— Да, — кивнула Марта и толкнула дверь опочивальни. Хосе показывал миссис Стэнли какую-то страницу из своей тетради.

— Я видел, как это делается в Индии, — сказал он, обернувшись к Марфе. «Один раз. Роженица выжила».

Марфа взглянула на рисунок и спросила: «А тот, у кого брали кровь?»

Хосе помялся: «Умер. Но этого не случится, тетя, я вам обещаю».

— Хорошо, — Марфа взглянула на мертвенно-бледное, спокойное лицо Беллы. «Готовь, все что надо, я отдам ей кровь».

— Нельзя, тетя, — Хосе покачал головой. «Вам седьмой десяток идет, нужен здоровый, молодой человек. В Индии это был брат роженицы. Рэйчел кормит, а Мирьям… — он взглянул на жену.

— Я готова, — тихо сказала та, целуя Беллу в лоб. «Это же моя сестра, у нас должна быть похожая кровь».

— Нет, — Хосе стал доставать из своей сумки большие, медные шприцы с иглами. «Ты носишь дитя, Мирьям. Нет».

Она внезапно оказалась рядом и дернула его за руку: «Иди сюда!»

В коридоре было тихо, только, — Хосе прислушался, — из спальни Рэйчел доносился плач детей.

— Ничего, — подумал Хосе, — там совсем недолго их покормить надо. Сейчас все сделаем, Белла придет в себя и заберет девочек. А если не придет? — он внезапно поежился, как от холода. «Разум — такая хрупкая вещь, тетя же говорила о миссис Лизе, — как у нее внезапно угасло сознание. Господи, только бы не это, Белла ведь может не оправиться».

— Если бы это был Авраам, — злым шепотом сказала жена, положив руку на живот, — ты бы мне разрешил дать кровь. Я знаю, знаю, что ты думаешь — ты каждый день смотришь на него, и видишь, что это — не твое дитя!

Хосе поморщился и встряхнул жену за плечи — легонько. «Какая чушь, — зло сказал он, — ты же помнишь, Мирьям, primum non nocere, — прежде всего не навреди. Я не имею права позволять тебе рисковать своей жизнью и жизнью будущего ребенка, вот и все.

— Но как, же тогда…, - растерянно спросила жена.

— Миссис Стэнли мне поможет, — устало ответил Хосе. «У нее хорошие руки. И тетя. А ты иди, — он махнул рукой, — посиди с Рэйчел и детьми, все-таки четверо младенцев — это много».

— Хосе, — она все стояла, держа его за смуглые, твердые пальцы, — Хосе…

— Я должен, — он внезапно улыбнулся и поцеловал ее в губы — крепко. «Я же врач».

Дверь заскрипела и Марфа сказала: «Мы все разложили и вымыли». Хосе прошел внутрь, а женщина, взглянув на лицо Мирьям, вздохнула: «Иди к детям. Ты же, наверное, какой-то ерунды ему наговорила, про этого ребенка, — она показала на живот Мирьям, — и Авраама?»

Женщина, всхлипнув, кивнула.

Марфа обняла ее, — коротко, — и шепнула: «Да твой муж на Авраама насмотреться не может, и ты это знаешь. Не придумывай глупостей».

— Тетя, — Мирьям скомкала в пальцах край холщового передника, — Хосе никогда не видел, ну, его — по углам красивого рта залегли две резкие морщины, — а вы видели. И Авраама видели.

— И это ваш сын, — Марфа чуть подтолкнула ее. «Ваш, и ничей другой. Все, иди к Рэйчел, помоги ей».

— Вот так, да — Хосе посмотрел на подушки, что были уложены на кровати. «Я должен лежать выше, тогда кровь сама потечет». Он скинул рубашку, и, вымыв руки, хмыкнул про себя: «Как это там Маймонид писал? Да, правильно: «Вот я готовлюсь заниматься работой в моей вере». Ну, даже если не получится, я все равно — попытался».

Миссис Стэнли крепко перевязала ему руку повыше локтя, и, протерев смуглую кожу, сказала: «Сосуды хорошие, и у родильницы — тоже. Ложитесь, мистер Джозеф, мы с миссис Мартой последим за тем, как будет идти кровь. Выдержит эта трубка? — она показала на привязанную к большой игле тонко выделанную кишку.

— Должна выдержать, — хмыкнул Хосе и подумал: «Господи, этого никогда еще никто не делал тут, в Европе».

— Когда мы закончим процедуру, — сказал он вслух, — я поставлю ей иглы. Есть точки, воздействуя на которые, можно остановить кровотечение.

Дверь опочивальни открылась, и с порога раздался знакомый, спокойный голос: «Что тут происходит?».

