Мишель греб и вспоминал веселый голос императора, что осматривал квартиру на набережной Августинок: «У мадемуазель Бенджаман я в гостях никогда не был. Я, как из кадетов вышел, сразу на юг отправился. Политикой я тогда не занимался, в отличие от твоего отца...»

-Он мне не отец, - Мишель прошелся по комнатам, что пахли свежей краской и деревом, -  паркет был переложен. «Отсюда, ваше величество, - он указал на балкон, - мы на крышу и карабкались, когда на воздушном шаре улетали».

-Вид отменный, - Наполеон полюбовался башнями собора Парижской Богоматери и осенним золотом деревьев на острове Ситэ. Он потрепал по плечу Мишеля: «Семь комнат у тебя есть, осталось жениться и завести детей».

Юноша отчаянно покраснел. Наполеон тогда горько подумал: «А я женюсь на какой-то принцессе, просто потому, что нужен наследник. Анна, Анна, - он подавил вздох, - зачем Господь так решил..., Почему мы никогда не сможем быть вместе?»

Они лежали на лавке, в растворенных ставнях было видно нежное, зеленовато-золотистое, вечернее небо. Пахло свежей травой, мхом, чуть мерцали первые, слабые звезды. Она улыбнулась: «Господь не посылает людям тех испытаний, которые они не смогут перенести, милый».

-Утешаешь меня, - хмыкнул Наполеон, зарывшись лицом в ее теплые волосы.

-Себя, скорее, - она приподнялась на локте. Наполеон, целуя ее, устраивая на себе, обняв стройную спину, неожиданно весело заметил: «Наконец-то. Я думал, что ты меня не любишь».

-Я, - она шепнула ему в ухо, - буду любить тебя всегда, император. Всегда, пока мы живы.

Наполеон все смотрел на Сену, а потом, сварливо, велел: «Пошли, выпьем за твое новоселье. Впрочем, в этой квартире ты всего одну ночь проведешь. Мы завтра в Австрию отправляемся».

Шатер уже был совсем рядом. Мишель, привстав, крикнул гренадерам, что стояли на плоту: «Свои!»

Джон сидел, дымя трубкой, глядя на белое пятно шатра выше по течению. «Все должно получиться, - напомнил себе мужчина. «Охрана туда не заходит, а люк сделан так, что его и не заметишь. Тем более, там ковер на полу. Мэри отлично плавает, как только она все закончит- положит тетрадь в кожаный мешок и нырнет обратно. Документы вчера туда привезли,  я сам проследил. После этого  снимаемся с якоря и только нас здесь и видели».

Джон достал короткую, в простой медной оправе, мощную подзорную трубу и похолодел. «Что он там делает? - зло подумал герцог. «Господи, - он взглянул на свой стальной хронометр, - Мэри должна уже заканчивать. Хотя кто его знает, сколько там статей в секретном соглашении. Да что же его туда понесло?»

Он увидел, как лодка швартуется к плоту. Юноша в форме лейтенанта  выскочил первым и подал руку Наполеону. «Вот и Мишель, - пробормотал Джон, рассматривая невысокого, изящного, белокурого юношу. «Пусть он приехал охрану проверить, - шепнул Джон, - пожалуйста, Господи, я прошу тебя. Пусть он не заходит в шатер».

-Я ненадолго, - сказал Наполеон капитану гренадеров, что отдал ему честь. «Не спалось что-то. Как тут? - он кивнул на плотный шелк шатра».

-Все тихо, ваше императорское величество, - ответил офицер. «Как и было приказано, вчера вы привезли документы , и больше никто туда не заходил».

-Вот и славно, - улыбнулся Наполеон  и откинул полог шатра. Невысокий, коротко стриженый, кудрявый мужчина, в мокрой рубашке и бриджах, босиком, нагнувшись над столом - быстро писал карандашом в маленькой тетради.

Наполеон увидел откинутый ковер, аккуратно выпиленный люк, в котором плескалась вода Немана. Он  холодно сказал, щелкнув курками пистолета: «Руки вверх, месье».

Он даже не понял, как мужчина успел одновременно выстрелить и нырнуть в люк - Наполеон уклонился от пули, раздался плеск. Император, выбежав из шатра, велел: «Огонь! Огонь по реке!»

Джон услышал треск ружей. Выругавшись, он переступил через борт лодки, скрывшись в холодной воде Немана. Течение было сильным.  Джон, борясь с потоком воды, с ужасом увидел расплывающуюся вдали, алую кровь.

-Ты должен ее спасти, - велел себе Джон. «Все, что угодно, пусть ты сам погибнешь, но ты должен ее спасти».

