Дайме все хотел снять свиток, но не поднималась рука. Он полюбовался изящными рисунками стрекоз: «Какой она все-таки была искусный каллиграф, Хитоми-сан». Жена написала этот свиток после смерти третьего сына. Там тоже были строки Тие:

- О, мой ловец стрекоз!

Куда в неведомую даль

Ты нынче забежал?

Даймё почувствовал слезы на глазах. Он вежливо сказал: «Простите, Масами-сан, я вынужден ненадолго вас оставить. Надо распорядиться обедом. Я немедленно вернусь».

Зашуршало темное кимоно. Марта проводила его глазами:

-Конечно, невозможно себе представить, чтобы самурай позволил себе плакать на людях. Ёсинобу тоже такой. Они здесь все такие, - Марта повертела пистолет. Йошикуни, узнав, что у нее есть родовое оружие, попросил: «Если можно, Масами-сан, я бы хотел посмотреть. А я вам покажу зал с нашими семейными доспехами. Там есть и броня Дате Масамунэ».

Марта знала.

Ёсиноба, отправляя ее на север, задумчиво сказал: «Йошикуни совсем не такой человек, как его старший сын. Расскажу тебе кое-что».

Даймё и его будущая жена были помолвлены еще детьми. Потом отцы расторгли соглашение, не договорившись о приданом. Хитоми хотели выдать замуж за другого человека, но Йошикуни и девушка втайне переписывались. Им обоим было шестнадцать лет. Юноша похитил Хитоми-сан, вместе с отрядом верных ему самураев. Они сбежали в горную деревню, далеко на севере, и прожили в ней два года, скрываясь от всех. Там и родилась их старшая дочь, Эми. «Она в монастыре сейчас, - вспомнила Марта, - в том же, где ее мать была монахиней».

Даймё и его жена вернулись в Сендай, родители их простили, но сыновья, что рождались у них, умирали в младенчестве.

-И тогда, - вздохнул Ёсиноба, - Хитоми-сан ушла в монастырь. Она была уверена, что  боги  все равно наказывают их за неповиновение родителям. Трое сыновей у них было, и ни один не дожил до года. Йошикуни взял наложниц, родился Мунемото, наследник титула, а потом дайме приехал в монастырь и на коленях умолил жену вернуться домой. Она тогда  пять лет провела в монахинях. Хитоми-сан согласилась, у них появился сын, Наримуне…, - Ёсиноба помолчал, - а она умерла, родами. Вот и все, и с тех пор даймё больше не женился. Это семнадцать лет назад было, Масами-сан, - он добавил:

-Если бы у меня был талант владеть пером, я бы написал об этом. Мунемото давно живет при дворе, он близок к императору Комэю. Он очень жестокий человек, - Ёсинобу поморщился, - Мунемото, очень властный. Он совсем не похож на отца.

-Не женился, - Марта вспомнила темные, грустные глаза даймё: «Сорок три ему сейчас. А Степушке, - женщина вздохнула, - сорок два. Господи, пожалуйста, дай нам встретиться. Мальчики без отца растут. Я, конечно, - она, невольно, усмехнулась, - их и стрелять научила, и математикой с ними занимаюсь, и в море выйду, пока мы здесь…, Но все равно, - она услышала легкие шаги дайме на дорожке сада, - все равно…»

Он опустился на циновки. Марта заметила, как немного покраснели его глаза.

-Все готово, - весело сказал даймё, - у нас здесь другая кухня. Вы, в Киото, наверняка, привыкли к изысканной еде, Масами-сан. На севере, все проще. Очень красивый пистолет, - одобрительно заметил Йошикуни, - но ведь он новый. Я такое оружие тоже закупаю, для своих отрядов. Сатору-сан скоро приедет. Мы посидим, посмотрим на списки вооружения и решим, что нам еще нужно.

-Револьвер новый, - согласилась Марта.

-Только табличка, - она коснулась мизинцем тусклого золота, - ей двести с лишним лет. Здесь написано: «Вечно верной от вечно неизменной». Это королева Елизавета…, - она, вопросительно, посмотрела на даймё. Японец кивнул: «Я знаю вашу историю. Сатору-сан мне рассказывал».

-Королева Елизавета подарила пистолет моему предку, - закончила Марта. Даймё утвердительно сказал: «Женщине. Она, наверное, была похожа на вас».

Марта улыбнулась: «Была. Я ее портрет видела, тех времен».

-Сатору-сан хорошо рисует, - задумчиво сказал даймё, когда они шли к обеденному павильону, - я его попрошу написать ваш портрет, когда он вернется. Возьмете его с собой, на юг.

