-Закончим, - Петя взглянул на послеполуденное солнце. Они узнали о падении флешей только после того, как отбили батарею. Из полка генерала Бонами, что захватил курган утром, после их атаки осталась едва ли одна десятая. Самого Бонами, раненого, отправили в тыл, а больше пленных они и не брали. Петя посмотрел на свою изрезанную ладонь и вспомнил крик командующего артиллерией Кутайсова: «С позиций не сниматься, пока неприятель не сядет верхом на пушки, последний выстрел выпускать в упор!».

-И батюшка так сделал, наверняка, - Петя чуть дернул грязной щекой. «Кутайсова убили, и тела его сейчас не найти, - он перекрестился и вздрогнул - забила французская артиллерия.

-С флешей стреляют, - понял Петя. Вся равнина, вокруг кургана, была усеяна трупами. Люди и лошади валялись вповалку.  Петя, прищурившись, увидел, как французские санитары оттаскивают раненых в тыл.

-Господин майор, - санитар тронул Давида за плечо, - может, отойдем, рядом их позиции...

-Здесь раненые, - хмуро сказал Давид. Наклонившись, он прижал пальцы к запястью человека - в разорванном, русском мундире, с залитой кровью рукой.

Посиневшие губы шевельнулись. Давид взглянул на знаки различия: «Офицер».  Он ощутил слабый пульс. Встав на колени, расстегнув свою сумку, врач осторожно стянул с раненого остатки мундира.

-Все хорошо, - сказал Давид по-французски. «Все хорошо. Не двигайтесь, вы ранены, сейчас я о вас позабочусь».

Плечо было разворочено осколком, виднелись белые, острые обломки кости. Давид, быстро накладывая жгут, вздохнул: «Придется ампутировать. Жалко, совсем молодой, мой ровесник, наверное».

-Месье...- услышал он тихий голос русского. «Месье..., Холм..., В чьих руках...»

-В ваших руках, - хмуро ответил Давид, оглянувшись.  Трупы французских кирасиров усеивали равнину: «Могила нашей кавалерии.  Сюда больше тридцати полков бросили, а русские все равно отбили высоту».

-Хорошо, - только и успел сказать офицер, а потом он потерял сознание. Давид махнул рукой двум санитарам с носилками, что следовали за ним: «Этого на стол, немедленно». Он медленно пошел дальше, слушая пульс, смотря в мертвые, открытые глаза людей. Сначала Давид еще говорил себе: «Наш», «Русский», «Наш», «Наш». Потом их стало слишком,  много. Врач, оглянувшись, услышал крик: «Немедленно возвращайтесь, сейчас будет еще одна атака!»

Ядра неслись на курган без остановки, с фронта, из центра французских позиций, и с фланга, с занятых флешей.  Кавалеристы Корфа и пехота Остерман-Толстого уже подошли к холму. Петя, стреляя из отрытой еще ночью траншеи,  услышал крик: «Французы слева!»

Это была кавалерия - неудержимая, словно лавина. Петя, стиснув зубы, тяжело дыша, поднимая свое ружье, сказал: «Нет, сюда мы вас не пустим».

-Держаться до последнего, - передавали по рядам,- отбить атаку.

Он стрелял, не останавливаясь. Петя всегда был очень метким, и отец только улыбался: «Это ты в меня, конечно, такой».  Французы замедлили движение. Петя, приглядевшись, заметил человека в мундире генерала кирасиров. Его русые волосы развевались под легким, послеполуденным ветром, сабля в руке была обнажена. Французы ринулись на холм, сзади кричали: «Не отступать, за нами Москва!». Петя подумал: «Слишком близко. Наши артиллеристы уже ничего не сделают, ядра  бесполезны».

-За мной! - велел он. Поднявшись во весь рост, выскочив из траншеи, юноша побежал вниз, по склону холма - навстречу французской кавалерии. Солдаты хлынули вслед. Петя вдохнул запах конского пота, грязи, крови. Подняв ружье, ударив штыком, он стащил французского генерала с лошади - тот схватился за разорванное горло. Юноша почувствовал боль в голове, в глазах потемнело. Петя еще успел услышать крик: «Французы!  Французы атакуют справа!»

-Это они нас отвлекали, - горько понял Петя. Он упал рядом с трупом генерала и уже не увидел, как войска генерала Богарне, смяв русскую пехоту, врываются на батарею.

Над равниной уже висело заходящее, низкое солнце. Пахло дымом. Наполеон, спешившись, поднявшись на холм,  посмотрел в подзорную трубу на дорогу, что вела в сторону Москвы.

