Мальчик вздохнул и ответил: «Папа ехать с нами!»

— Обещаю, — Питер прижался щекой к мягкой щеке ребенка, — той неделей приеду и буду с вами долго-долго. Зато с вами Цезарь отправится!

— Цезарь собака, — сказал Майкл разочарованно, — хочу тигра!

Питер рассмеялся и передал сына мистрис Доусон, что сидела в возке. Юджиния спокойно дремала на бархатном сиденье. Мужчина оглянулся и взял руки Рэйчел:

— Ты прости, пожалуйста, — шепнул он жене, — мне надо остаться. Пока все это, — Питер коротко кивнул на дом, — не разрешится, с трибуналом, с наследством, — я должен быть тут, на всякий случай.

— Ну что ты, — Рэйчел пожала его пальцы, — я все понимаю. И Полли пусть не волнуется, я Стивена и мальчиков довезу до усадьбы дяди Джованни, а потом уже к нам поеду.

Питер быстро поцеловал ее в щеку и что-то тихо сказал. Рэйчел рассмеялась и ответила — так же неслышно. «Правильно, что взяла, — одобрительно заметил Питер, — только детям в эту шкатулку лазить не позволяй, рано им еще».

Жена рассмеялась и Питер, перекрестив возок, проводив его глазами, обернулся к Александру. Мальчик стоял, засунув руки в карманы, вздернув подбородок, и мужчина устало потрепал его по голове: «А ты бы тоже — поехал, со Стивеном бы вместе …»

— Стивен бабушке и дедушке поможет, ну, с детьми, — Александр все смотрел куда-то вдаль.

«А я буду здесь, во-первых, — это мой дядя, а во-вторых, пока Кеннет не вернулся, я отвечаю за маму. Все, — мальчик исчез в парадных дверях, и Питер, хмыкнув, присев на теплые, каменные ступеньки, тихо сказал: «Он прав, конечно».

В опочивальне было сумрачно, и Полли, сидя на кушетке, посмотрела на Темзу — на лодках уже зажигали фонари. «А все равно, — подумала она, — вечер уже, и как тепло. Даже душно.

Ну, ничего, Кеннет сейчас приедет, закончится этот трибунал, и все будет хорошо».

Она наклонилась и погладила брата по голове. Ник поцеловал ее руку и тихо сказал: «Мэри говорила, что ты простила меня, но все равно, Полли, я не знаю, как….»

— Не надо, милый, — отозвалась она. «Что было — то прошло, правда. Ты потом съезди к маме на могилу, помолись, хорошо?»

Николас кивнул и едва слышно спросил: «Ты хочешь, чтобы я отвез Александра туда, — он махнул рукой в сторону окна, — на похороны?»

— Ну конечно, — удивилась Полли, — ты ведь его дядя, кому, как не тебе, это делать. И спасибо, — она прикоснулась губами ко лбу брата, — спасибо тебе, за то, что ты привез Фрэнсиса домой.

Мораг захныкала в колыбели, и Полли попросила: «Дай мне ее».

— Я не знаю, как…, - растерянно сказал Ник, поднимаясь.

— Руками, — улыбнулась Полли. «Не бойся, младенцы — они крепкие».

Мужчина наклонился над ребенком, и Мораг, почувствовав незнакомый запах, — затихла.

«Она ведь еще меня не боится, — горько подумал Ник, осторожно, едва дыша, взяв дитя.

Племянница посмотрела на него голубыми глазами, и, открыв ротик, зевнула, поворочавшись в кружевных пеленках.

Полли приложила дочь к груди и вдруг вспомнила ту, другую девочку. «Господи, прости нас, — она нашла руку брата и пожала ее. «Прости, пожалуйста. И упокой душу девочки, я прошу тебя».

— Полли, — Ник опустился на ковер, — Мэри мне говорила, что….

— Не надо, — повторила женщина. «Я не хочу об этом вспоминать. И никто, никогда, не узнает, поверь мне».

Ник вздохнул, и, подняв глаза, сказал: «Мораг очень хорошенькая. А у меня уж и не будет детей, — он усмехнулся и показал на шрам. «Кому я такой нужен?»

Полли внезапно улыбнулась и потрепала его по густым волосам. «Все еще будет, милый брат, поверь мне. Думала ли я, что Кеннета встречу? Нет. А видишь, как получилось, — Полли поправила чепчик на дочери. «Трое детей, и, наверное, — она рассмеялась, еще появятся.

Папа, правда, сначала не рад был».

Ник посмотрел на лукавую улыбку, что играла на гранатовых губах. «Почему? — спросил он.

