- И я тоже, - озорно заметил Волк, сворачивая газету, - хоть меня и не приглашали. Надо посмотреть на своего будущего работодателя.

Волк предполагал оставить вещи у бабушки, немного позаниматься в библиотеке, и поехать в Мон-Сен-Мартен. Он хотел наняться, по документам Вильнева, забойщиком, на самую крупную и глубокую шахту компании, «Луизу».

Поезд остановился у перрона. Пахло гарью, за окнами сновали, крича, носильщики. Волк подхватил свой саквояж от Гойяра, и легкой походкой прошел через вокзал. До рю де Риш-Клер было недалеко, он решил прогуляться. Волк надел цилиндр и не удержался, подмигнул давешней даме, из вагона. Ее встречал, судя по всему, муж, суетливый, низенький человечек. Женщина покраснела и опустила глаза. «На шахтах найду себе подругу, - решил Волк, - у меня с Германии никого не было». Он закурил виргинскую папиросу и пошел к Гран-Плас.

Джоанна оглядела аккуратные ящики, стоявшие в гостиной, и посмотрела на часы. Скоро должен был прийти курьер из конторы, занимавшейся перевозками через канал, в Англию. На Рождество, когда они с Полем гостили у дочери, Джоанна договорилась с библиотекой Британского Музея о передаче ее архива на хранение.

- Доступ к материалам должен быть открыт для исследователя любого пола, интересующегося историей социалистической мысли, - написала своим резким, четким почерком Джоанна. Директор библиотеки, мистер Джонс, покашлял: «Миссис де Лу, это замечание, о поле исследователя...»

- Если вы его уберете, - сладко улыбнулась Джоанна, - я передам архив французам. Я с ними тоже веду переговоры. Или вы хотите, чтобы письма лорда Байрона лежали в Париже? - она вздернула тонкую, ухоженную бровь.

Мистер Джонс посмотрел на строгое, мужского покроя темное платье, отличной шерсти, на седые, коротко, по плечи, стриженые волосы женщины и натолкнулся на холодный, прозрачный взгляд голубых глаз.

- Не хочу, - признал библиотекарь.

- Хорошо, - Джоанна, с росчерком, расписалась на документе.

Всю личную переписку она сожгла, кое-что, впрочем, отдав Полине. Дочь, обеспокоенно, спросила:

- Мама, зачем? И фотографии ты привезла, с автографами..., - Джоанна пощекотала внучку, девочка залилась смехом. Женщина, рассеянно, ответила: «Здесь, в библиотеке, много исторических документов. Пусть и мои бумаги лежат».

Больше они об этом не говорили. Контора и квартира были проданы. По пути в Брюссель, зимой, Джоанна и Поль навестили Анри, в Париже. Развод, как сообщил Юджинии присяжный поверенный ее мужа, должен был прийти к осени. Юджиния, неуверенно, спросила: «Но вы приедете на венчание, тетя Джоанна? Вы, и дядя Поль».

- Приезжай, баба, - маленький Пьер прижался белокурой головой к ее плечу.

- На Анри похож, - ласково подумала Джоанна, - он в детстве тоже был нежный. И сейчас добрый мальчик. Юджинии с ним повезло. Правнука мы дождались. И у Вероники внук родился, наконец-то.

- Приедем, - Джоанна улыбнулась и перевела разговор на медицинский кабинет Анри. Юджиния помогала ему с приемом детей. Она и Поль сходили, вместе с внуком, к адвокатам. Анри, недоуменно, спросил:

- Хорошо, дядя Поль. Я понимаю, вам шестьдесят пять, вы устали от конторы. Но квартиру, зачем продавать?

Анри, внезапно, рассмеялся и обнял стройные плечи бабушки: «Или вы решили к нам переехать? Семь комнат, места всем хватит. Мы с Юджинией будем только рады».

- Посмотрим, дорогой, - коротко сказала Джоанна, - а пока все эти деньги для тебя, барон де Лу, - она подмигнула внуку и потрепала его по голове.

Джоанна написала прощальные конверты сестре, дочери и Анри. Поль принес от своего знакомого пузырек с бесцветной жидкостью, слабо пахнущей горьким миндалем. Когда-то этот юноша начинал подмастерьем на красильной фабрике, учился в школе для рабочих, основанной Джоанной, а теперь преподавал химию в университете Лувена

- Вещество хорошо растворяется в воде, - заметил Поль, - я сказал Филиппу, что нам надо обработать грядки в саду, от вредителей.

