Братья шкуры припрятали, потому что хотели взять их в жены. Однако самый младший брат, увидев, как его жена плачет, потому что скучает по своей семье — шкуру ей вернул.
— И дальше что было? — тихо спросила Полли, глядя на него.
— Отец девушек, морской царь, в благодарность за это, разрешил своему младшему зятю навещать его жену, — Кеннет посмотрел на жаркий огонь в камине и принял от нее флягу с виски, — каждую девятую ночь.
— А другие братья? — поинтересовалась Полли.
— У среднего жена нашла свою шкуру и сбежала — обратно в море, к своему народу, так они и не виделись больше. А старший — Кеннет помолчал, — решил сжечь шкуру своей жены, ну, чтобы навсегда оставить ее на земле. А та увидела костер, бросилась туда, ну, чтобы шкуру спасти — и сама сгорела.
— Младший был самый умный, — Полли улыбнулась. «Спасибо, лорд Кеннет. Вы хорошо рассказываете».
Мужчина отхлебнул из фляги. «Я, леди Говард, всегда думал — появятся дети, как раз и легенды пригодятся. Я много знаю, от родителей своих».
— Мы с моей сестрой, Мэри, — двойняшки, — задумчиво сказала женщина. «Ну, то есть, мы с ней в одну ночь на свет появились. Моя мама родами умерла, и мать Мэри меня выкормила и воспитала. А отец мой, — Полли вздохнула, — все думали, что он погиб, мы с ним только недавно встретились. Так вот, у меня отчим был, — очень, очень хороший человек. Он молодым умер, тридцати шести лет всего. И я помню, как он умирал, нам с Мэри пять лет было. Мы на его кровати сидели, и сказки ему рассказывали, мы тоже много знали. А у вас нет детей, лорд Кинтейл?»
— Нет, — хмуро ответил он. «Мы с женой моей, Мораг, всего год прожили, а потом она умерла.
Двадцать два года ей было».
— Отчего? — тихо спросила Полли.
Мужчина выпил еще и мрачно сказал: «Мне за вас выкуп получить надо как раз поэтому. Так положено».
Полли перегнулась в кресле, забрала у него флягу и велела: «А ну рассказывайте, лорд Кинтейл».
Кеннет поднялся, и, подойдя к бойнице, глядя на темное, вечернее, волнующееся озеро, начал говорить.
Женщина тихо слушала, а потом, набросив на плечи шкуру, встав рядом, спросила: «Так ваша жена на себя руки наложила, потому что ребенка чужого носила? Из-за позора?
Боялась, что вы его отнимете, и она его больше никогда не увидит?»
— Ну не зверь же я, — горько сказал шотландец, все еще всматриваясь в дальний берег, где виднелись редкие огоньки деревни. «Я Мораг сразу сказал — в том ее вины нет, а дитя есть дитя, как же можно его за порог выбрасывать? Я бы ее и с десятью детьми принял — как же иначе, когда любишь? Да вот, — он сцепил длинные, сильные пальцы, — не успел я ее домой довезти, дома бы она выправилась, она же наша была, с островов, что поблизости, в море лежат».
— Мне очень жаль, — Полли внезапно протянула руку и положила ее поверх его ладони, — очень жаль, лорд Кеннет, что так все случилось.
Он вздрогнул, как от ожога, и сказал: «Не надо, леди Говард, я прошу вас, не надо меня трогать».
— Иначе что? — спросила она, откинув назад темноволосую голову. «Что случится, лорд Кинтейл?»
— Многое, — хмуро ответил он. «А этого нельзя, нельзя мне вас в жены брать, мы с вами разных земель люди, вы у нас не выживете, ну, на севере».
Полли потянулась, и, взяв его за плечи, повернула к себе. В свете факела ее глаза блестели золотом. «Как звездная ночь, — подумал Кеннет. «Господи, какая она красавица». Ее высокая, большая грудь была совсем рядом, и он увидел немножко смуглой, гладкой кожи в начале стройной шеи. Простой, медный крестик чуть вздымался — она прерывисто, глубоко дышала.
— Лорд Кеннет, — женщина подняла темную бровь, — я три года в Новом Свете жила, знаете, где это?
— Не дурак же я, — буркнул он, подумав: «От ее рук жжет, как огнем. Только бы она так и стояла, пожалуйста».
— Так вот — она усмехнулась гранатовыми губами, — я в таких местах выживала, что вашим горам с ними не равняться.
— Отчего же это? — обиженно сказал Кеннет. «Вы ведь еще не видели…»
— Ну, так покажите мне, — шепнула она ему в ухо, поднимаясь на цыпочках. «Покажите, лорд Кеннет».
