Она помнила только дождь, раскаты грома, белый свет молний, и то, как утром, шагая по мокрым камням - нашла свою игрушку.

-Я ее потом дяде Аарону отдала, - подумала Ханеле. «А тогда - пошла к Стене, там дедушка лежал, и Ева…Она что-то о Мессии говорила..., - Ханеле закрыла глаза и почти зло помотала головой: «Не могу видеть, все как в тумане. Надо ждать, - вздохнула она. Вспомнив его веселый голос, его голубые  глаза, девушка  улыбнулась.

Степан набил трубку. Чиркнув кресалом, он  развел руками: «Как видите, господа, заключение врача не оставляет надежд..., - он посмотрел на длинный стол, с разложенными по нему томами. Окно было открыто, вечернее солнце  играло золотистыми искорками на меховых шапках собравшихся.

-Нам очень жаль, рав Судаков, - сочувственно вздохнул кто-то из раввинов. «И это после того, что случилось с вашим сыном...»

-Я совершил ошибку, - грустно сказал Степан. В комнате пахло хорошим табаком, старой бумагой, снизу, из ешивы, доносился гул голосов.

-Я совершил ошибку, - повторил он. «Я позволил Моше отойти с истинного пути, пути Торы и заповедей, позволил ему увлечься идеями о том, что евреи могу создать свое государство...»

-Вольнодумство, - раздался кислый голос. «Даже хуже - вероотступничество, в Торе сказано, что только Мессия восстановит трон Давида, только он!»

-Я, конечно, - Степан оглядел комнату, - должен подать в отставку. Я, как глава ешивы обязан строже себя судить, чем все остальные.

-Что вы, что вы, рав Судаков, - испуганно зашумели люди. «Вас уважают, вы пишете книги, вы праведник..., Вступите во второй брак и у вас еще будут дети...»

-Надо собрать подписи ста раввинов из трех стран, - Степан посмотрел на бумагу, что лежала перед ним. «Это дело долгое, господа».

-Вам еще пятидесяти нет, рав Судаков, - успокоил его раввин, сидевший рядом. «Торопиться некуда, вы юноша. Мы подпишемся, подпишутся наши братья из Цфата…, Вы следующей осенью все равно едете в Польшу, в Германию, - выступать перед общинами. Соберете, - уверенно закончил он, - и женитесь».

Степан только невесело улыбнулся: «Спасибо вам, господа».

-Это мицва, - успокоил его тот же раввин. «Мицва - помочь человеку исполнить заповедь, рав Судаков».

Зайдя в свой кабинет, он удовлетворенно хмыкнул: «Отлично. Три десятка в Святой Земле, остальных я найду в Европе. Но к Горовицу надо сходить прямо сейчас. С него станется, он и вторую дочь куда-нибудь отправит».

Степан взял из ящика стола объявление. Осмотрев себя в зеркало, он перевязал пояс капоты: «Ей тринадцать. Через три года можно ставить хупу. А Лея уже не оправится - я об этом позабочусь».

Он спрятал бумагу в карман и пошел вниз.

Аарон искоса посмотрел на  дочь - Малка сидела, наклонив темноволосую голову над чистым листом бумаги. Она повертела в руках перо и несмело спросила: «А что мне писать кузену Хаиму? Я его помню, он говорил, что военным хочет быть…»

Она закрыла глаза и увидела светловолосого, сероглазого, высокого мальчика. «Тогда мамочка еще была жива, - подумала Малка. «И Батшева не родилась еще. Там так красиво, в Америке, у дяди Меира и тети Эстер такие дома…, Даже дом рава Судакова с ними не сравнишь».

Аарон улыбнулся: «Напиши об Иерусалиме, о Стене, о своих занятиях..., Хаим сейчас в Вест-Пойнте, это офицерские курсы, так что он в армию пойдет».

Малка начала медленно писать.

В гостиной тикали часы, они сидели за столом, покрытым вышитой скатертью. Аарон, с болью в сердце, подумал: «Динале вышивала. Господи, девочкам надо будет как-то сказать потом, что мы с Ханой поженимся. Они ее любят, они поймут».

Он вернулся к своему письму:

-Дорогие Эстер и Меир! Мы были очень рады узнать, что у вас и кузины Мирьям все в порядке. Желаем Хаиму успешной учебы в Вест-Пойнте,  а Натану - поступления в университет. Поздравляем Элайджу с тем, что он скоро будет капитаном своего корабля.

