-Мы с папой гостили у тети Полины, и его светлости, в замке. Джону-младшему четыре года, а Джейн еще маленькая. Она только тем Рождеством появилась на свет, пока даже ходить не умеет, - Петенька вздохнул: «А у меня будет брат, или сестра, мамочка? Кроме Грегори».
-Обязательно, - Марта выпила несладкого кофе. Женщина распахнула окно. Над Вашингтоном играл ранний, еще золотой закат. Она устроилась с папироской на каменном подоконнике.
-Я здесь росла, - нежно подумала Марта, - здесь ходить училась, в этом саду. И спим мы в моей комнате старой. Дядя Дэвид, когда дом перестраивал, ничего ломать не стал. Теперь Майкла дети здесь играть будут, - Марта взглянула на кусты роз, на зеленую траву рядом с фонтаном: «А Мэтью..., Где его найти сейчас, после войны?»
- У Джона-младшего есть свой пони, а у меня лошадь. Бабушка Сиди и дедушка Мартин водили меня в Британский музей, в галереи Кроу. Когда ты приедешь в Лондон, Питер, я тебе обязательно все покажу, и музей, и Национальную Галерею, где висит портрет твоей прабабушки. Бабушка Вероника начала новый роман, о Японии, и ждет, пока вернутся из Италии Пьетро и Эми-сан. Они прислали письмо, что обвенчались в Риме.
Наримуне-сан, на каникулах, пошел рабочим к дяде Стивену, на подземную железную дорогу. Он отлично справился, однако до сих пор удивляется, что в Англии не принято кланяться друг другу при встрече. Мы с папой, бабушкой и дедушкой ездили в Кентербери, к дедушке Аарону и маленькой Марии. Ей осенью будет три года, она бойко разговаривает. Дедушка Аарон теперь живет на окраине города, и завел целую ферму. У Марии есть и козы, и курятник. У них живут кошки, и собака. Собор очень красивый, там тоже есть река, хотя она меньше, чем Темза.
-Бедный мальчик, - Марта слушала чтение сына: «У него и старшая сестра есть, и старший брат. Но им никак не сообщить, что Грегори жив. Не драться же с Виллемом на дуэли из-за этого».
-У тети Мирьям появился племянник, Шмуэль, она ездила в Амстердам на обрезание. Мы все передаем вам свою любовь и ждем вас в Лондоне.
-Скоро поедем, - Марта потрепала сына по голове: «Папа идет, я его вижу. И мое ландо у ворот».
Они простились на крыльце. Марта поднялась на цыпочки и шепнула Степану: «Я тебя разбужу, когда вернусь». От него пахло знакомо, гарью, порохом, углем. Марта провела губами по его щеке и муж улыбнулся: «Буду ждать». Марта помахала им, устраиваясь в ландо. Зажгли газовые фонари, закат из золотого стал огненным. В чистом, вечернем небе, над куполом Капитолия, метались птицы.
-Дэниел с Максом в Бюро Военной Информации сидят, - Марта запахнула кашемировую шаль, - они мне рассказали о письме, что Макс привез. Будут пытаться найти Дрозда. Господи, - она вздохнула, - зачем это все? Мало им было смертей до войны? Мало войны, что всю страну надвое расколола? Опять собираются людей убивать. Какая разница, белые, цветные, индейцы..., Мы все американцы.
Ландо обогнало невысокого, легкого человека в холщовой куртке рабочего. Он проводил взглядом украшение из перьев на голове дамы: «Наверное, тоже в театр едет. Бут сказал, больше, чем тысяча человек будет, в зале. Вот и хорошо, начнется паника, неразбериха...»
Мэтью шел к особняку Вильямсонов на Индепенденс-авеню. После обеда, он провел последнее совещание в пансионе вдовы Саррет. Люди получили оружие и четкие указания. Вице-президент Джонсон должен был быть убит в своем номере, в гостинце Кирквуда. Государственный секретарь Сьюард лежал, после аварии ландо. Его собирались навестить в резиденции на площади Лафайета, неподалеку от Белого Дома. Мэтью взглянул на свой хронометр. Было четверть девятого.
-Через два часа Венеция будет спасена, - улыбнулся он.
После убийств Бут и остальные собирались пересечь Потомак и скрыться в Мэриленде. Среди бесконечной, болотистой, покрытой камышами равнины, стояло имение полковника Кокса, тайного конфедерата и агента Мэтью. Кокс уверил Мэтью, что переправит Бута и других дальше на юг.
-Там их никто не найдет, - Мэтью прислонился к стволу дерева и закурил папироску.
Сам он собирался дождаться ареста Вильямсона, этой ночью, как был уверен Мэтью, забрать Аталию и спуститься с ней на паровом катере вниз по реке, к Атлантическому океану.
-Дальше, - Мэтью вдохнул теплый, весенний воздух, - дальше нас ждет Европа. Или Россия. Жаль, что они рабство отменили. Ничего, когда Америка вернется к порядку, мы сюда приедем, обязательно.
Окна гостиной Вильямсонов были освещены. Мэтью услышал звуки фортепиано. Она играла Моцарта.
Мэтью счастливо подумал: «Скоро. До утра Аталия станет моей, обещаю».
В театр они немного опоздали. Ландо Марты было первым. Она подождала на ступенях, пока появится коляска с другом Майкла, майором Генри Рэтбоном и его невестой, Кларой. Потом подъехал и экипаж президента. Линкольн был в том же старомодном сюртуке, при цилиндре. Увидев Марту, президент подмигнул ей:
-Сейчас узнаем, миссис Бенджамин-Вулф, как американцы должны вести себя с английской аристократией. Надеюсь, вы все запомните. Ваш кузен, герцог Экзетер, останется доволен.
Марта едва не рассмеялась вслух. Пьеса была о провинциальном юноше из американской глубинки. Он обнаруживал себя наследником титула и состояния английского лорда. Играла труппа миссис Кин, из Нью-Йорка, президентскую ложу украшали государственные флаги. Марта поднималась вслед за Линкольном и его женой по широкой, устланной коврами лестнице. Охранник шел сзади. Женщина увидела, что Линкольн держит жену за руку. Миссис Линкольн шепнула: «Что подумает миссис Бенжамин-Вулф?». Марта, невольно, улыбнулась. Он ласково ответил: «Да ничего не подумает, дорогая моя».
В ложу вело две двери. Охранник остался у первой, вместе с театральным служителем. Марта еще никогда не слышала, чтобы так аплодировали. Линкольн, передав служителю цилиндр, вошел в ложу. Зрители поднялись с мест.
-Здесь их больше тысячи, - Марта рассматривала забитый людьми зал, - Господи, и они все хлопают.
Линкольн поклонился. Люди вскакивали на кресла, чтобы его рассмотреть. Пьеса только началась. Актеры, на сцене тоже хлопали. Слышались крики: «Ура! Да здравствует президент США! Конец войне!». Оркестр заиграл «Приветствие президенту», люди замерли. Марта заметила, что Линкольн быстрым движением отер глаза.
Она и сама ощутила слезы у себя на щеке.
-Господи, - попросила Марта, - убереги нас, пожалуйста, от всех бед и невзгод. Пусть в стране, наконец, наступит мир.
Они опустились в кресла. Марта положила себе на колени ридикюль, чувствуя, сквозь шелк платья, привычную тяжесть пистолета.
Пьеса была смешная. Актеры даже останавливались, пережидая раскаты хохота в зале. Марта и сама смеялась, следя за похождениями наивного, прямого американского юноши в светском Лондоне. «Надо будет со Степушкой сходить, - решила она, - прямо на следующей неделе. Ему понравится».
В антракте им принесли кофе. Марта посмотрела на свои серебряные часики. Было ровно десять вечера. «Петенька спать ложится. Степа с ним почитает, расскажет ему о подводных лодках, о телеграфе...». Марта поставила на обитый бархатом барьер ложи чашку и отчего-то обернулась. Служитель ушел, закрыв внутреннюю дверь. «Странно, - подумала Марта, - это довольно новое здание, и откуда-то дырка, прямо на уровне глаз». Она даже хотела подняться, чтобы рассмотреть ее поближе, но оркестр играл вступление ко второму акту. Марта решила: «Ерунда, просто дверь рассохлась».
Она сидела по правую руку президента, у стены ложи. Миссис Линкольн устроилаь в центре, а майор Рэтбон и его невеста, по другую сторону.
Марта все равно незаметно посмотрела на дырку. Она была напротив темноволосой, побитой сединой головы Линкольна.
На сцену вышел актер, игравший американского кузена. Зал взорвался аплодисментами. Он начал свою сцену с чопорной английской леди, люди хохотали. Марта, внезапно, почувствовала какой-то шорох сзади.
