— Любил, — подумал Виллем, искоса смотря на прямую, жесткую, в темном халате спину.

Мраморный купол мавзолея отливал серебром в свете полной луны. Он почувствовал рядом ее руку — маленькую, теплую, и тихо шепнул: "Ты не бойся, Лакшми, я что-нибудь придумаю. Только не уезжай, пожалуйста, не оставляй меня одного. Мы можем…"

Она встала на цыпочки, и, положила голову ему на плечо: "Нет, любовь моя. Мы ничего не можем. Ты христианин, а я — нет, ты богат, а я — бедная девадаси, танцовщица. Наши дороги сошлись на мгновение и разойдутся навсегда. Не ищи меня, — она поцеловала его и, пошла к выходу из сада, шурша сари, чуть позванивая браслетами на тонких, нежных запястьях.

— Восемнадцать мне было тогда, — вспомнил Виллем. "А потом я уехал в Старый Свет, и встретил Луизу. Правильно я ему говорил — когда любишь, то не боишься, — он глубоко вздохнул. Присев за стол, потянув к себе чернильницу с пером, Виллем велел: "Диктуй".

Питер внезапно, ярко покраснел: "Подожди, я лучше напишу, а потом переведешь".

Виллем посмотрел на ровные строки записки: "А почему ты так уверен, что она из Европы?"

— Потому что я видел ее вблизи, — спокойно ответил Питер. "Она наверняка знает французский или немецкий, а значит, — он внезапно, широко улыбнулся, — мы сможем объясниться. Мы бы и так смогли, — добавил мужчина, запечатывая письмо, — просто это бы заняло больше времени".

— А как ты собираешься его передать? — поинтересовался Виллем, наливая себе остывшего кофе. В саду робко распевались птицы, черепичные крыши торгового квартала чуть золотились под встающим солнцем.

— Рейнхардт, — Питер спрятал письмо в карман халата. "Вернее, его Фарзана. Они мне помогут".

— Этот наемник сдаст тебя с потрохами шаху Аламу, — сердито пробурчал Виллем.

Питер усмехнулся.

— Дорогой кузен, если бы я хотел нанять армию Вальтера для охраны моего особняка на Ганновер-сквер, моей конторы в Сити, моих складов в Ист-Энде, моего поместья в Мейденхеде и охотничьего домика в Озерном Краю — я бы мог это сделать хоть завтра. Именно потому, что Вальтер наемник, он и служит тому, кто больше платит. И вообще, — он поднялся и зевнул, — не забывай, жалованье Вальтера и его людей — тоже идет из кармана компании. То есть моего — как члена правления и акционера.

Виллем закинул руки за голову: "А если ты ей не по душе пришелся?".

Питер усмехнулся: "Как говорят в Обществе Ллойда, — мы страхуем от всего, кроме сердечных ран. Посмотрим, — добавил он. "Вот теперь я со спокойной душой могу идти спать, Виллем. Спасибо тебе".

— Ты бы то же самое для меня сделал, — отозвался его кузен. Питер, посмотрел в карие глаза: "Да".

Вернувшись в свою комнату, он подошел к окну. Солнце всходило, город просыпался. Питер, глядя на стены Красного Форта, шепнул: "Потерпи, Мариам. Уже скоро".

Фарзана пощекотала Мунира, и тот зашелся смехом.

— Мальчик, — сказал он, оглядывая тюрбан и шаровары женщины. Та улыбнулась и покачала головой: "Девочка, просто воин. А ты, мой хороший, — она разломила кусочек халвы и дала ребенку, — будешь воином?"

Мунир облизнулся: "Нет. Вот, — он погладил мраморную стену зала, — хочу так".

— Строить будешь? — ласково спросила женщина.

— Ага, — ребенок залез к ней на колени, — они сидели на шелковых подушках у бассейна. Ребенок озабоченно спросил: "Мама?"

— Мама занята, — Фарзана достала из-за пояса кинжал с золоченой рукояткой: "Не надо ей мешать. Посмотришь мой нож?"

Мунир стал вертеть в руках кинжал. Фарзана, обернувшись к ложу, сердито вздохнула: "И что она тянет? Писала бы уже ответ, тут и думать нечего. Если бы не Вальтер, — женщина лукаво усмехнулась, — я бы и сама за таким куда угодно пошла. Тем более, он ей и сыну жизнь спас".

Марья неслышно села рядом, и взяла зевающего ребенка: "Фарзана-бегум, я не могу".

— Не будь дурой, — сердито отозвалась женщина. Улыбнувшись, она положила свою сильную, маленькую руку поверх белых, нежных пальцев: "Прости. Что он тебе пишет?"

Марья вытащила из складок шелка свернутый кусочек бумаги. "Вот, — обреченно сказала она. Женщина прочитала. Подняв на Марью темные глаза, она помолчала: "Ты не бойся. Он что-нибудь придумает, он умный, это видно. Умный и отважный. Уедешь с ним, и забудешь, — она обвела рукой покои, — обо всем этом".

Марья уронила белокурую голову в ладони: "Фарзана, он ведь совсем, совсем ничего обо мне не знает. А как узнает…, - она махнула рукой и не закончила.

Фарзана погладила по голове дремлющего мальчика: "Что ты жена шаха — он это знает. Что у тебя другой муж был, — она кивнула на Мунира, — тоже. Если мужчина тебя любит, Мариам, так это ему все равно. Я тоже, знаешь ли, — она легко поднялась и прошлась вдоль бассейна, — пока Вальтера не встретила, девадаси была. Понятно, чем занималась. Давай, — она принесла резной столик и поставила перед Марьей. "Не уйду, пока не напишешь".

Фарзана посмотрела на пылающие щеки женщины. Взяв спящего мальчика, она покачала его: "Пойду, уложу нашего сладкого, а когда вернусь, — чтобы все готово было".

Марья посмотрела вслед колыхающимся шелковым занавесям и потянула к себе записку.

— Милая, дорогая Мариам! — едва шевеля губами, прочла она. "Надеюсь, с вами и Муниром все в порядке. Меня зовут Питер Кроу, я торговец из Англии, тот человек, что помог вам на охоте. Дорогая Мариам, вы, скорее всего, посчитаете это безумием, но с тех пор, как я вас увидел, я думаю только о вас. Прошу вас, не откажите мне во встрече, хотя бы короткой. Вы можете ответить мне на арабском языке, или, если вы знаете языки Европы — то на них. С искренним уважением и глубокой любовью к вам и маленькому Муниру, ваш Питер Кроу".

Марья приложила ладони к горящему лицу. Наклонив белокурую, непокрытую голову, она стала писать.

Фарзана, что неслышно вернулась в комнату, приняла сложенное письмо. Неуловимым движением, спрятав его куда-то под халат, присев, она положила голову Марьи себе на плечо.

— Не надо плакать, — ласково сказала женщина. "Сядешь с ним на корабль, и уплывете далеко-далеко, у Мунира будет отец. Хороший отец, такой, как нужно, и у вас еще будут дети. Не бойся, Мариам".

Женщина помолчала: "А как же он со мной встретится? Это ведь опасно".

— О, — заметила смешливо Фарзана, — покраснела, дорогая. И задышала, — женщина наклонила голову, — часто. Что, вспомнила, какие у него глаза — лазоревые, — томно сказала женщина, — как небо. А встретиться, — она рассмеялась, — это ты на нас положись, Мариам.

Марья, на мгновение, задержала ее руку: "А что я тебе и Вальтеру? Чужестранка, без рода, без племени…"

Фарзана наклонилась и поцеловала белый лоб. "Вальтер тоже, — поправляя чалму, ответила она, — не как раджа, сюда приехал, а в трюме корабельном. И я в канаве родилась, а то и где похуже, — женщина пожала плечами.

— Как это у вас в Писании сказано — пришельцу помогай, ибо сам ты был пришельцем в земле Египетской. Мы с Вальтером той осенью в Пондишери ездили, в собор Непорочного Зачатия, его строят еще. Там монах был, инженер, брат Джованни — он так говорил хорошо! — Фарзана вздохнула: "Они с Вальтером подружились. Жалко только, что этот брат Джованни потом из Гоа — в Новый Свет отплыть должен был. Редко такого встретишь. А вы с Питером, — деловито добавила Фарзана, — в Бомбее повенчайтесь. Там, у англичан церковь есть. И маленького окрести, ты же хотела".

— Окрещу, — внезапно улыбнувшись, сказала Марья. "Может и ты сама… — она поднялась и шутливо толкнула Фарзану в плечо — женщины были одного роста.

— Подумаю, — та быстро обняла Марью: "Все, жди своего англичанина, скоро увидитесь".