-Может, все-таки стоило ввести в дело гвардию? - недовольно подумал он. «Нет, нет, русские отходят. Если нам предстоит еще одно сражение, - у стен Москвы, - надо поберечь войска». Император оглядел покрытую трупами равнину: «Арман, отправь кого-нибудь к генералу Кардозо, пусть проследит, чтобы позаботились обо всех раненых. Сколько у нас пленных русских?»

Арман де Коленкур осторожно ответил: «Не больше тысячи, ваше величество, а может быть  и меньше».

-Проклятая страна! - внезапно взорвался Наполеон, пнув сапогом остатки пушки неподалеку.

 -Проклятый народ! - он хмуро посмотрел на убитых артиллеристов: «Здесь будет, как в Испании. Такие же дикари, только там они в горах прячутся, а эти - в лесах. Еще и выжгут все, наверняка, чтобы ничего нам не досталось».

-Пойдем, -  велел он де Коленкуру - посмотрим на этого мерзавца, связали его?

-Конечно, ваше величество, - адъютант помолчал. Наполеон положил ему руку на плечо: «Мне очень жаль, Арман. Твой брат был одним из лучших генералов, что росли под моим крылом. Не волнуйся, пожалуйста, мы отправим тело Огюста в Париж».

-И другие тела тоже, - мрачно подумал Наполеон, садясь в седло. Земля была устлана трупами. Доехав до ставки,  император бросил поводья: «Пошли. Где его держат? Отдельно от других русских пленных, надеюсь?»

-Конечно, - де Коленкур помялся: «Я с вами, ваше величество, вдруг у него оружие какое-нибудь есть. Хотя его обыскивали, конечно..., Мальчишка какой-то».

-Мальчишка, - зло сказал Наполеон, - лишить меня такого офицера....

Они подошли к охраняемой палатке. Наполеон  щелкнул пальцами: «Капитана де Лу мне найдите. Этот щенок, - он кивнул внутрь, - должно быть, не понимает по-французски».

-Я его не трону, - мрачно сказал де Коленкур, - обещаю, ваше величество. Хотя его и так избили, когда кирасиры увидели, что это он..., Огюста штыком заколол». Он прищурился: «Мишель уже здесь».

Белокурая голова капитана потемнела от порохового дыма. Наполеон, коротко улыбнулся: «Мне начальник артиллерии доложил, что это вы, капитан, узнали того русского генерала. Как раз после его ранения они и побежали. Спасибо вам».

Мишель устало рассмеялся: «Рад стараться, ваше величество». 

Мишель  шагнул в палатку: «Папы среди пленных нет и Петьки - тоже. Правда, меня не пустили туда, где тяжелораненые лежали, а дядя Иосиф с Давидом  оперировали. Но наверняка, их там и не было».

-Ведро воды пусть принесут, - брезгливо велел Наполеон, глядя на окровавленного, грязного, связанного человека, что был прикручен к столбу в углу палатки. «Мне с ним надо, - император помолчал, - поговорить».

Петя очнулся от холода. Голова невыносимо болела, рубашка и мундир были мокрыми. Юноша, с усилием открыв глаза, увидел перед собой невысокого человека, - с каштановыми, чуть седоватыми волосами.  Синие глаза пристально посмотрели на него. Наполеон обернулся к Мишелю:  Я хочу знать, как его зовут, и говорит ли он по-французски».

Петя услышал голос брата. Мишель стоял, избегая его взгляда. Петя подождал, пока он закончит. Упрямо сжав губы, юноша покачал  головой.

-Хорошо, - усмехнулся Наполеон. «Переведи ему. Кто бы он ни был, он убил генерала Огюста де Коленкура, командующего вторым кавалерийским корпусом». Император  показал на русоволосого офицера, с забинтованной правой рукой: «Это его брат, Арман, один из моих адъютантов».

Петя дрогнул рыжими ресницами. Мишель переводил с бесстрастным, спокойным лицом. Лазоревые глаза брата блестели.

-Поэтому, - продолжил Наполеон, - завтра на рассвете его расстреляют, так ему и скажи.

-У него нашли это, - де Коленкур порылся в кармане мундира, - Мадонна, ваше величество. У русских так  принято.

Наполеон посмотрел в зеленые глаза: «Где-то я их видел уже. Та шпионка, что в Тильзите подстрелили, родственница Жозефа. У нее похожий взгляд был. Жозеф мне сказал, что она родами умерла, в Лондоне. Прямо, как я - воюю, воюю, а все равно Анна настаивает, что в своей постели скончаюсь».