- В полном порядке, - он читал о вагоне класса люкс Брестской железной дороги, о пересадке в Варшаве, где Федор заказал трехкомнатный номер в отеле на Маршалковской, о переезде в Вену, где он взял ложу в опере. Император сказал Федору, что его и супругу приглашает к чаю кайзер Франц-Иосиф. Из Вены они с Анной отправлялись в Венецию, в отель Даниели. Они должны были остановиться в номере, где когда-то жили Жорж Санд и Альфред де Мюссе. Он сказал об этом Анне, и девушка ахнула:

- Боже! Я и подумать не могла…, - Федор коснулся губами теплых, пахнущих липовым цветом волос:

- Мне в радость тебя баловать, любовь моя. Помни, я для тебя готов на все.

Их ждали прогулки на гондоле, поездки на острова, личная купальня на пляже. После Венеции они ехали в Швейцарию, на озера. Анна показала ему письмо от своей матушки, из Веве. Госпожа Константинова поздравляла дочь с помолвкой и надеялась увидеть ее и зятя в скором будущем. Федор хотел проверить будущую жену, как он говорил себе, просто для спокойствия. Однако делать этого не пришлось. Он получил записку от великого князя Константина. Его высочество приглашал Федора на завтрак. Оказалось, что Константин услышал от старшего брата о предполагаемом браке. Великий князь ласково улыбался:

- Я очень, очень рад, Федор Петрович. Покойный отец госпожи Константиновой работал в моей администрации, в Царстве Польском. Я и матушку ее знаю. Она хороших кровей, из Воронецких. Федор кивнул: «Анна Константиновна мне говорила». Вернувшись в свой кабинет, он решил не посылать телеграмму в Варшаву: «Великий князь за нее ручается…».

Он не знал, что, проводив Федора, Константин вздохнул. Дочь сказала ему о помолвке при встрече на Островах. Они виделись каждый месяц. Константин, тайно, без охраны приезжал в парк. Она была в шубке черного соболя, в бархатной шляпке. Константин, поцеловал мягкую, белую щеку:

- Он старше тебя, но я рад. Он хороший человек, надежный, серьезный…, Такой, как тебе нужен, милая. И он сына потерял…, - Константин, внезапно, горько подумал:

- Внуки родятся, а я их даже признать не смогу…

Дочь сообщила на мельницу о свадьбе. Константин, осторожно, поинтересовался:

- Ты венчаться будешь…., Твоя матушка, бабушка твоя, прабабушка…, - серые глаза Анны были спокойными, безмятежными: «Они рады, что я счастлива, папа».

- Это хорошо, - искренне отозвался Константин и подтолкнул ее:

- Я к тебе на венчание приду. Потом ты отправишься в свадебное путешествие, а я твою матушку навещу.

Он до сих пор, весной и осенью, ездил на две недели в Беловежскую пущу, в охотничий дом. Анна не старела. Константин, видел свои седые виски:

- Это на всю жизнь. Я умру, а она…, - великий князь посмотрел на дочь: «Он, наверняка, твою мать увидеть захочет…, Как…»

- Она приедет в Швейцарию, - уверила его Хана: «Это не обман, папа, просто…, - девушка повела рукой, - так для всех легче».

- Ты права, - согласился Константин, и они заговорили об учебе Анны на курсах. Весной, перед свадьбой, она получала диплом. Хана не хотела просить отца представлять ее императору, это было бы подозрительно. Она аккуратно, во время их встреч, выведывала привычки царя, и запоминала места, где они могли бы встретиться. То же самое, как поняла девушка, делал и Волк. Она не знала, у кого мужчина берет эти сведения.

- Какая разница, - сказала себе Хана, прощаясь с отцом, - свадьба не состоится. Тиран будет убит. Мы с Волком уедем в Швейцарию. Мы всегда будем вместе…, - Воронцов-Вельяминов сделал ей предложение, не дожидаясь Рождества, в ноябре. Тогда же Хана сообщила об этом отцу. Она проводила взглядом его закрытое ландо и пошла к своему наемному экипажу. Парк был пуст, черные ветви деревьев раскачивались на ветру. Резкий ветер забирался под ее шубку. Хана, невольно, положила руку на шею, где висел медальон. Он обжигал пальцы нездешним льдом. Девушка, внезапно, остановилась, услышав грохот взрыва и отчаянный, детский плач.