Я вынужден сообщить вам печальные новости - моя возлюбленная жена Дина умерла…- он, на мгновение, отложил перо, и тяжело вздохнул. «Рахели вышла замуж за Пьетро Корвино, воспитанника Джованни, и они уехали в Англию. Как вы понимаете, я это вынужден держать в тайне. Если кто-то узнает об их свадьбе, то от нас  все отвернутся. Конечно, девочкам было бы значительно легче найти себе пару в Европе или Америке…- Аарон прервался и усмехнулся: «Не след, конечно, такое писать. Получается, что я дочерям женихов выпрашиваю…»

-Стучат, папа, - Малка склонила голову набок. «Как бы Батшева не проснулась…, Пойду, открою».

Аарон проводил ее глазами - дочь была в домашнем, светлом платье: «Это Рахели перед отъездом перешила, из тех, что от Дины остались». Он вспомнил, как после хупы показывал Дине ткани. Сам того не ожидая, Аарон улыбнулся.

-К тебе рав Судаков, папа, - раздался с порога испуганный голос дочери. Он стоял - высокий, в черной капоте. Рыжая борода  мужчины горела огнем в свете свечей.

-Я вам чаю подам, - прошептала Малка и мышкой скользнула на кухню. «Она хорошенькая, - подумал Степан. « Будет рожать детей, сидеть дома, готовить…, Лею я упрячу в приют для сумасшедших, вот и все».

Он пожал руку Аарону и тот вздрогнул: «Они у него всегда холодные, даже летом».

-Садитесь,  рав  Судаков, - вежливо предложил Аарон. «Мезузы надо где-то проверить? Скажите, у кого в доме, -  он потянулся за своей записной книжкой.

Малка поставила на стол серебряный поднос с чаем.  Аарон ласково сказал: «Спасибо, доченька. Иди, отдыхай, поздно уже. Спокойной ночи».

-Спокойной ночи, - почти неслышно отозвалась девочка. Склонив голову, она вышла. Малка оглянулась на закрывшуюся дверь. Присев на ступеньку лестницы, девочка вспомнила голоса кумушек на рынке.

-Прокляли ее, - сказала госпожа Сегал, роясь в луке, - сразу понятно.

Она понизила голос и оглянулась: «Дибук в нее вселился, злой дух, надо его изгонять. Поэтому она с ума и сошла, бедная».

-А падчерица ее что же? - возразила вторая женщина. «Праведней Ханы никого в Иерусалиме нет, она не видит этого дибука, что ли?»

Госпожа Сегал поджала губы: «Если бы она праведная была, она бы замуж вышла, и деток рожала, а не за книгами сидела. Еще и в ешиве хотела преподавать, да не пустили ее, конечно. Кто ее за себя возьмет, перестарка?»

-Все же она красивая, - примирительно заметила подруга госпожи Сегал. «Единственная наследница. Моше, говорят,  к ним, - она показала рукой в сторону Виа Долороза, - ходил, упаси нас  Господь от такого, а потом и вовсе в Европу отправился. Отрезанный ломоть, - женщина махнула рукой.

Госпожа Сегал сложила лук в корзинку:

-У тетки моей покойной так было, сестры отца моего. Вышла замуж, ребенка родила, мальчика, и дибук в нее вселился. Дитя не хотела кормить, отталкивала. Говорила, что подменили его. Целый день в кровати лежала, и плакала. А потом и вовсе повеситься хотела. Муж ее в сумасшедший дом определил, а сам на другой девушке женился. И дети у них были. Так же и рав Судаков сделает, помяните мое слово.

Малка прислушалась - из-за двери доносился спокойный голос отца.

Аарон поморщился. Пробежав глазами, объявление рав Горовиц  бросил его на стол. «Пожалуйста, рав Судаков, - сказал он спокойно, - печатайте, что хотите. Моя старшая дочь уехала в Англию, повидать родственников. В этом нет ничего дурного».

-Гоев, - холодно процедил Судаков. «И отправилась туда она  с гоем, с этим Корвино, я все знаю, все!»

-Он ей тоже родня, - Аарон пожал плечами. Он указал на родословное древо, что висело на стене, в красивой, резной ореховой раме. «Как и мы с вами, рав Судаков, нравится вам это, или нет, - мужчина усмехнулся.

Степан пощелкал пальцами:

-Родня, значит. Именно поэтому они в Вифлееме, на постоялом дворе, в одной комнате жили. Не бледнейте так, рав Горовиц, у меня тоже много знакомых есть, уже и до Иерусалима весть дошла о том, как  дочь еврейского народа развратничала с гоем! - он угрожающе наклонился к Аарону.