На горизонте виднелись снежно-белые вершины айсбергов, сотни, тысячи птиц метались над водой, вдали Мэри заметила тюленей, что нежились под солнцем на краю большой льдины.
Она, на мгновение, застыла, и, опустив подзорную трубу, сказала: «Парус, господа».
Капитан проснулся, почувствовав, что корабль замедлил ход. В каюте было тепло, и он, еще не открывая глаз, подумал: «Уже рассвет». Николас, на мгновение, прижался щекой к рыжим, пахнущим апельсином волосам, и тихо сказал: «Пойду, проверю, что там, ветер не менялся, но мы почему-то останавливаемся».
Констанца сонно кивнула, и, повернувшись, подставила ему губы. Николас коснулся ладонью большого живота и тихо сказал то же самое, что говорил ей каждый день: «Я люблю тебя».
— Я тоже, — она была совсем рядом, и капитан, с сожалением вздохнув, обняв ее еще раз, — стал одеваться. В дверь каюты уже стучали.
Он пристегнул шпагу и вышел в узкий коридор. «Каяки, — сказал Волк, что стоял, прислонившись к переборке. «Три каяка с людьми, судя по одежде — местные».
Николас хмыкнул и потер короткую, темную бороду. «Твоя же вахта сейчас, да? Координаты определил?»
Голубые глаза Волка заискрились смехом. «Ты меня учил, Констанца меня учила — так что, да, все отметил на карте. Пойдем, — он кивнул на трап.
На палубе пахло тающим льдом и весной. Николас поднял голову и посмотрел на птиц, что вились над мачтами «Ворона».
— Вот, — сказал Волк, подзывая его к борту корабля. Николас принял от него подзорную трубу и пробормотал:
— Слишком далеко, ничего не увидеть толком, но да, — судя по всему, местные. Где мы сейчас? — он взглянул на карту и покачал головой: «Это не мыс Надежды, мы сейчас севернее, сам видишь, — он показал на далекий, заснеженный берег, — тут еще холодно».
— А открытая вода уже есть, — возразил Волк.
— Это нам просто повезло, — вздохнул Николас, — и то, ты же сам помнишь, я говорил тебе — мы удачно проскочили в залив, могли бы упереться во льды и стоять тут до мая, а то и позже».
— Погоди-ка, — Волк замер, и, помолчав, спросил: «Слышишь?»
Николас насторожился — вдали раздался слабый звук одиночного выстрела.
— На их поселение могли напасть, — медленно сказал Николас и, повернувшись к первому помощнику, велел: «Мистер Хантер, заряжайте орудия, дадим предупредительный залп».
— Вот и пушки пригодились, — рассмеялся Волк, — хотя их у тебя всего две.
— А здесь больше и не надо, — отмахнулся Николас и увидел жену, что поднималась на палубу.
Тунерк выбежал вслед за ней, и, поставив лапы на борт, — звонко залаял.
— Вы уже с ядрами на белых медведей охотитесь? — Констанца, в просторной меховой парке, посмотрела на горизонт, и, вздохнув, достала короткую, изящную подзорную трубу.
Приглядевшись к горизонту, женщина сказала: «Это Мэри, вон, в каяке стоит, рукой машет».
— Но как? — удивленно пробормотал Николас. «Мы же не смогли…, - он повернулся к Волку.
— Моя труба лучше, — сладко улыбнулась ему жена. «Так бывает, иногда какие-то линзы получаются сильнее».
— Ну-ну, — проворчал капитан и жалобно попросил: «Можно?».
Он прищурился и, так и, не опуская подзорной трубы, сказал: «Прибавьте парусов, мистер Хантер, мы идем к ним».
Николас наклонился к уху жены и шепнул: «И все же тебе стоило остаться в Гренландии, подождать нас. Сколько еще осталось? — он взглянул на виднеющийся под паркой живот.
— Неделя, — спокойно улыбаясь, ответила Констанца. «Ну, может дней десять. И чтобы я не слышала больше такого, Николас — ты же знаешь, я никогда тебя не оставлю. Ни я, ни дети».
— Там, наверное, девочка, — он, оглянувшись, нежно коснулся губами рыжих волос на виске.
— О нет, — Констанца усмехнулась, — там мальчик, мой дорогой капитан. Там Джордан.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил мужчина.
— Да уж поверь мне, — хмыкнула Констанца, и, забрав у него трубу, добавила: «Фальшфейеры зажигать не надо, они и так нас видят».
— И как ты их только сделала, — вздохнул Николас, — никогда не слышал о таком чуде.
— Это не чудо, а химическая реакция, — рассеянно отозвалась Констанца, поглаживая рыжую голову собаки, — Майкл рассказывал, что в Китае порохом начиняют ракеты, и обстреливают ими позиции противника, при военных действиях. Так что это просто.
— Ну да, как артиллерия, — Николас посмотрел на мачты и крикнул: «Ложитесь в галфвинд, ветер хороший, сейчас мы будем рядом».
Жена вздохнула.
— Нет, не как артиллерия. Когда-нибудь такие летающие ракеты, несущие заряды, будут пересекать огромные расстояния. Война будет вестись не на суше, или море, а вот тут, — она постучала пальцем по смуглому лбу, — это будет состязание умов, а не грубой силы.
— Что, они сами по себе будут летать? — спросил подошедший к ним Волк. «Но это, же невозможно».
— Человеческий разум, — отрезала Констанца, — не приемлет такого слова. Она прервалась, и, приставив ладони ко рту, крикнула: «Мэри! Это мы!»
Тунерк опять залаял и Волк подумал: «Ну, слава Богу. Побудем здесь, пока Констанца не родит, заберем их всех и двинемся домой».
Он внезапно сунул руку в карман парки и вытащил переплетенный в черную кожу томик:
«Некоторые наблюдения о флоре и фауне Акадии, с приложением рисунков наиболее распространенных растений и животных». Волк посмотрел на выцветшие, тисненые золотом буквы и улыбнулся: «Как приедем, уже и арктические заметки издадут, надо будет с собой в Париж их взять».
«Ворон» был совсем близко от каяков и Волк подумал: «Мэри, мальчик какой-то, сын Гудзона, наверное, и шестеро мужчин. Кто-то у них погиб, Марфа Федоровна же говорила — там был Гудзон и шесть матросов. Интересно, кто из них капитан?»
— Спускайте трап, — услышал он голос Николаса.
Маленькая, изящная женщина с мушкетом в руках выбралась на лед и быстро пошла к «Ворону».
Волк увидел, как играет солнце в коротко стриженых, белокурых волосах. «Семь лет я ее не видел, — понял мужчина. «Совсем не изменилась Марья Петровна, как была на девочку похожа, такой и осталась. Красавица она все-таки, повезло капитану Гудзону, ничего не скажешь».
Он наклонился, и, подав ей руку, смешливо сказал, по-русски: «Опять я вам куда-то взбираться помогаю, Марья Петровна».
Огромные, лазоревые глаза взглянули на него, и женщина, побледнев, сглотнув, ответила:
«Господи, Михайло Данилович! Вот уж не чаяла вас тут увидеть».
— Ну не мог же я, — он легко подхватил ее и поставил на палубу, — бросить вас в беде. Так не положено, не по-мужски это. Давайте, — Волк забрал у нее мушкет и Мэри, ахнула, раскрыв объятья: «Констанца! И ты здесь!»
— Моя жена, — Николас наклонился, и поцеловав Мэри, улыбнулся: «Складывайте свои каяки и поднимайтесь на борт, мы вас доставим прямо к мысу Надежды».
— Ваш муж тоже тут, миссис Мэри? — спросил Волк, глядя на то, как мужчины несут лодки к «Ворону».
Мэри отпустила руку Констанцы и ответила, отвернувшись, чуть прикусив губу: «Капитан Гудзон умер пять месяцев назад, в декабре прошлого года. Вечная ему память».
Женщина перекрестилась, и, перегнувшись через борт, крикнула: «Мистер Браун! Сейчас спустят сеть, кладите туда каяки, а сами — забирайтесь на палубу, домой поплывем с удобствами».
— Мы, — Мэри усмехнулась, — на белых медведей приехали охотиться, ну да придется отложить пока, раз у нас гости.
— На белых медведей, — подумал Волк, глядя на тонкие, красивые руки женщины. «Она ведь ниже Констанцы, — вдруг подумал мужчина. «Господи, на белых медведей».
Констанца что-то шепнула Мэри и та рассмеялась: «Ну, дорогая моя, у меня этих предрассудков нет. Палатку мы вам поставим, а мистер Майкл с холостыми мужчинами поживет. Родишь, погостите у нас немного и отправитесь обратно».
— А как же…, - хотел спросить Волк, но тут Николас похлопал его по плечу: «А вот и белые медведи, ну, впрочем, в Гренландии ты их уже видел».
— Видел, да, — пробормотал Волк. Огромный самец, что появился на заснеженном берегу, легко спустился на лед, и, взглянув на корабль, застыл — провожая его пристальными, черными, маленькими глазами.
