-В Сити, - приказала Полина, оказавшись в кебе, расправив свои юбки. Аарон краем глаза увидел маленькую ножку в остроносом, на каблуке, ботинке. Чулки у нее были синего кружева, шея отсвечивала снежной белизной.

Он поднял бровь и откашлялся: «Я, конечно, рад такой прогулке, кузина Полина, но...»

Розовые губы улыбнулись. Она вытащила из ридикюля изящный, серебряный портсигар. Аарон едва успел чиркнуть спичкой.

-За мной следят, - сообщила Полина, затянувшись душистой папироской, - но вы не бойтесь, кузен Аарон, я знаю, как отрываться от соглядатаев.

-Я майор британской армии, - обиженно заметил отец Корвино, - мне можно доверять, полностью.

-Вот и хорошо, - она откинулась на спинку сиденья: «После Сити поедем в Ламбет, а оттуда вернемся в Мэйфер. Он потеряет нас, не беспокойтесь. Деньги у меня есть, - добавила Полина.

Аарон набил трубку. Раскурив ее, священник заметил: «Позвольте мне. Я и не думал, что смогу с вами прогуляться, дорогая кузина, хотя бы так. Время до обеда еще есть».

Кеб свернул с Брук-стрит на Парк-Лейн и застрял в пробке, что выстроилась вдоль ограды Гайд-парка. Аарон выглянул из окна: «Вряд ли он двигается быстрее, не беспокойтесь. Вы его с континента привезли? - поинтересовался священник. «Ваш хвост, я имею в виду?»

Полина помотала красивой головой: «Я бы такого себе никогда не позволила. Это, - женщина помолчала, - кто-то из местных. Вот и узнаем кто, - она улыбнулась.  Аарон внезапно почувствовал тоскливую, острую боль в сердце.

-Шесть лет прошло, - незаметно вздохнул священник, - думал ли я?

Кеб двинулся на север, на Оксфорд-стрит. Он сидел напротив Полины, слушая ее нежный, низкий голос, вдыхая сладкий, кружащий голову аромат цветов.

Питер заказал обед в Брук-клубе. Анита, было, предложила

-Дядя Питер, я и сама могу..., - но мужчина отмахнулся: «Незачем. Нас  четыре человека. Даже плиту разжигать ради такого не стоит».

В экипаже привезли десять дюжин устриц, свежих, отливающих кремовым, мягким жемчугом, дуврскую камбалу в соусе из шампанского, ростбиф и пирог с крыжовником. Из «Фортнума и Мэйсона» доставили свежевыпеченный хлеб, испанские апельсины и виноград с юга Франции. Вино было от кузена Жана. Мартин, по старой привычке, каждый год получал от племянника ящики с бордо и бургундским  по оптовой цене. У  маркиза де Монтреваля были хорошие знакомства среди виноделов.

Питер оглядел отделанную мрамором столовую: «Начнем с двух бутылок моэта, бургундское к ростбифу, а к рыбе белое бордо. Потом сотерн, сыры и фрукты. И кофе, конечно».

-Вот кофе, - он поправил накрахмаленную салфетку в серебряном кольце, - ты можешь сварить, Анита.

Девушка очень боялась,  что отец или дядя Питер заметят,  как она изменилась, но Аарон все время проводил в Ламбете, дядя Питер в конторе, а она каждый день бегала к вокзалу Кингс-Кросс, в «Ломбардский пансион», и считала дни до своего отъезда. Анита давно сложила скромный саквояж и выбрала несколько самых простых платьев. Она  написала отцу. Бумага лежала в ее столе. «Никому нельзя говорить, что Макс здесь, - напомнила себе девушка, - даже его тете. Это опасно».

Дядя Питер вышел. Анита  стояла, схватившись за спинку резного стула, в нетерпении притоптывая ногой. Макс объяснил ей, что они на поезде доберутся до Дувра, переправятся через пролив, и сразу поедут на юг. «Мы будем вместе каждую ночь, - он целовал ее маленькую грудь, - каждую, любовь моя..., Будем засыпать и просыпаться вместе. Я так по тебе скучаю, Анита...»

-Я тоже...- выдохнула девушка, прижимая его к себе, слыша отчаянный скрип кровати, обнимая его, не отпуская: «Я совсем, совсем не могу без тебя, мой Волк. Обещай, что мы умрем вместе...»

-Мы не умрем, - пообещал Волк, запустив руки в ее разметанные по бедной постели волосы: «Пока мы вместе, Анита, мы будем жить..., У нас будут дети, обязательно».

