— Глаза, как у Мариам — внезапно подумал Шах Алам, исподтишка разглядывая невысокого, стройного, холеного мужчину. "Смотри-ка, маленького роста, но видно — он сильный. Такие солдаты хороши в бою, выносливей".

Питер подождал, пока кузен переведет: "Благодарю вас за прекрасные сапфиры, это воистину бесценный подарок".

— У меня такого добра много, — скрипуче рассмеялся Шах Алам, поднимаясь с трона. "Пойдемте, — он щелкнул пальцами, — расскажете мне, что вы привезли".

В беломраморном, прохладном зале нежно журчал ручей.

— Называется, — Великий Могол остановился, — Райский Источник. Он проходит по всем помещениям дворца, так гораздо приятней в жару. Ну, — он повел рукой в сторону сундуков и шкатулок, что были разложены на коврах, — говорите.

— Я про часы, — шепнул Питер Виллему, — а ты про все остальное. Если мне удастся получить у него комиссию для Карона и остальных мастеров в Париже — это будет золотое дно.

Шах слушал, вертя в руках хронометр, а потом щелкнул крышкой:

— Наши ученые принесли вам математику. Да что там, — вот эти цифры, — он указал на часы, — вы взяли от нас, а теперь, смотрите — ваши мастера преуспевают в таких вещах. Я хочу сто штук, для подарков сановникам. Только они очень простые, — недовольно сказал Великий Могол, — такие даже стыдно вручать кому-то.

— Если ваше величество желает, — Питер склонил голову, — мы можем украсить их любыми драгоценными камнями.

— Возьмете у моего казначея, — коротко велел шах Виллему. "Теперь вот что, — он оглядел торговцев, — мне нужен подарок для женщины. Ничего особенного, какая-нибудь милая безделушка".

Мужчины незаметно переглянулись. Питер, скрыв улыбку, поднес шаху открытую шкатулку. "Гм…,- рассмеялся шах, — я вижу, вы не зря возите отсюда в Китай слоновую кость. Очень, очень мило, мастерски сделано. Они теперь стали добиваться большего сходства с оригиналом, так сказать, — он поднял бровь и погладил бороду. "Сколько?"

— Мы будем рады, если вы примете это в дар, ваше императорское величество, — вежливо сказал Питер.

— Ей понравится, — подумал шах Алам, — а самое главное — понравится мне.

— Ну что ж, — он усмехнулся, — тогда мы с вами обо всем договорились. Мне пора на молитву, а потом — приглашаю вас к обеду.

Мужчины поклонились. Дождавшись, пока шах выйдет, Питер одними губами сказал кузену: "Отлично, вечером посидим, посчитаем доходы. Я эти часы беру по бросовой цене, европейский рынок ими завален. В Париже сейчас много молодых мастеров появилось. Ты к казначею пойдешь?"

Виллем кивнул: "Погуляй пока, вон Жемчужная мечеть, — он подвел кузена к распахнутым ставням, вон Кхас Махал, — это личные покои императора, там мы будем обедать. Туда, — Виллем похлопал мужчину по плечу, — не ходи, да тебя и не пустят. Видишь, крыши за деревьями. Это зенана, женская половина дворца".

Питер присел на мраморную скамейку и взглянул на тихую, усеянную лотосами гладь пруда. "А вот здесь — и вправду, свежее, — понял мужчина. "Это из-за реки, конечно, и вообще, тут в садах — много воды".

Из-за кустов жасмина донесся какой-то шум. На траву, пыхтя, вылез маленький мальчик в серебристом халатике. Он склонил голову, рассматривая Питера. Тот ласково спросил: "Ты что же, старина, от мамы сбежал?"

Мальчик подошел к скамейке и попытался на нее забраться. Питер подхватил его: "Господи, молоком еще пахнет". Ребенок завозился у него на коленях, а потом, успокоившись, рассмеявшись, шепнул что-то — непонятное.

Питер покачал его на коленях и услышал чей-то возбужденный голос сзади. Мужчина в черном халате кланялся, прижимая ладони к груди.

— Он просит, — Виллем шел к ним по дорожке, — чтобы ты простил господина Мунира, он еще маленький.

— Да ничего, — нежно ответил Питер, гладя мальчика по голове, передавая его евнуху, — ничего страшного.

Ребенок обернулся. Посмотрев на Питера немного раскосыми, синими глазами, он громко сказал: "Аби!"

Евнух быстро унес его. Питер спросил у кузена: "Что это господин Мунир, — он не выдержал и улыбнулся, — мне говорил?

— Отец, — тихо ответил Виллем. Питер, поднявшись, идя к покоям шаха, посмотрел в сторону зенаны — но, ни мальчика, ни евнуха уже не было видно.

Слон покорно опустился на землю. Мунир восхищенно выдохнул: "Большой!".

— Ты ведь уже катался, — Марья присела. Оглянувшись, немного откинув чадру, она поцеловала сына в щеку. "Его величество приглашает нас на охоту, милый".

— Это совершенно безопасно, — раздался сзади ленивый голос шаха. "Сядешь сюда, — он показал на шелковую, закрытую беседку на спине слона, — при тебе будут два евнуха, и погонщик. Сверху все отлично видно". Он наклонился и шепнул женщине: "После охоты, вечером, получишь от меня подарок".

— Спасибо, ваше величество, — она опустила синие глаза, темные ресницы чуть задрожали. Шах Алам, потрепал по голове мальчика: "А скоро и Мунир сядет на коня!"

— Правильно я решил, — он вскочил на ухоженного, вороного жеребца, — что ее надо покупать вместе с ребенком. Торговцы всегда говорят, — мол, у женщины были здоровые дети. Однако пока не посмотришь сам — не убедишься. Красивый был отец у этого Мунира, ничего не скажешь. Кровь с молоком, а не дитя. Лет в шесть надо его оскопить, и продать. Нечего кормить чужое отродье".

Он посмотрел за тем, как женщина с ребенком поднимаются по лесенке на спину слона. Шах велел погонщику: "Не торопись, там только приманку разбросали, тигры еще не появились".

Слон поднялся, беседка чуть заколыхалась, заскрипели створки огромных ворот. Животное, перейдя по мосту, через Джамну — свернуло на северную дорогу.

Шах Алам подхлестнул коня плетью, гончие возбужденно залаяли. Рейнхард перегнулся в седле: "У вас таких нет, называются "салюки", это арабская порода".

Питер взглянул на изящных, поджарых собак. Он направил своего гнедого в ворота: "Мой приятель, лорд Орфорд, — мы соседи по имениям, — сейчас как раз хочет создать клуб, — провести испытания английских борзых. Мы с ними на оленей охотимся. Но и эти, хороши. Что ж, увидим их в поле".

Он подождал кузена. Посмотрев на пестрый кортеж вокруг императора, Питер, недовольно проговорил: "Не думал, что на охоту тут так наряжаются, я себя, — он потрогал шелк простого халата, — оборванцем чувствую".

— Все будут делать загонщики, — объяснил ему Виллем, — и собаки. Его величество потом подъедет, когда тигра окружат, и нанесет последний удар копьем.

Питер положил руку на эфес кривой сабли: "Это и охотой назвать нельзя. Красивый клинок, — он погладил черненое серебро, — у императора хороший арсенал. Мушкет, конечно, — тоже пригодится.

— Стрелять надо в шею, — напомнил ему Виллем, — или в грудь. Если тигра легко ранить — он только разъярится. Это уже моя третья охота, — он улыбнулся, — ты видел шкуру в Бомбее.

— В Лондоне, в моем кабинете, такая тоже будет неплохо смотреться, — пробормотал Питер. Он вытер смуглый лоб: "Только отъехали от реки — и сразу жара. Что ты говорил, приманку на водопое разбрасывают? — они свернули по тропинке, вслед за кортежем, в густой лес. Питер оглянулся: "Слон другой дорогой пошел".

— Погонщик знает, куда его направить, — отмахнулся Виллем. "Отвезли туда пару убитых антилоп, пока тигры будут лакомиться — на них спустят собак".

— А кто там, на слоне? — поинтересовался Питер. "В беседке".

— Кто-то из зенаны, скорее всего, — ответил Виллем. "Из жен шаха Алама. У него же их семеро, и еще наложницы. Чуть ли не четыре десятка детей".

— И господин Мунир, — улыбнулся про себя Питер, — наверное, тоже — наследник его величества. Странно, смуглый — и синеглазый.

Он услышал голос Рейнхардта: "Тут, в шатре, мы и будем ждать сигнала загонщиков".