- Я видел эту кличку, «Гремучая Змея», в списке членов отряда, то есть банды, - поправил себя Моррис, заметив тяжелый взгляд Пинкертона, - Квантрелла. Но мало ли кто это мог быть. У нас нет описания человека, воевавшего с Квантреллом, а клички…, - начальник полиции развел руками, - это не доказательство.
- Вы дальше читайте, - посоветовал Пинкертон, затягиваясь сигарой. Полковник Горовиц все еще был в Буффало. Дэниел допрашивал ирландских радикалов. Однако даже оттуда, пользуясь своей отменной памятью, он прислал кабель:
- Документы лета прошлого года. Показания инвалидов войны, находившихся на лечении в Вашингтонском Арсенале. Тебе нужен лейтенант Гибсон.
Гибсона взяли в плен на западном театре войны, в Миссури. Он провел почти месяц в лагере банды Квантрелла. Юношу не убили только потому, что он был штабным офицером. Его пытали, стараясь получить сведения о планах юнионистов.
- И он бежал оттуда, с одним глазом, - хмыкнул Пинкертон, - крепкий парень.
Глаз Гибсону выжгли двое, Кровавый Билл, этот уже был мертв, и Гремучая Змея.
- Высокий, крепкого сложения, не достиг тридцати, - читал Пинкертон, - волосы темные, вьющиеся, глаза карие. На левом предплечье шрам, старый. Похоже, от ожога. Говорил, как образованный человек.
- И миссис Джонсон упоминает о шраме на левой руке того человека…, - Пинкертон не закончил: «Описания полностью совпадают, капитан Моррис. Рассказать вам, - он склонил голову набок, - где сейчас Гремучая Змея?»
Моррис чиркнул фосфорной спичкой: «Я не верю…, Он джентльмен. Он еврей, в конце концов. Они таким не занимаются….»
- Был такой английский пират, Ворон, при королеве Елизавете, - задумчиво сказал Пинкертон, рассматривая американский флаг в углу кабинета, - слышали о таком?
- Кто не слышал? - удивился Моррис.
- Друг Фрэнсиса Дрейка и Уолтера Рэли. А почему вы о нем вспомнили? - поинтересовался начальник полиции.
- Он тоже был еврей, - хохотнул Пинкертон и посерьезнел:
- Придется нам поднять с постели, то есть с лавки, рава Горовица, Странника. Он человек острого ума, посоветует, как осмотреть эту самую Змею, - Пинкертон сочно выругался, - не нарушая его конституционных прав. Зовите его, - распорядился сыщик. Моррис, неожиданно робко, спросил: «А как правительство обо всем узнало, мистер Пинкертон?»
Сыщик зевнул:
- Миссис Горовиц, Странница, в отставке, но своей хватки агента не потеряла. Это она телеграфировала. Она до войны, - Пинкертон помолчал, - видела Бельмонте и узнала его.
Моррис решил не интересоваться, где сталкивались миссис Горовиц и Бельмонте.
Рав Горовиц и Пинкертон обнялись. Сыщик усмехнулся:
- Во время войны ты тюрьмы избежал, а в мирное время сел, - он обернулся к Моррису:
- Пошлите вниз за чашкой и чайником рава Горовица. Человеку надо проснуться. Поздравляю с дочкой, - он подтолкнул Джошуа в плечо, - но выпускать мы тебя не будем, пока Змея не окажется в нашем капкане.
- Правильно, - кивнул Джошуа, - я больше чем уверен, что он здесь, в Чарльстоне, не один.
Рав Горовиц и подсказал им как, не вызывая подозрений, проверить, есть ли на руке у Бельмонте шрам. Подсказал и показал. Охранник принес из его камеры тфилин.
- Он, наверняка, с бар-мицвы их не накладывал, - Джошуа пил чай, - он мало какие заповеди соблюдает.
Рав Горовиц взглянул на рассвет в окне: «Сегодня пятница, будний день. Положено с ними молиться. Мистер Фридлендер вам поможет».
Так Пинкертон и Фридлендер и оказались в коридоре чарльстонского госпиталя.
- Не откажется, - наставительно заметил старик, - это заповедь. Все будет хорошо, - он подмигнул Пинкертону: «Нечестивцы будут наказаны, говорит Господь».
- Это из Псалмов, - вспомнил сыщик. Проводив глазами прямую спину старика, Пинкертон достал из кобуры свой кольт.
Моррис явился, чтобы успокоить Бельмонте. Дело Горовица, по его словам, на следующей неделе должно было оказаться в суде.
- Он отказался от государственного защитника, - добавил полицейский, - он признает свою вину…, -дверь открылась. Бельмонте поморщился: «Этому что здесь надо? Хотя он ходит по госпиталям, больных навещает. Это заповедь».
Фридлендер помялся на пороге: «Я, наверное, не вовремя, мистер Моррис…, Я подумал, что мистер Бельмонте хочет помолиться….»
Молиться Бельмонте не хотел, но выгонять старика, на седьмом десятке лет, на глазах начальника городской полиции, было непредусмотрительно. Он вздохнул и закатал левый рукав на рубашке. Бельмонте никогда не ходил на молитву в будни. Он в последний раз видел тфилин на бар-мицве.
Моррис посмотрел на его левую руку и спокойно поднялся: «Не буду вам мешать, господа».
Он вышел в коридор и кивнул Пинкертону. Полицейский, одними губами, добавил:
- Пусть закончат. Третий этаж, здание высокое. В окно Бельмонте не выпрыгнет. Кто бы мог подумать…, - он тоже взял пистолет. Фридлендер покинул палату Бельмонте через четверть часа. Вслед ему несся раздраженный голос: «Где завтрак, в конце, концов? Восемь утра!»
- Придется завтракать в тюрьме, - Пинкертон открыл дверь и с порога наставил на Бельмонте кольт: «Вы арестованы, Гремучая Змея».
Миссис Робинсон остановилась на ступенях синагоги. Акушерка, грустно, сказала:
- Мне, наверное, сюда нельзя, миссис Горовиц, - она прикоснулась к своей щеке, - я цветная, не еврейка…
- Не евреям в синагоге быть разрешается, - успокоила ее Бет, - а что вы цветная, - женщина улыбнулась, - и я такая же. Вы слышали, вчера, когда мистер Фридлендер пришел мне кидуш сделать, мы говорили, что сейчас все будет меняться, и в Чарльстоне тоже, - она окинула взглядом цветущий, ухоженный сад.
Пинкертон забежал к Робинсонам в пятницу, сказать, что Бельмонте в тюрьме. Сыщик подмигнул Бет:
- Рав Горовиц помогает расследованию. У него голова хорошая. Мы его посадили анализировать данные об ограблениях банков. У нас есть подозрение, что Бельмонте и Джессе Джеймс вместе работали, - Пинкертон наклонился над колыбелью и улыбнулся:
- И на вас малышка похожа, миссис Горовиц, и на Джошуа. Не беспокойтесь, - он помолчал, - Моррис выделил охрану для дома. Опять же, - Пикертон поскреб в бороде, - не след нам рава Горовица из тюрьмы выпускать, пока мы всех дружков Гремучей Змеи не арестовали.
Фридлендер появился у Бет еще до того, как она зажгла свечи, с бутылкой вина Судаковых. Старик, смешливо, заметил: «В шабат о таком говорить не след, миссис Горовиц. Я хотел, чтобы вы узнали».
Ребекка Бельмонте наняла адвоката для гражданского развода. В понедельник, по слухам, женщина уезжала в Филадельфию, на раввинский суд.
- Будет на развод подавать, - Фридлендер откупорил бутылку, - не хочет риска. Вдруг ее мужа не расстреляют, а дадут пожизненное заключение. Я слышал, по завещанию ее отца, все деньги к ней перешли. Бельмонте только получил право пользования средствами. Видимо, - Фридлендер пощелкал сухими пальцами, - старик Толедано чувствовал, что подозрительный у него зять. Совет общины после шабата соберется…, - он, испытующе, посмотрел в глаза Бет. Женщина пожала плечами:
- Это пусть рав Горовиц решает, мистер Фридлендер. То есть мы вместе, но я его еще не видела…, -она достала девочку из колыбели и шепнула в маленькое ушко: «Твой первый шабат, милая. Завтра в синагогу пойдем. Послушаем, как Тору будут читать…»
Бет надо было сказать благословение за избавление от беды, так полагалось после родов.
- Джошуа тоже надо, - она передала дочь миссис Робинсон и толкнула тяжелую дверь, - когда его из тюрьмы выпустят. Когда выпустят…, - она повернулась к акушерке:
- Мистер Фридлендер сказал вчера, что вам будут рады. Это наша страна, - Бет улыбнулась, - нам в ней жить, всем вместе.
Они поднялись на галерею. Бет, устраиваясь на скамье, посмотрела на американский флаг, в углу бимы:
- Пусть дети рода Авраамова, поселившиеся на этой земле, и впредь заслуженно пользуются добрым к ним отношением со стороны других жителей. Это мистер Вашингтон написал, чтобы отметить избрание прадедушки Меира в Палату. Так и случится, - уверенно сказала себе Бет, - белые, цветные, евреи, не евреи…, Каждый сможет сидеть под собственной виноградной лозой и смоковницей, и ничто не будет ему угрожать…, Под виноградной лозой, - Бет вспомнила сухой жар на плантациях в Цфате, сладкий, терпкий вкус ягод и взглянула вниз: «Начинают, миссис Робинсон. Миньян собрался, десять мужчин».