Он плыл, выбиваясь из сил, и едва успел схватить Мэри за руку. Здесь, под водой, все казалось призрачным, ее лицо было бледным. Джон, увидев закрытые глаза, обняв ее, сорвал с ее шеи кожаный мешочек. Он вынырнул, поддерживая Мэри, чтобы глотнуть воздуха. Пули захлестали по воде. Он еще успел ощутить резкую, разрывающую боль. А потом течение подхватило его, и Джон, потеряв сознание, опустился в толщу воды.

-Спускайте лодки! - приказал Наполеон, и прямо в мундире, бросился в воду. «Двое, их было двое, - подумал он, плывя к безжизненному телу. «Второго убили, кажется. Надо обыскать этого. Наверняка, копии протокола при нем. Проклятые англичане, я знал, что они сюда кого-то подошлют».

Он схватил темноволосого  раненого и крикнул: «Лейтенант де Лу, сюда!»

Мишель принял тело. Перевернув его на спину, юноша похолодел. «Господи, - попросил Мишель, - Господи, только бы он ничего по моему лицу не увидел. Он ее не знает, не может знать..., Бедная тетя Мэри...»

Наполеон наклонился над раненым. Всматриваясь в его лицо, он  коротко велел начальнику охраны: «Русским передайте, что у нас был инцидент - гренадерам что-то почудилось, и они начали стрелять по воде. Поменяйте ковер в шатре. Тот, что там лежит, весь мокрый и приведите все в порядок. Через два часа тут будет император Александр со свитой».

Мишель, молча, греб, стараясь не смотреть на Мэри. Она лежала, не двигаясь, и юноша увидел кровь, что расползалась по дну лодки.

Уже выйдя на берег, Наполеон приказал Мишелю: «Найди мне генерала Кардозо, срочно».  Он еще раз посмотрел в сторону  раненого - Мэри осторожно перекладывали на холщовые носилки. Наполеон, не оборачиваясь, пошел к своей палатке.

Иосиф наклонился над смуглой поясницей: «Зонд!». Рядом зазвенели инструменты. Он вспомнил холодный голос Наполеона: «В госпитальной палатке раненый, генерал Кардозо. Займитесь своим делом».

Когда он зашел сюда, Мэри лежала на животе, прикрытая до пояса холщовой простыней. Он не сразу узнал эти кудрявые,  темные, коротко стриженые волосы. «Шпион, - сказал ему на ухо кто-то из врачей, - представляете, генерал Кардозо, это женщина. У нее был подручный. Того застрелили, или он сам утонул. Документов у нее никаких нет, разумеется».

-Нет, - тихо проговорил Иосиф, вымыв руки в тазу. Он посмотрел на стройные плечи: «Она…приходила в сознание?»

Ассистент помотал головой. Иосиф, надев фартук, вздохнул: «Начнем».

-У нее ребенок, - говорил он себе, исследуя рану. «Господи, четыре года мальчику, неужели он сиротой останется? Наполеон ее узнал, конечно, не мог не узнать. И кто был с ней? Джон? Застрелили…- вспомнил Иосиф  и сжал зубы: «Готовьте стол, будем оперировать».

-Бесполезно, - услышал он голос сзади. «Пуля в позвоночнике, она не перенесет вмешательства. И, в любом случае, она никогда не сможет ходить».

-Придержите язык, - грубо отозвался Иосиф, - перед нами  больной. Выполняйте приказание. Переверните ее на бок и постарайтесь дать хотя бы немного опиума.

Он посмотрел на обложенную корпией рану. Взяв скальпель, разозлившись, Иосиф сказал себе: «Что будет, то и будет. Если он прикажет тебя расстрелять, или ее - значит, расстреляют. А пока  я врач, и должен делать свою работу».

-Не в позвоночнике, - он сделал надрез, расширяя рану. «Рядом. Два дюйма, не больше. Надо все делать очень осторожно».

Он даже не чувствовал, как ему стирали пот со лба. Иосиф стоял, наклонившись над столом, прижигая и перевязывая сосуды, останавливая кровотечение. Только когда пуля звякнула о дно медного судна, он разогнулся.

-Все равно…- услышал Иосиф чей-то скептический голос. Нарочито аккуратно сняв фартук, генерал ответил: «Пока раненый…раненая…жива, я бы воздержался от поспешных прогнозов. Шейте, - он кивнул на стол, - и пусть будет в покое». Иосиф взял тонкое запястье женщины и незаметно улыбнулся - пульс уже не сбоил, он был медленным, но четким и ровным.