- У дяди Джошуа голос красивый, ему бы в опере петь. И вообще, - подросток огляделся, - очень много людей. Дядя Джошуа сказал дяде Дэниелу, за обедом, что в Сан-Франциско сейчас больше евреев, чем в Нью-Йорке.

Дэниел привез семью в Калифорнию на все лето. У генерала Горовица был отдельный вагон. Его прицепляли к составу прямо в столице. До Сан-Франциско им не надо было выходить на перрон. Все делали служащие железной дороги. Через Миссури они переправились по новому мосту. Джон открыл рот, глядя на мощные, бурые волны, на баржи с углем и железом, идущие вниз по течению.

- Мы развиваем юг, дорогой мой, - дядя зашуршал страницами New York Times, - прошло десять лет после войны. Те штаты должны стать такими же индустриальными, как и север.

Здесь все, подумал граф Хантингтон, было больше, просторней. Мать и отец провожали его в Ливерпуле:

- Очень хорошо, милый, что ты своими глазами, на мир посмотришь. В твоем возрасте это важно.

Джон положил руку на оправленный в медь клык медведя, висевший у него на цепочке, рядом с крестом. Они стояли на палубе пакетбота. Внизу, на пристани, суетилась толпа, гудели буксиры. Сестра еще носила короткое, по лодыжку, детское платье. Золотые косы Джейн перекинула на грудь.

- Мне привези штаны, - потребовала девочка, - такие же штаны, как у тети Марты и тети Мирьям. Мерки я тебе записала. Тетя Бет обещала отвести тебя в магазин мистера Стросса. Они все сошьют.

- Все бы тебе о нарядах болтать, - недовольно пробормотал подросток, но кивнул. Дядя Пьетро вместе с женой, вернулся в Лондон, и стал начальником восточного отдела в министерстве иностранных дел. Он попросил дипломатов, отправляющихся в Америку, присмотреть за Маленьким Джоном на корабле. В Нью-Йорке его встречал дядя Дэниел.

Они ехали через континент, и Маленький Джон только восхищался. На каждой станции, даже самой крохотной, он выскакивал на платформу. Подросток смотрел на загорелых, крепких мужчин в кожаных шляпах. Кузены Горовицы сказали ему, что это пастухи, люди, всю жизнь проводящие в прерии. Он разглядывал семьи переселенцев, негров.

В Солт-Лейк-Сити поезд стоял три часа. Дядя Дэниел отвез их к мормонскому храму. Джон вспомнил огромное, уходящее ввысь здание, вокзальный ресторан, где не подавали алкоголя и кофе, и не было даже чая. Подросток вздохнул: «Какая все-таки Америка другая». Джон очень хотел увидеть индейцев, но генерал Горовиц, коротко, сказал:

- Они живут в глуши, где нет железной дороги. Мы с тобой отправимся туда, после Калифорнии. Называется, - он развернул карту - Монтана.

- Из-за гор, - Джон, зачарованно, смотрел на белые пятна на бумаге. Они покрывали весь запад: «Неизведанные территории. Мне всего пятнадцать. Мальчики в Итоне, когда я вернусь, будут мне в рот смотреть. Как Петру и Грегори».

Петр учился в Гарварде, и в этом году получил диплом инженера. Он каждый год приезжал на каникулы домой, и рассказывал кузенам о Ниагарском водопаде, Капитолии и Белом доме.

- Это все я видел, - довольно подумал Маленький Джон, - очень хорошо.

Петр сейчас был в Лондоне. Юноша нанялся инженером на алмазные копи в Южной Африке. В конце лета он отплывал в Кейптаун.

- А Грегори еще учится, в Эдинбурге, - Маленький Джон разглядывал карту, - и с тетей Мирьям занимается, на каникулах. У нее своя клиника, на Харли-стрит.

Джон знал, что вся остальная семья проведет лето в Банбери и Мейденхеде. Подросток хмыкнул: «А я окажусь в Скалистых Горах. Это вам не Оксфордшир».

- А это штат? - спросил он у дяди: «Монтана?»

Дэниел раскурил кубинскую сигару и откинулся на бархатную спинку сиденья. За окном экспресса простиралась бесконечная, зеленая прерия.

- Территория, - небрежно ответил генерал Горовиц, - однако она станет штатом. Ты непременноуТвидишь индейцев, дорогой мой.

В гостиную вагона пришли мальчишки. Дэниел, даже на каникулах, занимался с детьми математикой, чтением и святым языком. Тетя Аталия позвала их к столу и больше они об этом не говорили.

Оказавшись в Сан-Франциско, Маленький Джон первым делом побежал не в порт, и не в кофейню Жирарделли, где стоял знаменитый шоколадный фонтан. Он отправился прямо в универсальный магазин мистера Стросса. У него взяли мерки сестры, и обещали отослать товары в Лондон.

- Не в первый раз, - весело заметил мистер Стросс, стоя с мелком в руке, - у нас много заказов по почте. Говорите, мисс Мирьям врачом стала, мистер Хантингтон? И сыну ее три года? - Маленький Джон кивнул. Мистер Стросс ласково улыбнулся:

- Привет ей передавайте, и наилучшие пожелания. И миссис Бенджамин-Вулф тоже.

Маленький Джон не устоял перед темно-синими, крепкими, холщовыми штанами, низкими сапогами грубой кожи и стетсоновской шляпой. Имелся у него и маленький кольт. В столице дядя Дэниел взял его на военное стрельбище, вместе со своими сыновьями, и одобрительно заметил: «Неплохо, дорогой племянник. Но посмотрим, как ты в седле держишься».

Маленький Джон сел на пони, только начав ходить, и лениво улыбнулся: «Хорошо, дядя Дэниел». Дядя показал ему, как бросать лассо, как стреноживать коня, и обезоруживать всадника одним, метким ударом веревки. Граф Хантингтон признал:

- Этому наши берейторы не учат. И стрелять в галопе тоже. Но брать препятствия я умею.

- Ничего, - расхохотался генерал Горовиц, - я тебе помогу.

В Америке Джону нравилось. Тетя Аталия, и тетя Бет хлопотали над ним, расспрашивали его о семье, Джон каждую неделю, аккуратно, писал в Англию, родителям. Он сладко, спокойно, засыпал, едва его голова касалась подушки, как будто дома, или в школе.

- Проводим всех в Напу, - он оглянулся, - и поедем в Монтану. На западе целый армейский гарнизон стоит. Дядя Дэниел будет его инспектировать.

Натан, и Александр прибежали со двора синагоги. Мальчики походили друг на друга, только у Александра глаза были совсем голубыми.

- В тетю Аталию, - Джон усадил рядом Натана. Рав Горовиц всходил на биму. Александр залез на скамью рядом с отцом и братом.

- Твою сестричку будут называть, новую, - улыбнулся подросток, гладя каштановые, прикрытые кипой кудри ребенка: «Знаешь, какое у нее имя?»

Натан помотал головой:

- Не положено. Мама и папа знают, конечно, а мы, нет, - он серьезно посмотрел на Джона. Юноша, вдруг, спросил: «А ты кем хочешь стать?»

- Раввином, как папа, - пожал плечами Натан и приложил палец к губам: «Тише. Сейчас услышим, как ее зовут».

Джон вскинул голову и увидел на галерее тетю Бет, в шелковом, темно-синем платье, окруженную дочерьми. Новорожденная, в кружевных пеленках, зашевелилась, Джон поймал взгляд рава Горовица и увидел, что дядя улыбается. Джошуа подмигнул им и начал читать благословение.

Рав Горовиц взял механическую ручку и поставил подпись на чеке.

- Дорогой дядя Исаак, - начал читать он, - отправляем вам пожертвование в честь рождения у нас дочери Леи, да вырастет она для Торы, хупы и добрых дел! Дети здоровы, община наша растет, у Бет осенью выходит новая книга. Посылаем пожелания благополучия вам, тете Дине и Моше…, - Дэниел сидел в большом кресле, оглядывая кабинет. Полки старого дерева были кое-как заставлены книгами, половицы покрыты вытертым ковром. Джошуа покраснел, заметив взгляд кузена, и убрал со стола деревянную куклу.

- Девочки играли, - ласково сказал рав Горовиц, - оставили, должно быть. Я с ними святым языком занимаюсь, Торой…, Младшие с куклами приходят, Брахе всего два годика…

- И еще одна родилась, - усмехнулся про себя Дэниел.

- Они, конечно, не разорятся на приданом. У него и Бет денег достаточно, и вином он хорошо зарабатывает…, У нас не Святая Земля, зачем так много детей…, - Джошуа, однажды, услышав размышления тогда еще полковника Горовица, ответил:

- Это заповедь, милый мой. Надо быть благодарным Господу. Он не оставляет нас, у нас есть о ком заботиться, кого любить…, Если бы не было, - Джошуа помолчал, - мы бы сирот взяли.

Дом был скромным, девочки сами ухаживали за курицами и козой. Молока для детей требовалось много. Бет устроила на заднем дворе маленькое стойло.