Он предполагал, что кузен и кузина живут у Дэниела, в особняке Горовицей. Так оно и оказалось. Мэтью увидел, как майор Горовиц, в парадной форме, при шпаге, садится в ландо. Мэтью стоял на противоположной стороне улицы. Он был в рабочей, холщовой куртке и брюках, при саквояже. С ними по городу ходили слесари и плотники. Там действительно были слесарные инструменты. В подкладке саквояжа Мэтью устроил тайник для своих отмычек.
Кузина надела роскошное, траурное платье черного муара, на летней шляпе покачивались перья страуса. Кузен Джошуа, в отменно сшитом черном костюме, в кипе, устроил ее в ландо. Кучер тронул лошадей. «Майкл приедет с Линкольном, - Мэтью взглянул на зашторенные окна особняка Вулфов, - все безопасно».
Дверь поддалась легко. Мэтью знал, что Дэниел не хранит дома рабочих документов, однако сейчас его интересовало совсем другое. Он тихо поднялся на второй этаж. Мэтью с детства знал особняк Горовицей.
-Они, наверное, в спальне Джошуа, - Мэтью толкнул дубовую дверь, - рав Горовиц оказывается, у нас развратник, каких поискать. А еще соблюдающий человек, - Мэтью усмехнулся, - эта шлюха, наверняка, ему ничего не рассказала. Я расскажу, пусть порадуется перед смертью.
В спальне было убрано, пахло ванилью. Мэтью чуть не пошатнулся, вспомнив ее черные волосы, смуглую, большую грудь, широкие бедра. Он ничего не мог сделать. Мэтью прошел в гардеробную и резко выдвинул ящик орехового комода. Он порылся трясущимися руками в отделанном кружевом белье кузины. «Их здесь много, - Мэтью выдернул кремового шелка панталоны и поднес их к лицу, - ничего страшного». Он тяжело дышал, прислонившись к двери, глядя на широкую, большую кровать с балдахином, видя перед собой Бет. Мэтью сжал зубы и бросил испачканное белье в свой саквояж.
-Избавлюсь по дороге, - решил он и распахнул двери гардероба. Внизу стояли изящные, на невысоком каблуке туфли, несколько пар. «Четвертый размер, - вспомнил Мэтью, - у нее четвертый размер». На полке он заметил раскрытый несессер из крокодиловой кожи. Оттуда торчал какой-то конверт.
-Дорогая мисс Фримен, - читал Мэтью, вертя пакетик, - я рад послать вам для ознакомления новинку, защитную вуаль. На американском рынке она появилась в прошлом году. У меня уже было более, тысячи заказов. Стоимость вуали, шесть долларов, впредь вы сможете покупать ее по каталогу. Когда вы будете в Нью-Йорке, я был бы рад встретиться с вами лично, и выслушать ваше мнение относительно ее удобства. Искренне ваш, доктор Чарльз Фут.
Мэтью открыл пакетик и склонил голову набок.
-Шлюха, - изумленно присвистнул он, - какая она шлюха. Все они такие, черномазые, суфражистки…, Иезавель, она меня еще в детстве соблазняла, вертела задом, - он убрал конверт в несессер и повторил: «Нью-Йорк».
Мэтью вернулся в спальню и нашел в столе меморандум от военного ведомства. Кузен и кузина отправлялись в Нью-Йорк на особом поезде от министерства обороны, в отдельном вагоне.
-Туда соваться не след, - задумчиво сказал Мэтью, - там все будет охраной нашпиговано. Ничего, мистер Делани возьмет отпуск и навестит Манхэттен. Это даже удобнее, они там будут одни…, Где квартира Горовицей, я помню. Вот и хорошо.
Он в последний раз окинул взглядом спальню. Насвистывая «Дикси», Мэтью спустился вниз и выскользнул из дверей особняка. Жмурясь от весеннего солнца, он пошел обратно к Потомаку. Мэтью проголодался.
На кладбище было пустынно. Джошуа взглянул на бесконечную, зеленую траву, на ясное, голубое небо. Наверху, почти незаметный, вился большой, черный ворон. Камни стояли рядом, на каждом был высечен щит Давида. Джошуа вспомнил сухую, морщинистую, сильную руку бабушки Эстер, что гладила его, маленького, по голове.
-Я сюда своего первого мужа привезла, после битвы при Саратоге, - женщина, стояла над могилой, - семьдесят лет назад это случилось. Потом сына здесь похоронила, - Эстер вздохнула, - внука…, - она наклонилась и положила камень на старое надгробие.
Памятники были белого камня, простые, с именами и званиями. «Капитан Хаим Горовиц, - читал Джошуа, - битва при Саратоге. Полковник Хаим Горовиц, война 1812 года. Майор Хаим Горовиц, сражение при Чапультепеке».
Дэниел стоял рядом, склонив голову.
-Папа тогда был в штабе генерала Китмана, - вздохнул майор Горовиц, - они все погибли, при атаке крепости. Генерал Грант с папой воевал, он еще лейтенантом был. И меня, - отчего-то подумал Дэниел, - здесь похоронят. Хотя нет, если я на юге погибну, за линией фронта, меня никто искать не будет. Выбросят тело в канаву, или болото.
Он тоже возил с собой маленький мешочек, с легкой землей Иерусалима.
Президент, с охраной, были по другую сторону могил. Все надели траур, отставные военные пришли в парадной форме, при оружии. «Дедушка Дэниел, - услышал майор Горовиц голос Эстер, - еще после битвы при Саратоге говорил, что у нас будет одно военное кладбище. Так и случится».
Джошуа прочел кадиш. В наступившем молчании был слышен крик ворона. Бет грустно подумала: «Даже здесь, все равно сегрегация. Дэниел сказал, что цветных солдат будут хоронить отдельно. Надо в Бостоне сходить к маме и папе, на кладбище. За могилами ухаживают, но все равно…, - Джошуа прикоснулся к ее руке. «Когда-нибудь, - шепнул рав Горовиц, - все это исчезнет, обещаю».
Они съездили на епископальное кладбище. Там были могилы дедушки Тедди и бабушки Мораг, надгробия миссис Франклин и миссис Онатарио. Тедди давно перевез их с озера Эри, вместе с капитанами Кроу и Антонией. Там лежали родители Марты. Бет, стоя на участке, грустно сказала: «Так она и пропала, бедная. И Мирьям тоже».
Они прошли к надгробию дяди Дэвида. Бет помолчала: «Даже в смерти его с дочерью разлучили». Сара-Джейн все еще жила в Огайо. Из-за войны колледж, где она учила, закрылся, и вдова дяди Дэвида вернулась к частному преподаванию.
-Может быть, она еще замуж выйдет, - Бет улыбнулась, - она оправилась совсем. Сорок ей следующим годом. Молодая женщина. У меня и Джошуа в следующем году, наверное, ребенок будет, - Бет, невольно, покраснела.
Она отправила Саре-Джейн письмо, и приложила вырезку из газеты, со статьей о ней и Джошуа. «По возвращении в Нью-Йорк я начну книгу о гражданской войне, - писала Бет, - я все-таки почти четыре года провела на юге. Я уверена, как только сражения закончатся, нам понадобятся новые школы. Ваши знания и опыт обязательно пригодятся».
Бет уже пришли телеграммы. Ее ждали в редакции New York Evening Post, в обществах аболиционистов, на собраниях суфражисток. Издательство, что до войны выпустило ее книгу, сообщило, что намеревается заняться дополнительным тиражом: «Вы сейчас одна из самых известных женщин в Америке, мисс Фримен, - писал владелец, - не скрою, мы бы хотели предложить вам чрезвычайно выгодные условия нового контракта».
-Я буду мужем знаменитого писателя, - шутил Джошуа, обнимая ее, - и скромным раввином.
Капитаны Кроу были похоронены рядом с Горовицами. На их могилах, согласно обычаю квакеров, были высечены только имена и годы жизни. Джошуа съездил в Общество Друзей. Его успокоили: «Конечно, рав Горовиц, вы можете провести захоронение. У нас, - квакер развел руками, - на кладбище церемоний нет, но мы устроим собрание в память Стивена и Элайджи. Вы тоже приходите».
-Завтра, - вспомнила Бет, слушая голос Джошуа, - а послезавтра мы в Нью-Йорк отправляемся. Песах отпразднуем. Джошуа сказал, к тому времени я уже заниматься буду. Столько всего знать надо, - Бет вскинула голову и посмотрела на ворона, - но ничего, я справлюсь. Джошуа мне поможет.
Он уже помогал. Джошуа терпеливо учил ее готовить. Мистер Бенджамин, на которого Бет работала экономкой, в Ричмонде, кашрут не соблюдал. Рав Горовиц рассказывал ей о праздниках, и начал учить святому языку. Бет быстро схватывала и уже могла читать, медленно, по складам.
Президент и чиновники из Белого Дома пошли на следующий участок, где ждал епископальный священник и стоял накрытый американским флагом гроб. Майкл задержался рядом с кузенами. Джошуа, улыбнулся: «Мы подойдем, как только станут могилу зарывать. Ты побудь, - он подтолкнул Майкла, - побудь там. Он твой дед».
