетя Тео готова петь».

-Я тоже  петь буду, - Петя поднялся. «С мамой - дуэт Дона Жуана и Церлины, и Ein Mädchen oder Weibchen. Из «Волшебной флейты».

Джон рассмеялся, выходя в коридор: «Коронная ария твоего дяди Тедди, Нат. Он зря на сцену не пошел. Хотя юрист из него отменный. Думаю,  еще через десяток лет он до Верховного Суда в Вашингтоне доберется».

Нат вздохнул: «Я даже не смогу выступать в массачусетском суде. Ладно, - он посмотрел на Петю, - потом отведу его в сторону, в гостиной, и скажу. Он не выдаст, это его брат».

Марта уже сидела у рояля палисандрового дерева, женщины устроились на диванах. Нат отчетливо почувствовал запах табака. «Тетя Марта курит, - вспомнил он, - не на людях, конечно».

Джоанна поманила его к себе. Посмотрев на книгу в руках у Ната, девушка шепнула: «Мой отец, в молодости, писал статьи для аболиционистских журналов. После того, как в Америке побывал. И ваш отец, я знаю, был  видный аболиционист».

-Только я все равно, - горько усмехнулся Нат, - незаконнорожденный.