Мирьям сразу, весело сказала:

- Бери кинжал себе. Детям вашим отойдет. Первая, Сара-Мирьям, она тоже еврейкой стала.

Иногда Бет снился высокий, гудящий костер, треск дерева. Она слышала отчаянные рыдания, громкий, одинокий детский крик. Женщина просыпалась, чувствуя, как бьется ее сердце. Бет смотрела на крупные, южные звезды в окне: «Сейчас новое время. Мы с Джошуа в Америку возвращаемся. Ничего такого не случится».

На ее рабочем столе стояла фотография в серебряной рамке: «Дорогим Страннице и Страннику, героям Америки, с пожеланием семейного счастья. Авраам Линкольн, президент США». Когда Бет прочла в газете об убийстве Линкольна, она заплакала. Дина Судакова долго ее утешала, но Бет все шептала:

- Тетя Дина, как так…, Он столько для Америки сделал. Кто мог на него руку поднять…, - Бет отложила кинжал. Она поднялась, встряхнув тяжелыми, заплетенными в косы волосами.

- Мэтью это все сделал, - мрачно подумала она, взяв гребень, - Мэтью, полковник Вильямсон…, Забудь, забудь, - велела себе Бет, расчесываясь, - Мэтью мертв. Вильямсона ты больше никогда не увидишь. Аталия еврейкой стала, - Бет, невольно, улыбнулась, - кто бы мог подумать. Майкла жалко, -она собрала простую, холщовую суму для миквы.

- Джошуа уже здесь, наверное, - Бет спустилась на большую кухню Судаковых, где приятно пахло свежим кофе.

Моше жил с отцом и его женой, капитан Кроу снял комнаты по соседству. Для Джошуа и Бет был готов маленький домик во дворе, среди пышно разросшихся кустов жасмина.

- Здесь мой отец жил, - сказал ей рав Судаков, - когда он выздоровел, и к матери моей вернулся.

На стене гостиной дома Судаковых висело искусно вычерченное родословное древо в ореховой раме. Бет, посмотрев на него, ахнула: «Это сколько же потомков у рава Аарона Горовица!»

- Сотни, - развел руками рав Исаак, - и Джошуа твой правнук его, и Мирьям внучка, и жена моя…, У тети Малки двенадцать детей было, - рав Исаак подмигнул Бет, - у вас в Америке так не принято, я знаю…

- Может быть, у нас и детей не появится, - внезапно, горько подумала Бет, - в Саванне ничего не случилось…, - она заставила себя не вспоминать об этом.

Дина Судакова, прислонившись к столу, пила кофе.

- И тебе налью, - заявила она, - еще не рассвело, можно. Потом к Стене с тобой сходим.

Она взглянула на побледневшие щеки девушки и обняла ее:

- Не волнуйся, ты два года училась, ты все знаешь. Да и спрашивали тебя, одна миква осталась.

Бет взяла сильную, натруженную руку старшей женщины и прижала к своей щеке. Идя вслед за Диной по узким, каменным, тихим улицам, она шевелила губами:

- Господи, пожалуйста, я прошу тебя, сделай так, чтобы мы с Джошуа были счастливы. Как там, - она внезапно покраснела, - там, на острове…

Судаковы встречали их в Яффо. Рав Исаак сразу велел:

- Ты, Джошуа, отсюда езжай в Цфат, а мы в Иерусалим отправимся. Посмотрим, что получится, - он почесал рыжеватую, в седине бороду и поверте простое пенсне в стальной оправе. Бет не сразу начала заниматься. Все лето она жила в доме Судаковых. Дина учила ее готовить, рассказывала ей о праздниках, а рав Исаак говорил с ней о Торе. Потом он признался Бет, что судьи долго не хотели с ней встречаться. Девушка помрачнела:

- Как в Америке. Из-за того, что я цветная.

- Вовсе нет, - покачал головой рав Судаков: «Это неважно. Сама понимаешь, - он, неожиданно, покраснел, - вы с Джошуа, как бы это сказать…, С одной стороны так легче, а с другой, ради брака евреями не становятся. Вот судьи и медлили, а ты терпела, - он улыбнулся: «Но теперь все хорошо».

- Все хорошо, - Бет шла вслед за Диной по лестнице. Миква была совсем маленькой. Деревянную дверь, ведущую во двор, оставили полуоткрытой. У нее собрались раввины. Бет посмотрела на темную, колыхающуюся воду и сильно сжала руку Дины Судаковой. Та обняла женщину:

- Давай готовиться, милая. И помни, что бы ни случилось, оставайся твердой во всем. Как Сара-Мирьям, да хранит Господь душу праведницы. Как дочь ее, Элишева, что и на краю света, еврейкой осталась.

- Элишева, - Бет медленно раздевалась: «Меня тоже так будут звать. Элишева-Сара. Тора Горовицей пропала, когда Мирьям от индейцев бежала. Жаль, конечно. Может, и найдется еще, - Дина принесла ведра с водой. Бет начала мыть голову.

Джошуа остановился, тяжело дыша, перед деревянными воротами. Он знал, где помещается миква для женщин. Покойная Шуламит, давно еще, по секрету показала ему это здание.

Он сжал руки в кулаки:

- Господи, помоги мне. Нельзя, нельзя, я не имею права…Я, наверняка, такой же, как он….

Все эти годы Джошуа был уверен, что в форте Ливенворт, его бабушку убили индейцы, они же и похитили Мирьям. Кузина, правда, потом оказалась в Солт-Лейк-Сити.

- Мой отец знал этих индейцев, что тебя захватили? - спросил Джошуа: «Если они тебя в штат Юта привезли?»

Мирьям отвела глаза: «Я твоего отца только издали видела, Джошуа. Потом я сразу бежала, вот и все».

Месяц назад,после праздников, в Цфат приехал американец, Джордж Адамс. Бывшего мормона изгнали из штата Юта за создание секты, Церкви Мессии. Адамс купил для своих последователей участки земли под Яффо. Они собирались основать поселение и ждать второго пришествия Иисуса.

Кроме Джошуа, в Цфате никто не говорил на английском языке. Наместник султана отправлял всех паломников с Запада, еврейских и христианских, к раву Горовицу. Джошуа привык и к протестантам, и к священникам из Рима. Однако мормона, пусть даже бывшего, на Святой Земле он видел впервые.

- Пришельца не обижай, ибо ты сам был пришельцем в Земле Египетской, - напомнил себе Джошуа. Рав Горовиц до сих пор настороженно относился к мормонам. Он, с тяжелым сердцем, пригласил Адамса на шабат.

Тот искренне думал, что Джошуа однофамилец покойного старейшины Смита. Рав Горовиц не стал его разубеждать. За обедом, Джошуа услышал, что Смит возглавлял рейд в Форт Ливенворт. Он узнал, что его отец, на глазах у своего отряда, убил собственную мать. Адамс рассказал ему, что Мирьям, или Морона, как ее называл бывший мормон, была женой старейшины Смита.

- Она сбежала, когда старейшина умер, - заметил Адамс, - никто не знает, где она сейчас. Я был, рав Горовиц, в форте Ливенворт. Я все это видел собственными глазами. Я у него в отряде служил, у старейшины Смита. Он, конечно, сумасшедший был, - Адамс покрутил пальцем у виска.

Джошуа заставлял себя спокойно есть, предлагать гостю еще вина, но в голове у него все время вертелось:

- В Цинциннати, когда отец к мормонам ушел, он моего возраста был. Ему тридцати не исполнилось. Господи, а если и меня это ждет…, Отец убил бабушку Батшеву…, Мирьям солгала мне, сказала, что моего отца не знала. Он ее принудил к браку…, - Джошуа взглянул на гостя поверх огоньков свечей: «А как умер этот Смит?»

- Сердечный приступ, говорят, - хмыкнул Адамс: «Меня тогда в городе не было. Это все, что я знаю».

- Вернусь в Иерусалим и спрошу Мирьям, - решил Джошуа. Вслух, вежливо, он сказал: «Вы ешьте, мистер Адамс. Рыбу я сам готовил. Она из Кинерета, свежая».

Мирьям, во дворе ешивы, посмотрела на него расширенными, прозрачными глазами: «Джошуа, откуда ты….»

- Неважно, - рав Горовиц сжал зубы.

- Скажи мне, правда это, или нет, Мирьям? Мой отец убил свою мать? Ты была его женой?

Она молчала, перебирая длинными пальцами тонкую шерсть на платье. Из раскрытых окон столовой слышались детские голоса:

- Он не успел, - шепнула Мирьям, - у него отказало сердце. Я убежала, Джошуа…, Он не успел. А бабушка Батшева…, - рав Горовиц увидел, как побелели ее щеки, - бабушка Батшева…, - Мирьям справилась с собой, - я все видела…, Он перерезал ей горло, Джошуа.

Кузина что-то кричала ему вслед, но Джошуа ничего не слышал. Он бежал к микве:

- Бет и тетя Дина туда пошли. Только бы успеть…, Нельзя, чтобы Бет выходила за меня замуж…, Мой отец убийца, насильник, и я таким буду, наверняка. Это в крови. Он как раз моих лет сошел с ума.