Они остановились у сада камней. Йошикуни, взяв деревянные грабли, провел по белому песку.

-Я сюда часто прихожу. Это моя жена сделала, покойная, когда ждала нашего  последнего сына.

Марта увидела, что три камня лежат в отдалении от других. Она тихо сказала: «Мне очень жаль, Йошикуни-сан. А ваша дочь…, почему она ушла в монастырь?»

-Молиться за мать, - даймё коснулся ладонью теплого, мягкого мха на камне: «Эми ее очень любила, и обещала Хитоми-сан, когда она умирала, что станет монахиней. Она в двенадцать лет постриглась. Мы с Наримуне ездим, ее навещаем. Она поэтесса, - Йошикуни нежно улыбнулся, - как Тие». Они помолчали, слушая полуденный звон цикад. От пруда раздались голоса мальчишек. Даймё поднялся: «У вас замечательные сыновья, Масами-сан. Любая мать бы гордилась такими детьми».

Марта взглянула на серые камни, на волнистые следы на белом песке:

-Я бы хотела навестить Холм Хризантем, Йошикуни-сан, - попросила она, - но, конечно, не стоит объявлять всему городу о моем присутствии.

-Не стоит, - смешливо согласился даймё, - я вас  отправлю после сумерек, в своем возке, с охраной. Сатору-сан тоже туда ходит, когда бывает в городе. Он, как и вы, христианин.

Марта давно говорила Ёсинобу, что надо издать указ о свободе религий в стране. Токугава удивился: «Конечно. Когда я стану премьер-министром, я так и сделаю. Хватит этого средневековья. Еще хорошо, что тайных христиан больше не казнят».

-А они есть? - заинтересовалась Марта. Они сидели в кабинете Ёсинобу, разбираясь с его проектом об ограничении императорской власти.

-Разумеется, - Токугава пожал плечами: «Конечно, их не столько, сколько было двести лет назад, но, все равно, есть. В основном эта, неприкасаемые. Как ты понимаешь, особо их никто не ищет, христиан, махнули рукой. Наверняка, и священники к ним какие-то приезжают».

За обедом мальчики рассказали Йошикуни о том, что у них есть старинный блокнот. «Знаменитого ученого, Йошикуни-сан, - гордо заметил Петенька, - еще с прошлого века. А почему в Японии нет ученых?»

-Как он на Сатору-сан похож, - мимолетно подумал дайме, - хотя нет. Это просто потому, что мне все европейцы кажутся на одно лицо. А белым мы кажемся одинаковыми.

-Отчего же нет, - обиженно заметил Грегори, - в Японии есть лекари, и очень  хорошие.

Они ели на устланном шелком возвышении. Перегородки, обтянутые рисовой бумагой, были раздвинуты. Слуги бесшумно, незаметно, приносили все новые блюда. Марта напомнила себе: «Когда доберемся до Европы, надо обязательно найти хорошего химика и отдать ему блокнот. Интересно, где сейчас месье Менделеев? - она задумалась и услышала голос дайме: «Конечно, мы прокатимся по морю. В гавани сейчас несколько европейских кораблей, торговых. Вам будет интересно на них посмотреть».

-Сделаю здесь все, - Марта отпила легкого, сливового вина, - Ёсиноба подаст прошение императору. Японию откроют, и я уеду домой, с мальчиками. Из Осаки. Объясню ему все, он меня отпустит. Не будет удерживать.

-Очень умная женщина, - даймё полюбовался изящным профилем.

-Токугаве с ней  повезло. Вдова, наверное, хотя она не говорила об этом. Было бы очень полезно, если бы у нашего будущего премьер-министра появилась жена из Европы. Это бы сразу расположило к нам Запад. Надо ей как-то намекнуть, что ли…, Но неудобно, так не принято. И она красивая, - даймё посмотрел на сложную, высокую, в шелковых цветах, прическу, - волосы, как палые листья. Эми-сан у меня такая, как она, изящная. Конечно, - даймё вспомнил простую, монашескую, серую рясу дочери, - у нее голова наголо выбрита.

-Мой младший сын, Наримуне, вы с ним познакомитесь, - заметил даймё, - хочет стать инженером. Он занимается у Сатору-сан. У нас обязательно появятся ученые.

После обеда они с Масами-сан вернулись к работе. Йошикуне пообещал детям, что вечером они, все вместе, съездят на Холм Хризантем, а завтра выйдут в море. Мальчишки отправились в фехтовальный зал. Даймё и Марта заперлись в его просторном кабинете, подсчитывая деньги, что  привезла женщина. Йошикуни  ждал корабля с европейским оружием. Его надо было отправить союзникам Ёсинобы в центральных провинциях.