Майор покачал головой: «Я его знаю, Аллен. Он мой кузен, я с ним вырос. Мэтью, - Дэниел пощелкал пальцами, - всегда был очень хитрым, и умел ждать».

Майор Горовиц надеялся, что Вильямсон,  познакомившись с Майклом, пойдет к Мэтью. «Тогда, - размышлял Дэниел, - мы младшего Вулфа и накроем. Наверное».

Майклу о своих планах Дэниел не говорил. Это было совершенно ни к чему.

-И красивые девушки, - добавил он, допивая кофе.

Волк поднял бровь. Майкл закинул руки за голову и добродушно отозвался: «Давно я их не видел. Спасибо, Дэниел. Впрочем, - он легко поднялся и недовольно осмотрел свою потрепанную форму, - я остаюсь в столице, буду ходить на приемы. А Макс начнет очаровывать южных дам».

Волк лениво улыбался, покуривая папиросу, а потом кивнул. «Но сначала, - пообещал себе он, - сначала Бет. В этот раз я ее не упущу».

Дэниел принес из орехового поставца вторую бутылку виски, из запасов покойного деда. Натан заказывал их в Шотландии: «Допьем, и отправимся спать. Завтра у нас много дел».

У Аталии  Вильямсон была чернокожая горничная, молчаливая, аккуратная мулатка. Девушка, за несколько лет в столице, так и не привыкла к тому, что негры на улицах, не рабы. В Саванне тоже  жили свободные цветные, но их на юге было гораздо меньше. 

-Они служат в армии, - Аталия ждала,  пока горничная затянет ее корсет, - даже в колледжи ходят…, У Мелани, - она искоса взглянула на девушку, - брат воюет. Сержантом стал. Чернокожих офицеров, конечно, никогда не появится. Но я читала в газете,  есть негры, что преподают, пишут, есть священники..., Даже актеры.

Отец любил ходить с друзьями-холостяками в мюзик-холл. Деревянное здание стояло на берегу Потомака, в бедном районе, где жили цветные. После театра отец возвращался только на следующий день. От его костюма пахло шампанским, пудрой и духами.

-Был в гостях, милая, - Вильямсон зевал, - засиделись до утра.

Аталия несколько раз просила отца взять ее на спектакль, но Вильямсон  улыбался: «Лучше пойдем  в оперу, милая. Мюзик-холл, не место для девушки».

Аталия ходила в оперу. Ее навещала преподавательница музыки, девушка продолжала занятия рисованием и французским языком.  В столице ей нравилось. У них был свой выезд, с кровными лошадьми. Аталия играла на большом фортепиано от нью-йоркского мастера, Стейнвея. Отец покупал ей драгоценности, портниха-француженка приходила на дом. Аталия носила шелковые, бальные платья, у нее появились шубки из соболя и отороченные мехом, бархатные капоры. За ней ухаживали сыновья сенаторов, военные, молодые люди из богатых семей, освобожденные от службы в армии. Но штатских в городе было мало. Каждый юноша на севере считал своим долгом отправиться на фронт. Аталия уже потеряла нескольких приятных собеседников. Она привыкла читать долгие списки раненых и убитых офицеров, их печатали в National Intelligencer.

О женихе Аталия и не вспоминала, вернее, она больше не считала его своим женихом. Она не видела мистера Вулфа со времени их переезда в Вашингтон. Аталия, присев у зеркала, полюбовалась собой. Платье было цвета чайной розы. Светловолосая, с высокой прической, изящная голова украшена живыми цветами. На шее и в ушах блестели бриллианты. Она взяла кусочек замши и аккуратно отполировала ногти. Аталия коснулась губ, намазав их бальзамом, и вдохнула запах парижской ароматической эссенции, в хрустальном флаконе. «Ландыш, - весело сказала девушка, поднимаясь, покружившись, - сегодня от меня будет пахнуть ландышем».

Снизу слышались звуки настраиваемых скрипок. Бал был благотворительным. Отец Аталии жертвовал на госпитали. В доме у Вильямсона бывал глава сенатской комиссии по бюджету, мистер Стивенс, начальник санитарной комиссии, генералы и даже вице-президент Джонсон. Линкольн их пока не посещал, но Аталию с отцом пригласили на прием в Белый Дом. Девушке там не понравилось. Все было очень скромно. Шампанское оказалось не лучшего качества, и за обедом подали всего три перемены.

Аталия спустилась вниз по мраморной, устланной коврами лестнице. Отец, в изящном сюртуке, с расчесанной, с проседью бородой, поцеловал ее в лоб. «Ты моя красавица, - одобрительно сказал Вильямсон, - твой стол  готов».

Аталия и другие девушки заведовали ярмаркой в пользу раненых.  На  скатерти  стояли хрустальные бокалы. Горлышки бутылок с шампанским виднелись из серебряных ведерок. На столе Аталии были ее рисунки и пастели. Она ходила на этюды к Белому Дому и Капитолию, к реке Потомак.

Аталия достала из кружевного мешочка на запястье свою записную книжку для балов и не удержалась, взглянула в сторону передней. К отцу выстроилась очередь. Аталия решила:

-Надо папе сказать, что я не хочу венчаться с  мистером Вулфом. Северяне выиграют войну, это понятно. Я могу сделать отличную партию здесь, в столице, выйти замуж за политика, или промышленника. Может быть, - она тихонько вздохнула, - стать женой будущего президента..., Дед мистера Вулфа был вице-президентом, недолго, правда. Папа говорил, его на Арлингтонском кладбище будут хоронить. Мистер Линкольн приедет на церемонию.

Отец здоровался с майором Горовицем и другими военными. Аталия их не знала.  Майор Горовиц ей не нравился. У него были холодные, серые глаза. Он никогда не танцевал, не пил шампанского и предпочитал проводить время с отцом девушки и его приятелями. «Наверное, тоже в мюзик-холл ходит, - подумала Аталия, - нет, он еврей. Ему нельзя. Когда мисс Этельридж пела, на прошлом приеме, он в библиотеку отправился, виски пить. Такая косность. Он мне никогда руку не целует».

-Добрый вечер, мисс Вильямсон, - раздался рядом знакомый голос. Аталия вздрогнула. Дэниел вдохнул тонкий, тревожный аромат ландыша. Ночами он просыпался, представляя ее рядом, и сердито говорил себе: «Тебе двадцать семь, не мальчик. Успокойся, подожди. Она будет твоей». Дэниел все равно не мог отвести взгляда от ее нежной шеи, от маленькой, девичьей груди, от изящных ног в бальных, атласных туфельках.

-Все просто, - холодно размышлял майор Горовиц: «Она станет еврейкой, и мы поженимся. Если для этого надо будет избавить Вильямсона от виселицы и заменить ее пожизненным заключением,  ничего страшного. Я это сделаю.  Его, пока что, и не за что вешать. Там посмотрим».

-Добрый вечер, майор Горовиц, - лукаво ответила она: «Рада вас видеть. Вы опять не будете танцевать?»

Дэниел развел руками и поклонился: «Я вам, мисс Вильямсон, привел для этого родственников, майора Вулфа и капитана де Лу. Они только что с фронта».

-Мистер Вулф говорил, что у него есть старший брат, на севере, - вспомнила Аталия: «Майкл его звали. Какой красивый. Он похож на мистера Вулфа, но лицо совсем другое. Доброе».

-Очень рад встрече, мисс Вильямсон, - Майкл поднес к губам ее руку.  Пахло ландышем. Он вдруг, тоскливо, подумал: «Тебе год до тридцати, дорогой майор в отставке. Когда уже ты встретишь ту, что тебе по душе..., Но ведь война идет».

-Здесь все понятно, - сказал себе Волк, заметив жадный огонек в серых глазах Дэниела: «Я думал, что майору Горовиц только шпионов ловить нравится.  Но я ему дорогу переходить не буду, пока. Отправлюсь в Ричмонд,  там увидим, что случится. Никакого сравнения с Бет, та старуха рядом с этой мисс Вильямсон. Дэниел говорил, восемнадцать ей. Вот и хорошо».

Аталия провела их к своему столу. Они, конечно, купили каждый по рисунку. Майор Горовиц заплатил двадцать долларов за акварель с изображением Капитолия. Над куполом развевался флаг северян.

-Вы очень хорошо владеете кистью, мисс Вильямсон, - ласково сказал Майкл. Девушка стояла совсем рядом. Он видел, как покачивается жемчужная сережка в маленьком ухе. Она немного покраснела: «Я очень люблю рисовать, майор Вулф, особенно природу. Я хожу на этюды...»

-Я здесь вырос, - весело сказал Майкл, - я мог бы вам показать красивые места. На Потомаке, на канале..., В Маунт-Верноне, - добавил он. Аталия ахнула: «Я хотела туда съездить, но папа сказал, что это опасно».