Джон вспомнил тонкие пальцы, бронзовую прядь на щеке и ее прямую, стройную спину. "Нет, — он засунул руки в карманы куртки, — Тедди у нас — не сирота. Он до рассвета проспит, так что ты тоже ложись, ты же рано встаешь".

— Пойдем, старина, — Питер усмехнулся, — устроим тебя в постели, наконец.

Джон подождал, пока закроется дверь. Легко перемахнув через ограду, он быстрым шагом направился на север, к Блумсбери.

На первом этаже пансиона, в темном окне, горели свечи. "И этот еще не спит, — пробормотал Джон. Приподнявшись на цыпочки, он постучал в стекло.

Федор распахнул створку и усмехнулся: "Что, война началась? Я тут заметки свои, из Корнуолла, в порядок привожу, хочу все-таки осенью вторую книгу издать. Погоди, — он зевнул, — впущу тебя.

В уютной гостиной пахло какими-то химикатами. Федор, убирая с кресла кипу тетрадей, велел: "Садись. У меня еще несколько бутылок того бордо осталось. Сейчас открою, а то ты бледный какой-то".

Джон достал из кармана холщовой куртки серебряный флакон. Протянув его Федору, он устало сказал: "Мне надо знать, что тут за яд".

Федор, молча, открыл крышку. Принюхавшись, он поморщился. "Ты пей, — сказал мужчина, разливая вино, — а я займусь делом". Он присел к рабочему столу. Надев кожаные, тонкие перчатки, Федор вылил содержимое флакона в стеклянную пробирку.

— Все это очень кустарно, конечно, — пробормотал он, рассматривая беловатую, резко пахнущую массу.

Он почесал рыжую голову: "Так проще всего. Посмотри, — Джон поднялся и увидел, как Федор осторожно высыпает в пробирку какой-то синий порошок.

— Ацетат меди, — объяснил мужчина. "Лист металла намазывают отходами от виноделия — шкурки винограда, осадок со дна бочек, — и оставляют на воздухе. Образуется синий налет, его используют, как краситель. Если я прав, то мы сейчас увидим кое-что интересное".

Пробирка заиграла чистейшим изумрудным цветом и Федор улыбнулся:

— Парижская зелень, как я и думал. Тоже краситель. Кроме того — убивает все живое, в нужной дозе, конечно. Образуется при соединении ацетата меди и триоксида мышьяка, его в любой аптеке можно купить, к сожалению. Травит крыс и людей. Так что именно его ты мне принес, в том флаконе. И не дыши, — повернулся он к Джону, — я сейчас все это уберу, пары тоже ядовиты.

— Спасибо, — Джон допил вино. "Я, в общем, догадывался, но хотел удостовериться". Федор завернул пробирку и флакон в бумагу: "По дороге в какой-нибудь костер выкинь".

— Мы с тобой на завтраке в воскресенье увидимся, у Питера, — рассмеялся Джон, уже стоя на ступенях у входа в пансион. "Потом я тебя представлю кое-кому. Наверное".

Федор прислонился к двери и посмотрел на него сверху вниз: "Опять что-то задумал?".

— Ты мне спасибо скажешь, — пообещал ему Джон и пошел к собору Святого Павла. Он выбросил сверток в канаву, где тлели угли и хмыкнул: "Ставь благо страны превыше своего собственного. Вот, я этим и занимаюсь".

Привратник открыл дверь. Джон велел: "Разбудите кого-нибудь из гонцов. Мне нужно поднять с постели отца Генри из церкви святого Георга, у него с утра будет много работы".

Он присел на подоконник своего кабинета. Закурив трубку, Джон долго смотрел на блестящий серым мрамором купол собора.

— Всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой. Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа, — низкий, спокойный голос священника умолк. Марта, наклонившись, перекрестилась. Она взяла горсть земли и кинула на затянутый черным крепом, крохотный гробик.

Женщина всхлипнула. Миссис Дженкинс, поддержав ее за локоть, шепнула: "Я потом вам успокоительной настойки принесу, в комнату, миссис де Лу. И не ходите никуда, запритесь, и выплачьтесь вволю, такое горе, такое горе…"

Могильщики стали зарывать яму. Марта, рассеянно слушая священника, холодно подумала: "Он здесь. Это как на охоте — я чувствую, что он где-то рядом. Он все это видит".

Три фигуры в трауре, стояли над маленьким крестом. Мэтью, лежа на крыше дома неподалеку, осмотрел зеленую траву церковного кладбища, серые камни, и удовлетворенно улыбнулся. "Прощай, дорогой брат, — пробормотал он. Подхватив свою суму, юноша спустился по приставной лестнице во двор таверны.

— Черепица ваша в полном порядке, — улыбнулся он хозяину и поднял руку: "Никаких денег, я ведь ничего не сделал, просто взглянул, и все".

— Хоть кружечку эля, — умильно предложил кабатчик. "С утра, горло промочить".

— Это можно, — добродушно согласился Мэтью. Присев на бочку, с наслаждением потягивая холодное пиво, он сказал себе:

— Вот и все. Заберешь багаж в конторе порта, и к вечеру уже будешь в Северном море.

Прощай, Лондон. Эта сучка пусть живет пока, не жалко. Через пару лет вернусь за деньгами, тогда ее и найду. И дорогую сестрицу тоже. А наследник, — он потянулся и выпил последние капли эля, — будут же у Дэниела дети. Кто, как не я, родной дядя, должен буду их воспитывать после безвременной смерти дорогого брата? И воспитаю, — он отдал хозяину кружку. Вежливо распрощавшись, юноша смешался с уличной толпой на Брук-стрит.

Мэтью почувствовал на лице свежий ветер с реки. Выпрямив спину, кусая на ходу спелое яблоко, он пошел вниз, к перевозу на Темзе.

В открытое окно доносились мерные удары колокола. Джон поднял голову от бумаг. Отхлебнув остывшего кофе, он спросил: "Где сейчас труп?"

— В мертвецкой при больнице святого Варфоломея, мистер Джон, — ответил невидный человек. "Ее браконьеры нашли, те, что сети на голубей расставляют. На рассвете, как в лес вышли".

— Видишь, — Джон поднял бровь, — а мы их гоняем. Надеюсь, она…, - он не закончил и посмотрел на мужчину.

— В отдельной комнате, конечно, чтобы слухи не пошли, — вздохнул тот. "Я сейчас съезжу, привезу ее мать для опознания, хотя, если судить по этому…, - он кивнул на стол и Джон устало сказал: "Мисс Бесси Касл. Там, конечно, никто ничего не видел и слышал, в Ричмонд-парке".

Мужчина только пожал плечами: "Там столько экипажей вчера было, лето, погода хорошая, жасмин расцвел…"

— Жасмин, — желчно повторил Джон и велел: "Ладно, иди. Постарайся там, в мертвецкой, чтобы поменьше народу вокруг отиралось. Не хотелось, бы завтра прочитать в Morning Post о том, что в Ричмонд-парке найдена распятая на дереве девушка, с вырезанными глазами. Там рядом ничего не было, ты посмотрел?"

— Трава кровью залита, а в остальном — мужчина развел руками, — сначала браконьеры натоптали, потом местные, уже ничего не найдешь.

— Мы, в общем, знаем, кто он, — ядовито отозвался герцог: "Я, конечно, могу перекрыть все порты Англии, но из того же Саутенда можно уже сегодня добраться до голландского побережья — только плати".

Мужчина поклонился, и вышел. Джон, повертев в руках перо, пробормотал: "Гамбург или Данциг. Туда и напишем. По крайней мере, будем знать, где он останавливался перед тем, как поехать в Россию. Хотя от него всего можно ждать — возьмет и обоснуется в Германии. Но в любом случае, он сюда вернется за деньгами. Питер дружит с этим Бромли — через него мы все и выведаем. Мистер Бенджамин-Вулф будет сидеть тут, передо мной — Джон вскинул глаза: "Иосиф!"

— В первый раз, — смешливо сказал мужчина, протягивая ему руку, — выписывал свидетельство о смерти, глядя на пустой гроб. Его Аарон, кстати, сколотил — он же тоже проснулся, когда твой сын пришел.

— Я хотел, — было, начал Джон. Иосиф остановил его: "Я не в обиде, правда. Ты же отец, и Джо так недолго дома пробыла. Я понимаю. Можно, я ее с Брук-стрит попозже заберу? Нам с этим раввином, Фальком, надо встретиться".

— Разумеется, — махнул рукой Джон. "Джо мне говорила, насчет Амстердама, что ты обосноваться там хочешь. Спасибо тебе".