Люси, все еще краснея, вспомнила его сильные, надежные руки и то, как юноша удерживал ее, спускаясь по канату.

- Эй, парень! - услышали они голос с парового буксира, - решил подружку прокатить и заблудился? В доках тебе быть не положено! - Джон ловко бросил канат капитану:

- Нам выше по реке. Если бы вы могли..., - он улыбнулся.

- А отчего бы и не мог? - мужчина сдвинул кепку на затылок и встал к штурвалу.

- Я человек холостой, миссис меня к ужину не ждет..., - буксир вывел их на простор вечерней Темзы. Люси сидела, опустив обожженную руку в воду, глядя на запад, где заходило огненное, золотое солнце. Над темными стенами Тауэра кружились, каркали вороны.

- К ужину будем дома, - услышала она шепот Маленького Джона, - родители обрадуются.

Лодка прошла под Лондонским мостом. Капитан буксира крикнул: «Смотрите! Пожар какой-то, в Вестминстере!». Люси увидела столб дыма, поднимающийся за крышами парламента. Девочка повторила себе: «Все закончилось. Теперь все будет хорошо».

Медленно, размеренно тикали часы в коридоре госпиталя. Пахло хлорной известью, двери палат были закрыты. Мартин Кроу сидел на лавке, уставившись в деревянный пол, зажав в руке золотой, с крохотными бриллиантами крестик. Второй рукой, подросток, не глядя, держал перевязанную ладонь старшей сестры. Глаза Люси припухли и покраснели, она склонила просто причесанную голову. Мартин, увидел капли на подоле ее серого платья.

- Это моя вина, - глухо сказала Люси.

- Я должна была догадаться, понять…, Настоять на том, чтобы вскрыли пол…, Мартин…, - она закусила губу и тихо, жалобно заплакала. Люси вспоминала деревянные, полицейские барьеры на Брук-стрит, испуганное ржание лошадей. Кебы стояли в пробке, полицейские закрыли Ганновер-сквер. Тяжелый, черный дым стелился в небе Лондона, над черепичными крышами, над шпилем церкви святого Георга.

- Это наши дома, - гневно сказал Маленький Джон, держа Люси за руку.

- Я граф Хантингтон, наследный герцог Экзетер, это мисс Люси Кроу. Нас три дня по всему Лондону ищут…, Пропустите нас, - потребовал юноша.

Полицейский покачал головой:

- Не положено.

Он махнул в сторону Ганновер-сквер: «То ли газ взорвался, то ли еще что-то. Пока неясно, может быть, весь квартал на воздух взлетит. Ждите здесь, - он указал на мостовую, - я свяжусь с начальством».

Маленький Джон стрельнул у кого-то из полисменов папироску. Они с Люси сидели, глядя на суету полицейских, на закрытые кебы, что проезжали в сторону Ганновер-сквер. Рядом раздался стук копыт, лошадей осадили, Люси крикнула: «Мама! Мамочка!»

У нее было усталое, бледное лицо. Между бронзовыми бровями залегла глубокая, резкая морщина. Она знала о взрыве. В редакции вечерних газет принесли записки. Фении сообщали о мести за страдания Ирландии под гнетом британской оккупации. Марта приехала в Мэйфер из Уайтчепеля. В Хэмпстеде никого не удалось взять живым. Кроме человека, принимавшего выкуп, они нашли у кургана еще несколько трупов. Осмотрев их, Филд заметил:

- Это не наши пули, миссис Кроу. Их перестреляли отсюда, с деревьев, - он указал на дубы, - их товарищи, - он презрительно сплюнул на траву.

- Полина хотела мне что-то сказать, - Марта, сидела в кебе Лошади, галопом, мчались на восток, перед ними расчищали дорогу:

- Она меня тронула за плечо…, Она что-то увидела. Или кого-то…, - Марта похолодела и сжала пальцы, до боли: «Не может быть такого».

Герцогиню увезли в Хэмпстедский госпиталь, где работал Грегори. Полицейский врач сказал, что рана в шее не опасна:

- Ее светлость дернулась, - мужчина держал на весу окровавленные руки, - в последний момент. Если бы не это движение, она бы погибла. Ей пока нельзя говорить, однако она оправится, - Марта, облегченно, выдохнула: «Все равно…, Бедный Джон, бедные дети…»

В индийских доках, на заброшенном складе, они нашли труп юноши, связанный, с перерезанным горлом. Ни Люси, ни Маленького Джона здесь не было. Марта оставила Филда и полисменов обыскивать доки:

- Переверните все, - приказала женщина, - я уверена, что главарь банды, - женщина, на мгновение, запнулась, - здесь побывал.

Она наклонилась над трупом:

- У него лицо обожжено, недавно. Его оглушили, - Марта, затянутой в перчатку рукой, пошевелила труп, - потом связали, и перерезали горло. Он пытался высвободиться из веревок, - Марта показала Филду ссадины на запястьях юноши. Кроме подборки лондонских газет, спиртовой плитки и запасов провизии в комнатах наверху, они больше ничего не нашли.

Марта, оказавшись на мостовой, обняла детей. Она постояла, шепча что-то ласковое, успокаивающее.

- Твоя мама в госпитале, - сказала она Маленькому Джону, - но с ней все хорошо будет, обещаю, -юноша почувствовал пожатие пальцев Люси. Марта велела полисмену:

- Пропустите нас, немедленно. У меня полномочия на ведение расследования, выданные его светлостью герцогом Экзетером, секретарем по делам Ирландии…, - Марта осеклась и посмотрела на черный дым:

- Они были, в особняке. Вдвоем. Техники начали вскрывать пол, когда мы с Полиной уезжали…, - она поджала губы и велела детям: «Пошли!»

По дороге Люси и Маленький Джон рассказали ей о своем побеге. Кроме юноши, что сейчас лежал в полицейском морге, они больше никого не видели.

- Мы ему горло не перерезали, - угрюмо заметил Маленький Джон, - Люси подожгла кристаллы Конди, и мы его по голове ударили. И связали. Вот и все, тетя Марта, - женщина погладила его по светловолосой, грязной голове: «Это не вы, милый. Это главарь их, кто бы он ни был…»

Люси не хотела вспоминать то, что было дальше. Она не хотела видеть развороченную крышу особняка, упавшую на зеленую траву палисадника золоченую эмблему «К и К», не хотела вдыхать запах дыма и мертвой плоти, висевший над Ганновер-сквер. Мать остановилась: «Ждите здесь».

- Папа! - Люси рванулась за ней:

- Мамочка, что с папой! Мамочка, подожди…, - она очутилась в сильных руках Маленького Джона. Юноша, укачивал ее: «Люси…., Мой отец тоже…., Люси, не надо, не надо….»

Дети сидели рядом, на больничной лавке. Мартин вытер слезы с лица сестры:

- Это не твоя вина, Люси. И мама сказала, и все…, - он замолчал и заплакал, прижавшись к боку сестры. Им не разрешили увидеть тело отца.

Марта привезла сына из Итона утром следующего дня. Они перебрались в особняк Холландов, их дом при взрыве не пострадал. Вся семья его светлости уехала в госпиталь. Мартин спрятался в объятьях матери:

- Можно…, можно нам пойти к папе, мамочка?

Люси плакала, свернувшись в клубочек на диване. В комнате пахло гарью, окна были раскрыты. Ганновер-сквер все еще была оцеплена, лаяли собаки. Марта помолчала:

- Не надо, милый. Мы с ним все попрощаемся, потом…, - она сидела, укачивая детей, не в силах забыть развороченную взрывом столовую, проваленный пол, второго этажа особняка. Его светлость увезли в госпиталь. Марта, вместе с Филдом, собирала то, что осталось от ее мужа, на расстеленный по закопченному, вздыбленному паркету, холст.

Техники, в подвале, погибли на месте, а Джон, поняла Марта, за мгновение до взрыва отошел к французским дверям, распахнутым в сад. Его выбросило на траву. Марта, дернув углом рта, отвела глаза от почерневших луж крови. Полицейский врач не хотел перевозить герцога, боясь, что он умрет прямо в экипаже.

Марта отправила телеграмму в Париж, старшему сыну. Она сама поехала в Мейденхед, за Джейн и тетей Евой. Марта боялась, что старики, услышав о смерти Питера, и сами слягут, но этого не случилось. Мартин сглотнул и взял руку жены. Сидония тихо рыдала, ее пальцы дрожали. Лазоревые глаза старика заблестели. Он, едва слышно сказал:

- Не думали мы, что сына переживем, Марта, не думали, что…., - он, с усилием, поднялся и велел жене:

- Собирайся, Сиди. Поедем в Лондон…, - Мартин осекся и пошатнулся. Марта усадила свекра обратно в кресло:

- Мирьям вернется, я ей телеграмму дала. И Петр, и дядя Аарон…., - она заставила себя не думать о похоронах, и продолжила: