Дверь заскрипела, она почувствовала под ногами ступеньки узкой, деревянной лестницы. Пахло табаком.

-Портовые склады, - поняла девушка.

Ее втолкнули куда-то и сдернули мешок с головы. Давешний южанин жевал табак. Он сплюнул и поднял фонарь со свечой. Грубое лицо было непроницаемым. «Сейчас тебе принесут горячей воды и платье, - он брезгливо коснулся мятого, грязного шелка ее кринолина, - и помни, что я тебе говорил. Будь благоразумной».

Бет молчала, вскинув подбородок. Еще один мужчина поставил на пол каморки без окон ведро. В нем плавал кусок грубого мыла. Он бросил на сено простое, хлопковое, синее платье. Белья ей не дали. Бет кое-как постирала свое и разложила его на полу. Она опустилась на сено, расчесав пальцами тяжелые, черные волосы. Ей оставили свечу. Бет подумала: «Подпалить здесь все? На двери засов, я видела.  Нет, у меня задание. Я не имею права сдаваться, не имею права умирать. Я работаю на будущее Америки, для того, чтобы в стране никогда не было рабства. Я солдат, такой же, как Дэниел. Надо выполнять свой долг».

Она обхватила плечи руками. Было жарко. Бет чихнула:

-Еще простужусь. В Нью-Йорке снег идет, а здесь магнолии цветут. Какая у нас страна огромная. Наша страна, - она отчего-то улыбнулась, - когда-нибудь, она изменится. Не будет рабства, не будет сегрегации. Я в этом уверена.

После гибели брата, разбирая вещи в его кабинете, Бет нашла неприметную папку. В ней лежала карта со всеми станциями Подпольной Дороги, от Луизианы до Канады и от Огайо до Нью-Йорка. К ней прилагался  список хозяев станций. Бет  вспомнила: «Мистер Сальвадор, Чарльстон. Станция прямо в синагоге, в подполе». Дэниелу она об этом говорить не стала. Тед, еще до тюрьмы, как-то раз, нехотя, заметил: «Правительству совершенно незачем знать,  как действует Дорога. Это наше дело, аболиционистов. Так было со времен дедушки Фримена и так будет всегда».

Белье высохло. Бет натянула платье и поморщилась. Оно жало в груди и бедрах, а на талии  болталось.

-Откуда им знать мой размер, - зло подумала девушка и попыталась вздохнуть. Пуговица  сразу  отскочила. Она надела свои крепкие, сшитые по мерке, зимние сапожки: «Когда буду бежать, надо туфли какие-нибудь найти, в них, - Бет оценивающе посмотрела на трехдюймовый каблук, - я далеко не уйду».

-Бежать, - решительно вздохнула Бет и вздрогнула. Дверь открывалась. Ей опять сковали руки, набросили мешок на голову и вывели наверх.

-Ночь на дворе, - поняла Бет, - и все равно  жарко. Здесь не только море, здесь еще и река рядом. Я слышу плеск. В Саванне есть река, вот и отлично, - она ощутила, как ей нагибают голову. Ржали лошади, опять запахло табаком.

-Возок, - девушка, на ощупь, взобралась внутрь, - надеюсь, мне когда-нибудь снимут наручники, и я освобожусь от этого проклятого мешка. В конце концов, можно и убить того, кто меня похитил. Человечество от этого ничего не потеряет. Наверняка,  рабовладелец.

Бет почувствовала, как тронулся экипаж. Опять запахло цветами, лошади стучали подковами по брусчатке.

-Через город едем,  значит, мы здесь не останемся. Посмотрим, куда, - Бет потерла запястья. Руки опять стали ныть. Закрыв глаза, девушка приказала себе ждать.

Мэтью сопровождал возок верхами. Он намеренно приказал принести кузине такое платье. Увидев девушку во дворе складов, при свете факелов, мужчина едва сдержался, чтобы не подойти к ней. Он любовался большой, пышной, грудью, обтянутой простым хлопком. На бедрах платье чуть ли не трещало. Маленькие ноги были обуты в ботинки на высоком каблуке. Она шла, спокойно, немного покачивая станом.  Мэтью передал оставшуюся плату через аукциониста, но не мог сам не проследить за тем, как увозили кузину. Он нанял крепкий, закрытый экипаж  и щедро рассчитался с охраной.

Когда она залезала в карету, платье немного поднялось. Он увидел смуглую ногу. Кузина была без чулок.

- Четвертый размер, - подумал Мэтью, - ей понравятся туфли, я уверен.