Он поболтал пробиркой. Джоанна, обняла его:

- Я говорила, милый. Тебе не надо..., Это я себе обещала, что уйду в семьдесят лет, пока я здорова и в ясном уме. Ты меня младше...

- А я тебе сказал, - Поль поцеловал ее седую голову, - что я сорок пять лет рядом с тобой. Так будет до конца нашей жизни. Помнишь, - он взял ее лицо в ладони, и полюбовался тонкими морщинами вокруг светлых глаз, - помнишь, как я в школу пришел?

Она помнила.

Высокий, мощный юноша шагнул через порог и поискал глазами распятие. Не увидев его, он перекрестился на рукописную таблицу с алфавитом. Гость стянул грубую, вязаную шапку, и взъерошил темные волосы. Он покраснел, заметив Джоанну за простым, соснового дерева столом. От него пахло гарью. Шапку он комкал в больших, испачканных углем руках.

- Я насчет школы, - хмуро сказал юноша, - мне ребята объявление прочитали, в газете..., Мне бы с учителем поговорить.

- Я учитель, - Джоанна поднялась и протянула ему тонкую, украшенную только кольцом с алмазом, руку:

- Мадам де Лу, очень приятно, месье..., - она склонила белокурую, изящную голову набок. Юноша, зардевшись, пробормотал:

- Просто Поль, мадам..., Какой из меня месье, я кузнец..., - Джоанна вытащила чистый лист бумаги, и окунула в чернильницу перо. Женщина требовательно повторила: «Месье...»

- Мервель, - он тяжело вздохнул, избегая ее взгляда, - Поль Мервель, мадам.

Они стояли, обнявшись, Поль слышал, как бьется ее сердце.

- Потом, - смешливо сказал он, - ты меня читать заставила. Я еле-еле «Отче наш» разбирал. И писать тоже.

- Расписываться ты умел, - запротестовала Джоанна, - правда, - она хихикнула, - печатными буквами. На следующий день ты мне цветы принес, когда на занятия явился, - Поль прижался губами к ее пальцам, испачканным чернилами:

- И сказал, что я тебя люблю. А ты ответила, что цветы, это буржуазный предрассудок. Но букет взяла. А что я тебя люблю, так оно было, и есть, и будет, Джоанна. Пока мы оба живы, и даже дальше..., - он усмехнулся и указал глазами на спальню: «Надо допить бордо, любовь моя. У нас еще половина ящика осталась».

Джоанна лежала седой головой на его плече, затягиваясь папироской:

- Кольцо у Юджинии сейчас. Если у нее дочка будет, ей достанется, а если нет, то Пьера жене.

Все было готово, но, весной, из Ренна пришло письмо от каноника. Джоанна заметила: «Обвенчался сын Виллема, с Элизой. Марта говорила, что он мальчик хороший, и она славная девочка. А отец его..., - Поль налил ей вина: «Старший Виллем будет наказан. Макс об этом позаботится, когда вернется».

- Макс..., - пробормотала Джоанна, присев в обитое бархатом кресло, глядя на записку от Гарибальди. Ее доставили третьего дня. Синьор Джузеппе сообщал, что Волк направляется в Брюссель. Оказалось, что внук Джоанны, действительно был в Аспромонте, с партизанским отрядом, в то время, когда Гарибальди высадился на Сицилии.

- И Лондон Макс навещал, - Джоанна, закурила. Рядом с конвертом от Гарибальди лежало последнее письмо от дочери.

- Марта благополучно разрешилась от бремени. Девочка здоровенькая, красавица. Волосы у нее русые, а глаза зеленые, в мать. Назвали ее Люси, как они и хотели. Я была крестной, а дядя Мартин крестным отцом. Питер взял отпуск, до осени. Вся семья живет в Мейденхеде. Мальчишки очень рады, что у них появилась сестра. Бетждет счастливого события в июле, а Сара, жена Дэниела, немного раньше. Надеюсь, милая мамочка, у вас все в порядке. Джон, тетя Ева и дети шлют вам свою любовь.

Получив сведения от Гарибальди, Джоанна посадила Поля за черновики аффидавитов.

- Он, конечно, будет клясться, что не имеет к этому ребенку никакого отношения, - ядовито сказала женщина, - но меня это совершенно не интересует. Дай ему только сюда доехать.

Джоанна посмотрела в зеркало. Она надела мужские, тонкой шерсти, темные брюки, и светлую, шелковую рубашку с распахнутым воротом. Голубые глаза играли опасным, холодным огнем. У парадной двери зажужжал звонок. Джоанна прошла в чистую, пустую переднюю и подняла засов. Внук поставил саквояж на гранитные ступени: