«Старый знакомец».

— Далеко же его занесло, — присвистнул Фарли.

— Я думаю, — Степан еще раз посмотрел на испанца, — он шел из Картахены на западное побережье Африки, за рабами. Если бы шел из Веракруса — сюда бы его не забросило, там островов много по дороге, приткнулся бы где-нибудь. И, — хищно улыбнулся Ворон, — значит, он везет золото».

— Вряд ли, — второй помощник, мистер Грендал, покачал головой. «Безделушки — бусы какие-нибудь, ткани, порох. Местные царьки сами золотом обвешаны с ног до головы, а бриллиантами там, в Анголе, дети играют — я сам видел».

— Ну конечно, — холодно ответил капитан, — вы у нас дока в работорговле, мистер Грендал, куда мне с вами тягаться — я этим никогда руки не пачкал. Но золото у него все равно есть — потому что, если у «Святого Фомы» остался прежний капитан, то он без золота никуда не отправляется — осторожный человек. Все, давайте крюки, мы уже рядом, — Ворон посмотрел на испанца и пробормотал: «Удивительно, как он еще не затонул».

Палуба была перекошена, и ступать по рассохшимся доскам приходилось с большой осторожностью.

— Пушки снимать, капитан? — крикнул Грендал.

— Да нам их и ставить некуда, — хмыкнул Степан. «Проверьте пороховой погреб и арсенал.

Если они не ушли под воду, то переносите оттуда все на «Звезду» — оно нам пригодится».

— Интересно, где он получил такую пробоину? — Фарли перегнулся через борт «Святого Фомы» и указал на дыру в обшивке. «На ядро непохоже. Если бы она была, ниже ватерлинии — не стояли бы мы сейчас тут».

— Это айсберг, — коротко сказал Степан. «Видно, ночью дело было, днем бы они его заметили.

Я видел такие повреждения, еще, когда ходил на первом своем корабле».

— Какие айсберги в Южной Атлантике? — удивленно спросил Фарли. «Пока они сюда доплывут из Гренландии, они успеют растаять».

— Простые айсберги, изо льда, — ехидно ответил капитан. «Вон оттуда, — Ворон указал на юг, и велел второму помощнику: «И трюмы у него проверьте, все припасы тащите к нам».

— Да уж, какие припасы, — тихо проговорил Фарли. «Смотрите, капитан».

У румпеля лежала какая-то груда тряпья. Степан пошевелил ее ногой, и увидел труп — истощенный, с исклеванным чайками лицом.

— Внизу, то же самое, — Грендал, наклонившись, взглянул в темные глубины корабля. «Нет смысла туда идти, капитан».

— Шлюпок-то и нет, — медленно сказал Степан, оглядывая «Святого Фому». «Ни одной. А есть смысл, или нет, мистер Грендал, — это решаю я, и никто другой. Берите фонарь со «Звезды», пойдем».

На трапе пахло смертью. Трюмы были пусты, только в одном лежали тюки тканей, и коробки с безделушками.

— Порох в порядке, — доложил Фарли. «И арсенал тоже, только вот, — он замялся и прошептал что-то капитану на ухо».

— А вы громче скажите, мистер Фарли, — ядовито велел Степан. «Тут все свои, зачем стесняться. Я и так вижу, — он указал в угол трюма, где лежала кучка высохших костей, — что они и крыс уже съели».

— Пойдемте, — сглотнув, ответил Фарли, — посмотрим.

Степан, пригнувшись, шагнул в низкую дверь камбуза. «Да, — сказал Ворон, оглядывая стол, — ну вы там, — он указал вверх, — господа, об этом не болтайте, незачем людей пугать».

Он оглянулся, и велел: «Парус какой-нибудь принесите, из кладовой. И начинайте трупы на палубу вытаскивать, все же надо их похоронить, как положено».

Ворон расстелил на полу холщовое полотнище, и, наклонив стол, осторожно сбросил на него человеческие останки — разделанные пилой.

Завязав парус, он передал сверток Фарли и сказал: «Идите наверх, у меня тут еще одно дело есть».

Капитанская каюта была закрыта на висячий замок. Дверь была забита широкими досками — крест-накрест.

— Вон, оно, значит, как, — Степан оценивающе посмотрел на доски и велел: «Несите ломик, мистер Грендал».

Замок соскочил с петель, доски затрещали, и Ворон, распахнув дверь, шагнул в каюту.

— Ну-ну, — он огляделся вокруг, и, взломав железный шкап, достал оттуда мешки с золотом:

«Говорил же я вам, мистер Грендал, капитан «Святого Фомы» — человек осторожный, без денег на борту не плавает. И хороших денег, — добавил Ворон, взвешивая на руке мешок.

— Берите судовой журнал и пойдем, — распорядился капитан, — больше здесь делать нечего.

— Сэр Стивен, — вдруг, медленно, побелевшими губами, сказал Грендал, — смотрите.

Кучка одеял на высокой, узкой кровати чуть зашевелилась, и оттуда выползла рука — иссохшая, с обгрызенным до кости, гноящимся большим пальцем.

Степан наклонился над кроватью, и осторожно откинул одеяла. Лицо человека больше напоминало череп, длинные, золотистые волосы кишели вшами, на бороде видны были следы крови.

— Здравствуйте, сеньор Вискайно, — ласково сказал Степан. «Видите, как мы встретились — вы за мной в Карибском море охотились, да не поймали. А тут я вас сам нашел».

— День…, - прошептал человек по-испански. «Какой день…»

— Седьмое сентября, — тихо ответил Ворон.

— Третьего июня…, там, — человек махнул рукой в сторону стола и потерял сознание.

— Капитан, он же не выживет, — сказал Грендал, когда они выносили испанца из каюты.

«Оставили бы его, как есть».

— Вот когда умрет, мистер Грендал, — тогда и похороним, — резко ответил Ворон. «А пока — он жив».

Эстер обернулась от своего дневника и сказала: «Открыто!». Дочка спокойно спала на одной из кроватей в лазарете, пахло травами и немного — апельсиновым цветом.

— Заносите, — махнул рукой Ворон. «Это с того корабля, — сказал он жене. «Капитан, Себастьян Вискайно, единственный, кто выжил».

— Сколько он голодал? — спросила женщина, рассматривая остатки большого пальца.

— Я посмотрел судовой журнал, — Степан помедлил, — в начале июня они наскочили на айсберг, а в начале июля поднялся бунт, и его замуровали в каюте — умирать».

— Два месяца с небольшим, — Эстер посмотрела в истощенное лицо. «Хорошо, что была зима — гангрена замедлилась. Я не буду сейчас ампутировать — он просто умрет под ножом.

Откормлю его немного, и тогда уже сделаю операцию».

— И унеси Мирьям в нашу каюту, — попросила она мужа, вынимая ножницы и тряпки. «Я сейчас буду его мыть, и брить — не хочу, чтобы она вшей заполучила».

Степан осторожно взял дочку на руки — она только зевнула, — и, нагнувшись, поцеловал жену в смуглую щеку.

Та, улыбнувшись, потерлась головой об его руку, и спросила: «А что там еще интересного, в судовом журнале?».

— Много чего, — загадочно сказал Ворон и вышел.

В маленькой каюте первого помощника было накурено так, что дым плавал в воздухе слоями.

— Это совершенно точно был айсберг, — Степан читал судовой журнал вслух, на ходу переводя с испанского. «Вечером второго июня они заметили в отдалении какую-то блестящую полоску, но приняли ее за мираж. А ночью вахтенный услышал треск ломающейся обшивки.

Было это, — Ворон прищурился, — под сорока пятью градусами южной широты».

— Мы сейчас под сорока тремя, — заметил Фарли, выбивая трубку. «Ну, с утра были, во всяком случае».

— Значит, нам надо идти дальше. Этот айсберг приплыл именно оттуда, — Степан развернул свою тетрадь. «Вот, смотрите. Это я перечертил из дневника покойного Гийома. Он считал, что под шестьюдесятью градусами южной широты мы увидим берега Ледяного Континента».

Грендал потянулся за пером и быстро подсчитал. «Если верить Гийому, то оттуда всего триста пятьдесят миль до того места, что вы видели в вашей кругосветке, мистер Фарли. Ну, когда ваши корабли унесло штормом на юг, в открытую воду».

— Пятьдесят пять градусов южной широты, да, — тихо сказал Фарли. «Конец земли».

— Ну, как видим, далеко не конец, — пробормотал Степан, смотря на карту. «Нам осталось больше, тысячи миль, джентльмены, пора за дело».

— Все равно не верю, — упрямо сказал Грендал. «Не бывает континентов, покрытых льдом.

Острова — да, не спорю, но не огромная масса земли».

— Мистер Грендал, — капитан погрыз перо и рассмеялся, — кто из европейцев первым обогнул Африку и вошел в Индийский океан?