— Sin ansia y dolor, — повторила девочка, подходя к Еве, беря ее за руку. Иосиф едва заметно вздрогнул и они попрощались.
— Она назвала меня по имени, — сказал Аарон, когда они уже вышли на площадь Сен-Сюльпис. "Эта девочка, Анна. И она пела песню, на ладино, колыбельную. Я ее с детства помню, от мамы моей".
— Я слышал, — вздохнул Иосиф. "Мне ее тоже — мама пела. Что-то не так с этой девочкой, поверь мне, узнать бы — что. А ребенка там, конечно, никакого не было. Мадемуазель Ева не рожала".
Аарон обернулся и увидел бледное лицо девочки — она стояла, прижавшись к окну, глядя им вслед.
— Очень красивая эта мадемуазель Ева, — вдруг сказал он, искоса глядя на Иосифа. "И она ведь тоже — еврейка".
— Вот только не вздумай к ней ходить еще раз, — жестко велел ему мужчина. "Судя по тому, что Теодор рассказывал — этот аббат шутить не любит. Мы сделали свое дело, больше нас ничего не интересует. Ты игрушку у нее забрал, надеюсь?"
— Забрал, — вздохнул Аарон, запустив руку в карман сюртука. "Только все равно — я их еще увижу, обеих, — пообещал себе он, выходя с площади.
— Вам записка, мадам, — Мари внесла серебряный поднос с конвертом. Марта устроилась на стуле, позируя Федору, что стоял у мольберта. "Еще немного осталось, — пробормотал он, прописывая тяжелый узел бронзовых волос.
— Спасибо, Мари, — Марта улыбнулась. "Стол накройте на двадцать персон, и не забудьте — граф д’Артуа сидит рядом со мной. Цветы привезли?"
— Сейчас украшают гостиную и столовую, мадам, — присела Мари. "Белые розы".
— У фортепьяно тоже поставьте, — велела Марта, — месье Моцарт будет нам играть, после обеда. Я потом пройду в столовую, и все проверю".
Дверь закрылась. Марта, распечатала записку: "От Иосифа. Как мы и думали — никакого ребенка там и в помине не было. Сожги, пожалуйста, — она протянула Федору листок бумаги. Тот пробежал его глазами, и поднес к пламени свечи: "Вот же дрянь! И как от нее теперь избавляться? Я, кстати, говорил с аббатом о Джованни — он утверждал, что не знает такого, но глаза у него при этом бегали".
— Надо проследить, — задумчиво протянула Марта. "Ты же читаешь научные статьи — поищи в королевской библиотеке старые публикации Джованни. Тех времен, когда он еще в Россию не поехал. Если сейчас появится что-то похожее — значит, это его пера. Так мы его и найдем".
— Посмотри, — Федор отступил от мольберта. Марта взглянула на холст: "Отлично получилось, спасибо тебе большое".
Изящная, стройная, маленькая девушка в черном сюртуке сидела на камне у ручья, в тени большого дуба. Она смотрела из-за плеча, голова была чуть повернута, бронзовые волосы блестели в лучах заходящего солнца. Она лукаво, одними губами, усмехалась.
Федор перевернул картину и быстро написал: "Мадам Марта де Лу, Париж, 1778".
— А свою подпись оставить? — Марта стала собирать кисти.
— Да ну, — Федор махнул рукой, снимая передник. "Я же не художник, это так, безделка".
Марта поманила его к себе, и, поднявшись на цыпочки — поцеловала в щеку.
— Насчет мадемуазель Евы, — она пожала плечами, — думаю, она уже успела аббату на меня нажаловаться. Твой друг Пьетро скоро тут появится — проверять, кто я такая. Не волнуйся, если что — я сама объясню ей, где ее место".
— С пистолетом в руках, не иначе, — Федор полюбовался картиной: "Можешь в гостиной поставить пока. Пусть все видят, как я тебя балую".
— Некоторым, — со значением ответила женщина, — только с пистолетом и можно что-то объяснить, мой дорогой месье Корнель. А насчет холста — так и сделаю.
Федор покраснел и расхохотался.
В дверь постучали: "Мадам Марта, маленький проснулся".
— Так мы его ждем! — Марта присела и распахнула объятья. Тедди — толстенький, кудрявый, мальчик в синем, под цвет глаз, бархатном платьице, подбежал к ней. Увидев картину, он звонко сказал: "Мама красивая!"
— Очень, старина, — Федор взял его на руки. На балконе было тепло, внизу, на рю Мобийон, цокали копыта лошадей. Тедди, внимательно посмотрев на мужчину, спросил у матери: "Папа?".
— Друг мамы, — улыбнулась Марта. Она тихо сказала Федору: "С парком Тюильри все просто отлично получается, они меня сами в толпе находят. Все же так лучше, потому что оставлять донесения на улице, в тайниках — опасно".
— Друг, — рассмеявшись, повторил Тедди и погладил Федора по щеке. "Друг".
В золоченой, обитой затканным цветами шелком, гостиной, было шумно.
— Месье Корнель, — граф д’Артуа рассматривал картину, — я бы никогда не подумал, что вы так хорошо владеете кистью. Немного в духе этого живописца, умершего молодым, месье Ватто его звали. Как вам, мадемуазель Бенджаман? — он улыбнулся.
Тео, — в роскошном платье гранатового шелка, с рубиновыми браслетами на смуглых, обнаженных по локоть руках, качнула высокой, напудренной прической. "Чудесно, ваша светлость, — она рассмеялась, — месье Корнель, оказывается, интересуется не только окаменелостями".
Федор покраснел — она стояла совсем рядом, и пахло от нее — розами. Большая грудь была едва прикрыта тонким, золоченым кружевом.
— Если вы когда-нибудь захотите, мадемуазель Бенджаман, — он откашлялся, — для меня будет честью написать вас.
Двери столовой открылись. Тео, подав руку графу д’Артуа, кивнув Федору, прошла мимо.
— Молодец, — услышал он рядом шепот Марты, — отличных людей пригласил. Теперь веди меня к столу и постарайся хотя бы изредка смотреть не на мадемуазель Тео, а в мою сторону.
Потом, слушая музыку, наблюдая за медленно, неслышно двигающимися слугами, что разносили кофе, Федор подумал: "Все равно я ее добьюсь. Даже если она любит другого — рано или поздно, она полюбит меня. Иначе мне просто жить незачем — если мы не будем вместе".
Моцарт закончил сонату, и Марта, захлопала:
— Господа, пером месье Моцарта, воистину, водит сам Господь. Однако даже гении нуждаются в поддержке. Через неделю я устраиваю благотворительный вечер, месье Моцарт нам поиграет, мадемуазель Бенджаман прочтет монологи из "Федры" и "Аталии", а месье Парни, — она улыбнулась невысокому, стройному юноше в изящном, сером сюртуке, — представит нам свои новые стихи, Les Poésies érotiques.Билеты я вам разошлю, — Марта поднялась. Взяв у слуги кофе, облокотившись о фортепьяно, она наклонилась: "Весь сбор пойдет вам, месье Моцарт, разумеется. С мадемуазель Тео и месье Эваристом я уже договорилась".
— Мадам Марта, — он покраснел.
— Не возражайте, — твердо шепнула Марта. "Я так решила. Сыграйте, нам, пожалуйста, анданте из вашей парижской симфонии — месье Корнель его очень любит".
— Я вам что-нибудь посвящу, — внезапно улыбнулся Моцарт, положив руки на клавиши. "Принесу это на следующий прием. А теперь — слушайте".
Музыка наполнила комнату. Федор вздохнул, глядя на трепещущие, длинные, темные ресницы Тео: "Хоть бы раз обнять ее, хотя, наверное, я сразу же и умру от счастья".
Марта приняла у служанки чашку шоколада: "Передайте няне, когда Тедди позавтракает, я пойду гулять с ним в парк Тюильри. Потом приготовьте мне платье для верховой езды, мы с месье Корнелем отправляемся в Булонский лес".
У двери раздалось какое-то шуршание. Слуга сказал из передней: "Мари, тут посетитель к мадам де Лу".
— Полдень, — зевнула Марта. "Посмотрите, кто там, Мари". Когда дверь закрылась, Марта спокойно оглядела спальню — пахло эссенцией кедра, в фарфоровой пепельнице лежал окурок сигары, на обитое шелком кресло был наброшен мужской сюртук.
— Мадам Марта, к вам аббат Корвино, — присела Мари, — он пришел с благотворительной миссией, собирает деньги на сирот.