Над рекой нависли тяжелые, темные тучи. Серая вода бурлила у наплавного, деревянного моста, идя вспять. С запада, приближались раскаты грома.

- Гроза в ноябре, - подумала Хана, - впрочем, здесь очень изменчивая погода.

Вихрь нес по дорожке сухие листья, холод покалывал ноги, пробираясь под бархатное платье. Она увидела на горизонте белый, мертвенный свет молнии.

- Петербургу быть пусту, - Анна устроилась в карете, - все это ерунда. Свершится месть, и я навсегда останусь с любимым человеком. Все обрадуются, - твердо сказала себе Анна, когда экипаж тронулся, - он родственник, и наши дети будут евреями.

В воскресенье она хотела посетить Таврический сад. Император собирался на прогулку, вместе с княгиней Юрьевской и детьми. В такие дни в парки простых смертных не пускали, однако Анна знала, что стоит ей попросить Федора, и жених приедет с работы. Он мог провести Анну за ограду.

- Так и сделаю, - она тонко улыбнулась, - он для меня на все готов.

Письмо от матушки Анна написала сама. Она отлично подделывала почерка, Кибальчич, он же Инженер, использовал ее умения, готовя для народовольцев паспорта. С Федором девушка была осторожна, ничего не спрашивая о работе. Волк, и Перовская много раз говорили, что она, Кассандра, не должна подвергать себя риску.

- Смотри, слушай, и запоминай, - Волк погладил ее по голове, - наша цель, император. Удастся, вместе с ним, избавиться от твоего жениха, - мужчина рассмеялся, - хорошо. Не удастся, - Волк пожал плечами, - кто-нибудь другой его убьет. Он мелкая сошка, по сравнению с тираном.

Федор, в последний раз, просмотрел расписание поездки:

- Вы очень хорошо поработали, месье Морнэ. Я буду рекомендовать ваше агентство.

Клерк расплылся в улыбке и долго, почтительно жал Федору руку. У двери в контору, прогуливались охранники Федора. Он посмотрел на хронометр:

- Пообедаю в гостинице. У Анны курсы, до вечера…, - он заставил себя не закрывать глаза, не улыбаться.

Федор, два раза в неделю, ночевал на Малой Морской. Саше он говорил, что в эти дни ездит в Царское Село, или остается в Зимнем Дворце, работая с императором. Сын о будущей свадьбе пока ничего не знал. Федор, заказал устрицы:

- Закончим с проектом конституции, который его величество читает, и скажу Саше. Он порадуется, я знаю.

Сын был очень занят. Он дописывал диссертацию, и два раза в неделю ночевал в Кронштадте. Саша работал, в лаборатории кораблестроительного завода.

- Бедный мальчик, - Федор отпил сухого моэта, - он себя нагружает, чтобы о Коле не думать.

Федор сделал большое пожертвование церкви в память о покойном сыне. Он собирался построить храм святого Николая, после свадьбы. Он напомнил себе, что надо просмотреть список предполагаемых невест для Саши. У Федора пока в нем значилось восемь фамилий, девушки из уважаемых, богатых дворянских семей.

- Надо ему намекнуть, - Федор полюбовался свежими устрицами на серебряном блюде, во льду, -пусть после Пасхи поездит по балам, по гостям…, Траур закончится. Анна станет моей невестой, официально. Мы сможем его сопровождать. К осени пусть обвенчается, тянуть незачем. К осени Анна будет ребенка ждать, - Федор не выдержал и улыбнулся.

Он вспомнил сырую ноябрьскую ночь, огонь в камине, и свой голос:

- Я не могу, совсем не могу жить без вас…, Анна, я вас прошу, если я вам, хоть немного, по душе…, -она была в бальном, низко вырезанном платье. Девушка, все еще, куталась в соболью накидку, серую, как ее глаза. От стройной шеи пахло липовым цветом. Черные волосы были высоко уложены над белым лбом. Федор пока не танцевал, но на балах появлялся. Вернувшись из Москвы, он понял, что не может не видеть Анну.

- О, как на склоне наших лет нежней мы любим, и суеверней…., - вспомнил он, отправив девушке записку, известив ее, что он в столице. Пришел ответ: «Дорогой Федор Петрович! Пожалуйста, знайте, что я все это время молилась за ваше выздоровление. Я счастлива, что вы окончательно оправились».

Он ждал, что Анна будет танцевать, однако она отказалась: