-Наруко, - вспомнила девушка, - папа нас возил сюда. До того, как я в монастырь ушла. Это большая деревня, здесь легко затеряться. Но если я убегу, то папа…, - она подышала и твердо сказала себе: «Мы доберемся до Сендая первыми. Сатору-сан и Минори-сан там, они нам помогут. Я не могу, не хочу ехать в Киото…, И этот бедный человек…, - она зажмурила глаза, но все равно увидела искаженное ненавистью, смуглое лицо брата.

-Слишком много чести, избивать его рукой самурая, - заявил Мунемото у монастыря, - и я не буду осквернять свой меч кровью варвара. Тем более, он должен быть казнен, прилюдно. Дайте мне, ножны, - брат засучил рукав своего кимоно, и взвесил их на руке: «Отлично».

Эми вспомнила лужу крови на дороге и зло сказала: «Самурай так себя не ведет. Он не применяет силы против безоружного человека».

Она приблизила губы к щели и тихонько позвала: «Господин…, Господин, вы говорите по-японски? Я не причиню вам зла, обещаю».

Пьетро пошевелился и застонал. Все тело болело, руки были связаны. Он все-таки попытался открыть глаза, услышав девичий, робкий голос. Пьетро, невольно, улыбнулся:

-Я ее видел, рядом с тем самураем, что меня избивал. Она монахиня, я помню. В серой рясе.  Девушка стояла, отвернувшись, опустив на лицо капюшон, но Пьетро заметил, что она высокая, выше самурая, изящная, только волос ее не было видно.

-Они бреют головы, - вспомнил Пьетро и прошептал: «Я говорю, госпожа. Меня зовут Пьетро-сан».

-Эми-сан, - она помолчала: «Я вам помогу выбраться отсюда. Мой отец даймё Сендая. У него есть европейский инженер, он о вас позаботится. Как вы себя чувствуете?»

Пьетро, сам того не ожидая, усмехнулся: «Ходить я смогу, уважаемая госпожа».

У него был акцент в японском языке и красивый, глубокий голос. Эми поняла, что хочет еще раз услышать, как он говорит.  Она несмело сказала:

-Пьетро-сан, меня забрал из монастыря брат. Нам надо добраться до моего отца. Вы не волнуйтесь, я знаю окрестности.

-Спасибо вам, Эми-сан, - девушка, на мгновение, прикрыла глаза:

-Мунемото будет вне себя от ярости. Однако он не имел права увозить меня. Он подчиняется отцу, а отец такого приказа не давал. Только, если император распорядился возвести меня в ранг придворной дамы…, - Эми зарделась, - но тогда бы Мунемото показал мне его указ. А он не показывал. Мунемото был не вправе это делать. Он преступил волю папы. Значит, я могу бежать. А с кем я бегу, - Эми чуть не рассмеялась вслух, - это никого не касается.

Она спрятала свиток со стихами в карман рясы. Положив рядом склянку с тушью и перышко, девушка стала ждать.

Поесть ей принес не брат, такое было ниже достоинства наследника даймё, а кто-то из его самураев. Все оказалось просто. Эми-сан, услышав звук поднимающегося засова, зажмурилась. В лицо ей ударило пламя свечей в фонаре. Снаружи было совсем темно. Она поняла, что возок стоит на задах постоялого двора. Самурай подал ей чашку с вареным рисом и овощами. Девушка, спокойно плеснув ему в лицо тушью, вонзила перо куда-то пониже глаза. Он схватился за окровавленную щеку. Эми одним легким, неуловимым движением, выхватила у него из-за пояса, катану, и ударила самурая эфесом в висок.

Эми, как и любую девушку из высшей аристократии, научили владеть коротким кинжалом, кайкэн. Им женщина перерезала себе горло, чтобы избежать позора. Она умела обращаться с алебардой, нагината, и копьем. Оружие применяли для защиты своего дома.

Она обыскала самурая. От мужчины уже пахло саке. Он лежал, не шевелясь. Забрав у него оружие и мешочек с деньгами, Эми вздохнула:

-Нет времени переодеваться, да и не во что. Ладно, можно и так, - она накрыла самурая грубым одеялом и выскочила в темный двор, опустив засов на своем отделении возка. Лаяли собаки, из низких дверей постоялого двора были слышны крики и хохот. Какая-то девушка в простом кимоно служанки, с растрепанной прической, выбежала наружу и присела на корточки у крыльца.

Эми подождала, пока она уйдет,  и скользнула ко второй половине возка. Деревянные двери заскрипели, она позвала: «Пьетро-сан, уважаемый господин, нам надо бежать».