— Ну, все-таки, мы далеко живем, — Полли зевнула, — да и потом, я же тебе говорила, Кеннет меня украл сначала, и папа долго ворчал, мол, что за варварские обычаи. Но ничего, — она зевнула еще раз, — следующим летом они все у нас гостить будут. И ты тоже потом — приезжай, как вы оттуда, изо льдов вернетесь.

— Я потом опять туда поплыву, Полли, — неохотно сказал Ник. «Я теперь знаю, что Генри открыл огромный залив. Надо исследовать его берега, а потом — идти дальше на запад, чтобы оказаться в Тихом океане.

— Поплывешь, конечно, — согласилась Полли, и смешливо добавила: «Сын Ворона».

— Надо сказать, — велел себе Ник. «Нельзя, нельзя так, это ведь был мой единственный брат.

И адмирал, Господи, он ведь тогда отплыл и ничего не знает — что было потом. Но я не могу, не могу сейчас. После трибунала. Если меня казнят — просто напишу письмо. Надо, чтобы знали».

— Ты что? — озабоченно спросила Полли. «О севере думаешь?»

Николас кивнул и ласково помог ей встать с кушетки. «Вы ложитесь, — сказал он, — ложитесь и спите спокойно, а я еще с Александром побуду, я ему обещал рассказать про свои зимовки.

Двор усадьбы купался в расплавленном золоте заходящего солнца. Александр привалился к боку дяди: «Мне дедушка Джованни рассказал про мою бабушку, леди Мэри, жену Ворона.

Они с дедушкой очень любили друг друга, а потом она родила маму и умерла. А вы ее помните, дядя Николас?»

— Ну конечно, — капитан Кроу затянулся трубкой. «Она умерла, когда нам с Майклом чуть больше шести лет было. А потом папа увез нас на Карибы, мы на его корабле плавали, «Святой Марии». А мама, — он улыбнулся, — мама у нас была добрая, очень добрая. Мы ее с Майклом любили».

Александр помолчал и тихо спросил: «Дядя Николас, а если вы с дядей Майклом вместе росли, и вы — близнецы, то почему вы, — мальчик замялся, — такие разные были?»

— Не знаю, милый мой, — Николас посмотрел на тихий двор и про себя добавил: «Знаю».

— Ну, так вот, — он обнял мальчика, — слушай дальше. Мы поднялись на айсберг…

— Как? — восторженно спросил Александр.

— Крючья забили, веревки забросили, и поднялись, — объяснил капитан Кроу. «Разбили там тент и переночевали».

— На вершине айсберга? — серые глаза мальчика заблестели восхищением.

— На самой, — рассмеялся Николас. «А утром мы увидели вдалеке, на западе, полосу открытой воды. Но к ней надо было еще пробиться, через льды, и вот что мы сделали….

— Я очень рад, — вдруг сказал Александр, — что вы живы, дядя. И спасибо, — он сглотнул, — за папу. Вы со мной поедете туда, в Оксфордшир, на кладбище?

— Ну конечно, — Николас улыбнулся. «Сейчас закончу дела с этим трибуналом, заложим на верфи корабль, и поедем».

— А как будет называться, ну, корабль? — спросил мальчик.

— «Ворон», — ответил капитан Кроу. «Он будет называться «Ворон».

Джон вышел из своего кабинета в Уайтхолле, и, заперев дверь, взяв папку, — посмотрел на бесконечный, с блестящим, драгоценным паркетом, увешанный шпалерами коридор.

— Я не могу, — подумал он, — не могу ему не сказать. Я же его знаю, — он недоверчив, и, наверняка, у него есть еще какие-то осведомители. Если я от него это скрою, он решит, что я ставлю благо семьи выше государственных интересов, и тогда, — Джон усмехнулся тонкими губами, — мне уже точно — не миновать плахи.

Он вздохнул, и посмотрел в окно — на ухоженный, пустынный парк. «Закат сегодня, как кровь, — подумал Джон. «Наверняка, завтра будет ветрено. Ладно, Николас Кроу, скорее всего, уже в Лондоне, завтра приду к миссис Марте, и все ей спокойно объясню. Не дай Бог, конечно, если они его уже успели переправить в Нижние Земли, или еще куда-нибудь — тогда не только мне придется несладко. Но вряд ли — миссис Марта на такое не пойдет, у нее голова на плечах есть, в отличие от покойного Ворона и его сыночка».

Он постучал в золоченую, высокую дверь и нажал на бронзовую ручку.

Окна опочивальни были раскрыты, Яков, сидя за ореховым столом, раскладывал пасьянс.

— Опять не сходится, — усмехнулся он, погладив светлую бородку.