В передней раздались голоса. Анита, встряхнув головой, сжала пальцы: «Осталось совсем немного, и мы всегда будем рядом.  С папой я свяжусь, из Италии. Он поймет, обязательно».

Полина сняла шляпку и устроила ее на китайском комоде лакового дерева. Она помнила эту переднюю. На дубовом паркете лежали шкуры львов и тигров, широкая лестница, увешанная картинами,  уходила вверх. Даже бог Ганеша был тем же. Питер, смешливо сказал:

-Двенадцать лет мы с вами не виделись, кузина. Много воды утекло, - он склонился над маленькой рукой.

Он почти не изменился, невысокий, легкий, только,  поняла Полина, виски у него были совсем седыми.

-Ему сорок следующим годом, - вспомнила женщина и взглянула на его траурный сюртук и черный галстук: «Мне очень жаль, кузен Питер. Я  тоже..., - она не закончила и Питер кивнул: «Мы читали, кузина. Примите мои соболезнования. И дядя Натаниэль с тетей Бланш, и дядя Дэвид..., Эти мерзавцы даже на ребенка руку подняли. А как вдова дяди Дэвида? - озабоченно спросил Питер.

-Оправилась, преподает в университете – Полина протянула руку хорошенькой девушке в платье цвета палых листьев: «Рада с вами познакомиться, милая племянница. Тетя Вероника много о вас писала».

-Это и есть моя дочь, - весело сказал Аарон, уложив книги рядом со шляпкой Полины. От соглядатая они оторвались еще в Сити. Мостовые были запружены кебами, конторы заканчивали работу. Аарон велел кебмену нырнуть в незаметный проулок рядом с церковью Святой Елены. «Здесь когда-то усадьба Кроу стояла, до Лондонского пожара, - объяснил он, - я эти места мальчишкой исходил. Хотел во всех церквях Рена побывать. Муж моей матери, епископ ван Милдер,  хорошо разбирался в истории, и меня ей увлек».

Они оказались на набережной Темзы, а дальше все было просто. Им даже не потребовалось ехать на южный берег. Полина высунулась из окна  экипажа и облегченно сказала: «Все чисто, кузен Аарон. Большое вам спасибо».

-История, - желчно повторил себе Аарон, когда они вернулись в Мэйфер.

-Забыл, сколько тебе лет? Ты для нее и сам история, преподобный отец. Что ты ей можешь предложить? Армейский лагерь? Она красавица, образованная женщина, жила в Америке, в Париже. Разве она захочет быть женой военного капеллана?  Конечно, - он подавил в себе желание коснуться ее руки, - можно принять предложение, из Кентербери. Стать каноником, епископом...- Аарон, внезапно, разозлился:

-Ты сам всегда говорил, что нельзя жертвовать нуждами  прихожан ради своего благополучия. Если она тебя полюбит, она куда угодно за тобой поедет. Туда, где ты нужен. Только ведь она не полюбит, - кеб остановился у подъезда особняка Кроу. Полина спрыгнула на мостовую: «Я этого ворона помню, кузен Аарон. Меня Пьетро встретил, - она махнула  в сторону дома Холландов, - а потом мы сюда пришли. Вы тогда в Лидсе были».

Аарон расплатился и ворчливо заметил: «Могли бы подождать, кузина Полина. Я бы вам руку подал. Нам, старикам, такое приятно».

Она нежно, мимолетно покраснела. Аарон вспомнил: «Встала из мрака младая, с перстами пурпурными Эос».  «Вы вовсе не старик, - возразила Полина, - не наговаривайте на себя. Кузен Пьетро сейчас в Канаде, я слышала? - она склонила голову и взглянула на Аарона.

У священника было загорелое лицо, большие, голубые глаза окружала легкая сеточка морщин. Он погладил рыжую, с проседью, ухоженную бороду. На службе Аарон брился, а сейчас, в отпуске с удовольствием спал на полчаса дольше. «Я в шесть утра встаю, - сказал он Питеру, -  который год. Могу себе позволить немного отдохнуть».

Аарон кивнул:

-Он даже на север ходил, в экспедиции. Я его помню  модным священником. Он здесь служил, на Ганновер-сквер, - Аарон указал на шпиль церкви святого Георга, - а вот как все обернулось. Перешел в  католицизм, проповедует индейцам, инуитам, учит их детей грамоте..., Вы атеистка, - неожиданно заметил Аарон, поднимаясь к парадной двери особняка: «Впрочем, сейчас новое время, - он пожал плечами, - церковь не так популярна, как была.  Мистер Дарвин нам объяснил, что Библия, это всего лишь сказки».