-Бежать, госпожа, - донесся до нее веселый смешок, - не обещаю. Но уйти, мы уйдем.

Пьетро охнул и очутился рядом с ней.

-Какой высокий, - подумала Эми, - я таких высоких японцев и не видела никогда. Наримуне-сан говорил, что европейцы все высокие. Бедный, у него бровь рассечена, глаз заплыл…

-Я умею врачевать, - шепнула девушка, - знаю травы…, Я вас полечу, когда мы доберемся до леса.

-Я и сам умею, - Пьетро забрал у нее катану. Эми спросила: «Откуда?»

-Я десять лет жил в таких местах, о которых вы и не слышали, - сварливо ответил священник: «Но я вам расскажу, конечно. Пойдемте, там песни начали петь».

-Вы владеете катаной? - все не отставала девушка. Второй глаз, тот, что не подбили, весело подмигнул ей:

-Я убил пять белых медведей, уважаемая госпожа. Правда, из ружья, но с мечом тоже управиться смогу.

На деревянной ограде постоялого двора трещали факелы. От нее пахло какими-то курениями,  и она была, как и помнил Пьетро, высокая, тонкая, с чудно вырезанными, губами цвета вишни. Глаза у девушки были большие, темные, испуганные.

-Пойдемте, - повторил Пьетро. Ребра болели. Поморщившись, он подтолкнул девушку  к воротам, что вели на безлюдную улицу.

Когда над горами начал сереть рассвет, они остановились перед узким ущельем. Корни сосен цеплялись за вывороченные камни. Пьетро, внимательно посмотрел на деревянный подвесной мост. Он, невольно перекрестился. Доски совсем рассохлись, и скрипели под ветром.

-Он священник, - Эми стояла сзади, глядя на его широкие, крепкие плечи в темном кимоно, - он  тебе рассказывал…, Четырнадцать лет он сенсей. И я четырнадцать лет в монастыре, - она рассердилась на себя: «О чем это ты? Он говорил, Дате Масамунэ, мой предок приказал казнить его предка, тоже сенсея, на Холме Хризантем. Однако тот спасся».

Когда они шли сюда, уединенными тропами, Пьетро рассказывал ей о вечных льдах и храмах Бомбея, об индейцах и тех народах, что жили на северных островах. Она сдвинула капюшон, забывшись. Эми-сан, ахнув, натянула его на голову: «Простите, сенсей».

-Какая, она красавица, - вздохнул Пьетро и повернулся:

-Идите-ка сюда, уважаемая госпожа. Так безопасней.

Не успела Эми опомниться, как Пьетро подхватил ее на руки.

-Сердце бьется, - смешливо понял мужчина, - и у меня тоже. Ладно, помоги нам Бог.

Он осторожно, аккуратно пошел по мосту. Пьетро не удержался и посмотрел через перила. В пропасти, в ста футах под ними, шумела река.

Когда они были на другом конце ущелья, Пьетро ступил ногой на сломанную доску. Он едва успел схватиться рукой за веревки. Мост закачался. Он, толкнув девушку на камни, выбравшись следом за ней, оглянулся. Обломки дерева летели вниз.

Эми-сан побледнела и что-то пробормотала.

-Что это? - заинтересовался Пьетро, отряхивая свое кимоно.

-Надо постирать, - решил он и понял, что покраснел.

-Прекрати! - велел себе священник: «Она дочь даймё, монахиня…, то есть была, но все равно. Не говоря уже о том, что у тебя обеты».

-Басё, - смутилась Эми: «Наш знаменитый поэт. Он здесь был, в горах, и написал дневник о путешествии. Называется: «По тропинкам Севера».  Положено, когда смотришь в лицо опасности, прочитать что-нибудь красивое».

-И что вы читали? - Пьетро опустился рядом.

В рассветном, золотистом небе кружил одинокий сокол. Эми-сан помолчала:

- Парящих жаворонков выше,

Я в небе отдохнуть присел, -

На самом гребне перевала.

-Действительно, - весело сказал Пьетро, - мы здесь, уважаемая госпожа. Очень красиво, - мужчина рассмеялся:

-У нас, госпожа, принято, перед лицом опасности делать то, что иначе никогда бы не сделал. Вот это, - Пьетро нежно, медленно коснулся губами белой, зарумянившейся щеки девушки.

Сокол развернув крылья, поймал ветер. Птица пропала в розовом сиянии восхода, разливавшемся на востоке, там, где лежал Сендай.