Тедди вспомнил ее бронзовую, светящуюся кожу, тяжелые, черные волосы, ее низкий, страстный голос. Он  чуть не сказал: «Могу».

-Однако, - протянул Тедди, - наша сестра все же цветная, Дэниел, а ведь она...

-Пожалуйста, - прервал его старший брат. «Актеры, актрисы, музыканты, даже писатели и журналисты, как Марта, Салли дочь. Пусть занимаются всем этим, но сюда, - он указал на белеющие колонны резиденции Джефферсона, - им хода нет, и никогда не будет.

Мораг вздохнула и повертела на пальце обручальное кольцо.

-Дэниел все-таки  брат Тедди, - подумала женщина, - он за мной и не ухаживал, когда мы в Вашингтон ездили. Тетя Эстер будет с Натаном. У них семья богатая. Можно с ним пофлиртовать немного, он мне это ожерелье просто из вежливости купит..., Так и сделаю, - Мораг улыбнулась и пощекотала сына: «Приехали!»

Тедди положил руки на клавиши фортепьяно: «Сейчас я вам сыграю Моцарта, но не обессудьте - я больше привык ко всяким легким песенкам, как принято у нас в театре».

-У вас есть театр? - удивился Натан.

Хрусталь и серебро посверкивали на круглом, обеденном столе, ветер с моря чуть колыхал огоньки свечей. Столовая была отделана шелковыми, кремовыми обоями. Эстер хмыкнула: «Это все Тедди, конечно. Отличный вкус у мальчика. И драгоценности у Мораг прекрасно подобраны - скромные, но производят впечатление».

Она отпила вина и ласково заметила: «Тедди  организовал любительские представления, на праздники. Ты ведь и сам выходишь на сцену?»

-Конечно, - он раскрыл ноты: «Нет, я вам что-то другое сыграю. Вернее, спою. Вместе с Мораг. Тоже Моцарт, дуэт из его «Волшебной Флейты».

Натан незаметно посмотрел на девушку - она сидела, откинувшись в кресле. Из-под подола платья - глубокого, рубинового цвета, был виден острый носок маленькой туфельки. Угольно-черные волосы были собраны в тяжелый узел и украшены коралловой диадемой. Белая, как снег шея - обнажена, декольте отделано волной кружев. Пахло от нее, -  неуловимо, тонко, - цветами.

-У Мирьям с Мартой внуки уже, - вздохнула Эстер. «Два, Мэри  тоже родила. А я когда от своих  детей дождусь - Господь ведает. Надо написать Аарону. Он будет рад, где его Батшева такую партию сделает? Она девочка строгого воспитания, соблюдающая. Будет сидеть дома, и радовать нас детьми. Тед хороший мальчик, здоровенький, пусть растет счастливым ребенком, - женщина невольно улыбнулась.

Мораг искоса взглянула на тонкие запястья тети.

-Аметисты с бриллиантами, - поняла она. «Господи, да за что ей это все? Она мне рассказывала, как в одной юбке, босиком, с грудным сыном сюда приехала. В трюме команду обстирывала. Наверное, не только этим занималась. А сейчас - миссис Горовиц, на серебре обедает, дома у нее, имения...»

Мораг легко поднялась и весело сказала Натану: «Что вы, кузен, не вставайте, это почти концерт». Подойдя к фортепиано, девушка облокотилась на него: «Это наш с Тедди коронный дуэт, - она положила руку на плечо мужу.

У нее был высокий, нежный голос. Натан почувствовал, что краснеет. «Правильно мудрецы говорили, - вспомнил юноша, - нельзя слушать, как женщина поет. Господи, да что это со мной, только бы мама не заметила...- он все никак не мог оторвать глаз от ее высокой, волнующейся груди, от стройных бедер, - рубиновый шелк падал вниз тяжелым каскадом. Мораг, закончив дуэт, поклонившись, услышала аплодисменты: «Я, конечно, всего лишь любитель...»

-Да и я тоже, -  Тедди открыл шкатулку для сигар.

Натан покосился на мать и взял одну. Эстер только вздернула бровь, но ничего не сказала.

Юноша  увидел перед собой библиотеку их вашингтонского дома, серебряные стаканчики с ромом, и ароматный, сизый табачный дым.

Старший брат усмехнулся и, потянувшись, удобно устроился в кресле: «Хоть на кровати посплю, а не на земле, или в палатке».

Натан выпил и  задумчиво проговорил: «Мама все тебя женить хочет. Не зря она Айзенштадтов на седер пригласила, с дочкой».

-Не зря, - смешливо согласился Хаим. «Только Ребекка Айзенштадт на территории не поедет - она и Цинциннати дырой считает. А там, между прочим, уже миньян есть, не сегодня-завтра синагогу построят. И вообще, - он повел рукой, - она привыкла к драгоценностям, экипажам..., Куда мне такая жена? - он хмыкнул. Натан осторожно спросил: «А как у вас там, вообще, с этим..., - юноша покраснел.

-Можно взять индианку, многие так делают, - Хаим  рассмеялся.

-Они неплохие девушки, верные, даже хорошенькие бывают. Только сначала надо всю ее семью вырезать, - он увидел бледное лицо брата и ворчливо добавил:

-Иначе ее отец или брат с тебя скальп снимут. У меня уже несколько человек так погибло. Да и потом, - старший брат пожал плечами, - не везти же ее потом сюда, в Вашингтон. Маме и папе вряд ли такая невестка по душе придется, сам понимаешь. А бросать  ее там, с детьми, - он вздохнул, - как-то бесчестно. У нас в лагере таких  уже несколько. Мы их подкармливаем, конечно, но у них одна дорога - по рукам пойти.

-А белых женщин совсем нет? - спросил Натан.

-Все замужние, - Хаим разлил остатки рома. «Рискуешь получить пулю в лоб от законного супруга, у нас с этим просто».

-И как же ты..., - Натан не закончил, увидев легкую улыбку на красивых губах. «Я, - со значением сказал Хаим, - умею устраиваться.  Но как, -  он поднялся и зевнул, - это, дорогой мой,  тайна.  Все же тут речь идет о чести женщины, - он потрепал каштановые волосы младшего брата: «Ты только к шлюхам не ходи, не стоит. У нас в Цинциннати есть бордель, - кто туда наведывается, потом больше денег на докторов тратит».

-Да я не..., - Натан зарделся. Хаим  добавил: «Подожди. Я тоже думал, -  ничего такого не случится, а потом оно мне само, что называется, в руки свалилось. Так же и у тебя будет».

Мораг присела рядом с ним, и, покачивая туфлей,  улыбнулась: «Вы любите музыку, кузен, сразу видно. У вас даже глаза заблестели. Тедди, - позвала она мужа, - нам надо устроить большой вечер, в честь тети Эстер и ее сына. Вы сможете сыграть в квартете».

-И квартет у вас есть, - Эстер приняла от Тедди бокал с вином.

-Я собрал любителей, - Тедди развел руками. «Две скрипки, виолончель, я на фортепьяно играю. Сами понимаете, тетя Эстер, зимы тут длинные. Мы развлекаемся, как можем. Балы, благотворительные спектакли...»

-Я афишу видел, у миссис Фримен в гостинице, - Натан  покраснел, - в Первой Баптистской Церкви даже Шекспира ставят.

-Нам туда нельзя, - вздохнул Тедди, - это вечер для цветных. То есть можно, - поправил он себя, - но так не принято. Даже аболиционистские собрания - разделены на две секции.

-Косность, - внезапно, звонко сказала Эстер. Она достала из бархатного мешочка свой серебряный портсигар и подождала, пока Тедди чиркнет кресалом.

-Косность, - повторила она, выдыхая дым. «Отличные акушерки не могут сдать экзамены, потому что они цветные. О врачах я вообще молчу, -  женщина пожала плечами, - мистер Дерхем, в Филадельфии, учился у самого доктора Раша, и что? Он не мог получить степень, не мог практиковать среди белых...»

-Тетя Эстер, - заметила Мораг, - разве вы пойдете к цветному врачу?

Женщина только усмехнулась: «Перед лицом смерти, дорогая племянница, нет белых и цветных - есть только знания врача и его умелые руки. Или ее, - добавила Эстер и вздохнула: «Впрочем, женщин в университетах мы никогда не увидим».

Лакеи внесли кофе. Мораг, разливая его, заметила: «Значит, договорились - на следующей неделе опять ждем вас в гости».

-А я ему нравлюсь, - смешливо поняла Мораг, передавая Натану серебряную чашку. «Краснеет. Он, конечно, еще совсем юноша, но красивый. Он на отца похож. Жалко, что ему нельзя танцевать. На балу все это происходит само собой. Можно даже поцеловаться. Все равно Тедди ничего не узнает».

Она сидела у зеркала, расчесывая свои длинные, падающие на спину волосы. Муж  лежал в постели, просматривая какие-то записи. Мораг оглянулась на него и полюбовалась  собой: «Пусть остается. В конце концов, у меня теперь есть и новый гребень, и шкатулка, - она смазала губы бальзамом. Девушка  застыла, склонив голову, представляя себе топазы, блистающие на ее шее.