Шаль упала на каменный пол, и она, встряхнув косами, скинув чепец, поцеловала его в губы — долго и сладко. «Покажу, — сказал он тихо, не отрываясь от нее, — покажу, ghrád geal.
Знаешь, как это по-английски?»
— Любимый, — она еле слышно рассмеялась. «Я догадалась. Но ты меня научишь, как, по-вашему, говорить?»
— Научу, — пообещал он, легко подхватывая ее на руки. Темные локоны упали на ее смуглые плечи. «И еще чему-то научу, ghrád geal, тому, как у нас это делают», — мужчина не смог сдержать улыбку.
— Как-то по-другому? — Полли запустила руки в его черные, длинные волосы.
— Вот сейчас и узнаешь, — Кеннет уложил ее на шкуры, что лежали перед камином, и, наклонившись, отпив из фляги, приник к ее губам.
— Еще, — потребовала Полли. «Еще хочу!».
— Я только начал, — услышала женщина и, почувствовав его руку, сладко, длинно застонала.
«Помнишь, ты спрашивала, — усмехнулся Кеннет, — чем у нас зимой занимаются? Как раз вот этим».
— Всю зиму? — тяжело дыша, поднимая юбки, спросила Полли, и еще успела услышать: «С тобой — всю жизнь, ghrád geal».
Гудзон столкнул в тихую, рассветную воду озера лодку и сказал жене: «Вон, видишь, замок на острове? Кинтейл там, один, как говорят. Люди его домой, на север уехали».
Мэри поиграла пистолетом и, устроившись на скамье, взглянув на еле видневшуюся в тумане серую, каменную башню, усмехнулась: «Ну, так наверняка он там Полли прячет. И сейчас вернет ее, не будь я Мэри Гудзон».
— Если с ней ничего не случилось, — хмуро заметил Генри, работая веслами, — может, и не стоит жалобу подавать. Слышала же, что на постоялом дворе хозяин сказал: «Богаче лорда Кинтейла вряд ли кого на севере найдете». Да и все-таки он член Тайного Совета…
— Что не дает ему права похищать и удерживать невинных людей, — отозвалась жена, сдвинув капюшон плаща. Легкий, прохладный ветер ерошил ее белокурые волосы, и Генри подумал:
«Какая она у меня красавица все-таки. И лекарь отличный, такого на корабле всегда хорошо иметь. Ничего, все уладится с Полли, все-таки он лорд, человек чести. Главное, чтобы Мэри с порога не стреляла, а то ведь она может, я ее знаю. Если она его убьет, тогда точно — шуму не оберешься».
— Пистолет я тебе не отдам, — отрезала Мэри, взглянув в зеленовато-карие глаза мужчины.
— Да я знаю, — Генри вздохнул. «Просто…, - он замялся.
— Я не собираюсь его убивать, — сладко ответила Мэри, — мне просто нужно забрать Полли и отвезти ее домой.
Они вытащили лодку на белый песок берега и женщина хмыкнула: «Вот уж беспечный человек, ворота и то — не закрыл».
Генри окинул взглядом руины крепостной стены, прохудившуюся крышу башни и усмехнулся:
«А место он хорошее выбрал, с берега, если смотреть — развалина и развалина, никто ничего не заподозрит».
Мэри повертела в руках пистолет и решительно сказала: «Пошли!»
— Тепло, — сонно подумала Полли. «Какие пледы у них уютные, оказывается». Она зевнула, потянулась, и, почувствовав его губы у себя на шее, лениво, ласково рассмеялась.
— Вот, — сказал Кеннет, положив голову ей на плечо, — вот как выглядит эта грудь, которую я так хотел увидеть.
— Смотри, сколько хочешь, — Полли повернулась и протянула руку вниз. «А я, мой дорогой Кеннет, тобой уже любовалась, — когда ты в озере купался».
Он оторвал губы от гранатового, большого соска и строго сказал: «Не останавливайся, дорогая леди Кинтейл, даже не думай. И что ты там увидела?»
— Многое, — томно сказала Полли, приподнимая плед. «Вот, например то, что держу сейчас в руках».
— А ты не держи, — посоветовал Кеннет и, сквозь зубы добавил: «Да, именно так, Полли, все правильно».
— Я уже знаю, — шепнула женщина ему на ухо. «Поняла, дорогой лорд». Она свернулась клубочком под пледом, и Кеннет, гладя ее по голове, подумал: «Сейчас родственники ее приедут, отдадут мне какую-нибудь монету, хоть пенни, и повезу Полли в Эдинбург.