— Идите к детям, ваша светлость, — Хосе взглянул в светло-голубые глаза. «У вас дочери, близнецы, они сейчас с миссис Рэйчел и моей женой. Они родились чуть раньше срока, но все хорошо».

Джон посмотрел на Беллу, и, наклонившись, проведя рукой по холодной щеке, спросил: «Что с моей женой?»

Миссис Стэнли вздохнула: «У ее светлости кровотечение, сильное, мы пока не можем его остановить. Мистер Джозеф хочет применить операцию, которую делают на Востоке, отдать ее светлости свою кровь».

Джон сжал зубы, и, глядя в темные глаза Хосе, велел: «Выйдем».

Как только они оказались в коридоре, Джон сказал: «Не смей ничего делать с моей женой, мерзавец, и тем более — испытывать на ней какие-то шарлатанские методы. Я знаю — ты мне всегда хотел отомстить, за Мирьям, за то, что она досталась тебе не девственницей. Так вот — оставь Беллу в покое».

Хосе помолчал, и, развязав холст на руке, бросил его на блестящий, натертый, выложенный драгоценным деревом пол.

— Очень хорошо, — ответил он. «Меньше, чем через час вы станете вдовцом, ваша светлость».

Джон откинул голову, и вдруг схватился за щеку. Марфа опустила руку, и, подув на нее, жестко сказала: «Да ты, никак, с ума сошел, мальчик. Если кто-то и может спасти Беллу, то это только Хосе. Иди, — она взяла Джона за плечи и развернула, — иди к своим дочерям. Дай врачу заниматься тем, что должно ему».

Джон наклонился, поднял холст, и тихо ответил: «Нет. Если кому и рисковать, то это мне. Я отдам Белле кровь».

Хосе посмотрел на него и вдруг, положив руку Джону на плечо, вздохнул: «Это опасно».

Джон сглотнул, и, проведя рукой по волосам, оглянувшись на дверь — Марфы уже не было рядом, — помявшись, проговорил: «Прости…, Я не хотел, я сам не знаю, что на меня нашло…»

— Да я все понимаю, — Хосе чуть улыбнулся и пропустил его вперед. «Мистер Джозеф, — акушерка подняла голову, — кровотечение замедлилось, если мы дадим ей еще пастушьей сумки, и сделаем процедуру, — думаю, все будет хорошо».

— Снимай рубашку и ложись, — Хосе указал на подушки. Джон почувствовал прикосновение холста, и, чуть повернув голову, посмотрел на лицо Беллы. «Я тут, любимая, — шепнул он одними губами, и, ощутив, как игла входит ему в руку, — закрыл глаза.

— Дети, — подумала она. «Что с детьми, где они? Господи, — Белла попыталась приподняться и услышала ласковый голос: «Тихо, любовь моя, не надо, не надо. Я рядом», Она пошевелила рукой и нашла его пальцы — крепкие, такие знакомые. «Джон, — она чуть подняла веки, — что, что случилось, где дети? Я ничего не помню, только боль, а потом — темнота».

— У нас две девочки, — он устроил Беллу на подушках и положил ее голову, с заплетенными косами себе на плечо. «Две красавицы, такие же, как ты. Я так счастлив, так счастлив, любовь моя».

— Ты не сердишься? — Белла прикусила губу. «Ты же хотел мальчика, и вот…

Джон наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. «Я хотел, чтобы у нас было дитя — здоровое и крепкое. А теперь у меня вас трое, — он подышал в маленькое ухо, и Белла рассмеялась, — и я намерен вас совсем избаловать.

— Мальчик еще будет, — твердо сказала Белла, и, приподнявшись на локте, ахнула: «Джон, у тебя рука перевязана! Тебя ранили?»

— Не вскакивай, — велел он. «Ты сейчас будешь лежать, кормить, а я тебе буду читать вслух.

А я, — мужчина вдруг улыбнулся, — отдал тебе свою кровь, чтобы ты жила. И так будет всегда.

Она прижалась к нему, — вся, такая знакомая, и Джон, гладя ее по щеке, вдруг подумал:

«Правильно. «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть». И одна кровь».

— Поспи, — сказал он, целуя ее. «Рэйчел пока кормит девочек. Потом, когда проснешься, я их принесу».

Белла задремала, еще успев пробормотать: «Я тебя люблю», а он, услышал стук в дверь, улыбнулся: «Да все в порядке, Хосе, я бы и встал уже».

Мужчина присел на кровать, и, хмыкнув, посмотрев на загорелое лицо Джона, сказал: «Ну, нет, дорогой герцог, сначала я принесу тебе бульона и красного вина, ты поешь, а потом — я разрешу тебе подняться. За дочерей не волнуйся, они накормлены, и спят».