Он купил кузине обувь, белье и чулки. Все это ждало ее в особо оборудованной комнате, в поместье, в подвальном этаже, ключ от которого был только у Мэтью. Мужчина облизал губы и махнул рукой. Возок выехал в открытые ворота складского двора.

Те рабыни, что он приобрел на аукционе, уже были отправлены в поместье. Их было три, все девственницы, не старше восемнадцати лет. Обошлись они Мэтью довольно дорого, однако он подчитал будущие прибыли от продажи детей, и успокоено вздохнул: «Они себя окупят».

Он уже бывал в подобных, Мэтью пощелкал пальцами, гостевых домах.

-Простая вежливость, - усмехнулся мужчина, - требует, чтобы я устроил такой же. Люди приезжают на деловые встречи, на охоту. Надо их развлекать. Кузина будет развлекать меня, разумеется. Хотя на вечеринке ей придется обслуживать всех, конечно. И не по одному разу. А я полюбуюсь.

Все приглашенные уже подтвердили свое участие. Крыло было обставлено даже изящно, с умывальными, и большой, затянутой шелком гостиной. Окон, нигде, разумеется, не было. Дом строился еще в конце прошлого века, подвал был сделан на совесть, да и в любом случае,  подумал Мэтью, все остальные рабы у него были мужчинами.

-А если кто-то себя плохо поведет, - он пришпорил жеребца, - ее ждут нары в бараке и два десятка негров. Они будут только рады.

Возок проехал мимо особняка Вильямсонов. Мэтью, после обеда у полковника, слушал, как Аталия играет Моцарта. Он знал, что будущий тесть еще не говорил дочери о сватовстве. «Попозже, мистер Вулф, - заверил его банкир, - пусть Аталия к вам привыкнет».

-Несомненно, привыкнет, - Мэтью обернулся. Дом уже спал. Саванна была погружена в блаженную, жаркую тишину, ночь была звездной, почти безветренной. Возок выехал из города на дорогу, что вела к западу, вдоль реки.

Мешок с головы Бет так и не сняли.

-Деревня, несомненно, - девушка прислушалась. Плескала вода в реке, шуршали листья деревьев, лязгали кованые ворота.

-Поместье, - ей помогли выйти из возка, и Бет замерла. Это была другая рука. Пальцы были холеными, мягкими, от человека пахло сандалом. 

-Тот, что меня заказал, - Бет поднялась по каким-то ступеням. Человек, гремя ключами, раскрыл дверь. Она опять нащупала ногами лестницу и посчитала ступени. Их было двадцать шесть. Потом была еще одна дверь, железная, как оказалось, а потом ей разомкнули наручники. Бет, резко сдернула мешок с головы: «Хватит!»

Рядом с ней никого не было. Девушка огляделась. Она стояла посреди спальни. На большой, под балдахином, устланной шелковыми простынями, кровати было разложено белье и чулки. На полу, устланном персидским ковром, стояли туфли с трехдюймовыми каблуками. Бет заглянула в умывальную. Кранов здесь не было, зато лежало хорошее, французское мыло. «Ничего стеклянного, - она оглядела комнату, - ничего железного. И окон нет. Он оставил дверь в коридор открытой».

Бет брезгливо отбросила туфли, темно-красной, мягкой кожи. Белье тоже было из темно-красного шелка, корсет и короткая, выше колен рубашка.  На корсете болтались подвязки, для чулок брюссельского кружева.  Панталон Бет не нашла.

Бет гневно уперла руки в бока и хмыкнула: «Этот развратник, судя по всему, вдохновлялся «Дамой с камелиями». Пусть он мне только на глаза покажется!»

Девушка решительно вышла в коридор, тоже устланный толстым, мягким ковром. Слева от нее возвышалась железная, массивная дверь. Подземелье освещалось газовыми фонарями.

-Жаль, что я не инженер, - зло подумала Бет, - можно было бы здесь взрыв устроить. Хотя нет, - она посмотрела направо, - я не одна.

Девушка увидела еще четыре двери. В конце коридора , короткого, в двадцать футов, она уткнулась в стену.

-Есть кто-нибудь? - крикнула Бет: «Отзовитесь!»

Большая дверь стала открываться и девушка насторожилась. Он стоял на пороге, высокий, белый мужчина, с почти лысой головой и коротким хлыстом в руках. «Это не он, - поняла Бет, - тот, что меня вел, был ниже. Почти одного роста со мной, а я пять футов два дюйма».