Николай остановился у золоченой двери и вспомнил голос лейб-медика Виллие: «Ваше величество, нервы императрицы после случившегося совершенно расстроены. У нее тик, ей рекомендован покой, лечение на водах. Она должна временно прекратить супружескую жизнь. Вы сами знаете, как тяжело ей даются роды».

-Русская императрица будет лечиться в России, - отрезал Николай, - и будет выполнять свой долг -  рождение наследников трона. У меня один сын, этого мало. Моя мать знала, что такое обязанности супруги монарха, пусть и моя жена им научится».

Он закрыл глаза. Император опять увидел перед собой ее, - маленькую, стройную, с прямой, гордой спиной. Николай, вдруг, неслышно рассмеялся: «Как это там Пушкин написал?»

Николай внезапно прислонился к стене: «Это пусть сочинители выпускают птиц на волю. А я буду ломать им крылья, если они не захотят сидеть в клетке».

Он нажал на бронзовую ручку и зашел в комнаты жены.

Степа, за руку с бабушкой, гулял вокруг Карпиева пруда. Трава была зеленой, сочной. Мальчик, посмотрев на аллею, где  медленно ходили запряженные в тележки ослики, оглянулся. За ними шли два человека  в темных сюртуках. Степа не удержался и высунул язык. Он знал, что его отец сидит в Петропавловской крепости за то, что хотел добиться свободы для России.

-Как мой папа, - вздохнул Мишель еще зимой. Тогда мама посадила Степу на колени и грустно, сказала: «Степушка, милый, папа приехал из Украины, но увидеться с ним нельзя, он в тюрьме». Мама все ему объяснила. Потом, в детской, слушая Мишеля, мальчик подумал: «Все равно, папа не погибнет. Его пошлют в Сибирь, мы с мамой туда поедем, за ним, и опять будем все вместе». На следующий день он попросил дедушку Федора рассказать ему о Сибири. Мальчики устроились рядом с большим атласом. Степа, водя пальцем по карте, спросил: «Так ты, дедушка, и Байкал видел?»

Федор заставил свой голос звучать ровно: «Видел, милые мои. И реку Амур тоже. Давайте, я вам минералы покажу, которые я оттуда привез». Мишель потом сказал Степе: «Ты не грусти. Я тоже, когда папа воевал, то грустил. Правда, тогда мама рядом со мной была…, - мальчик отвернулся. Степа, увидев, как блестят его глаза, уверил Мишеля: «Твоя мама еще приедет, обязательно! Вот увидишь!»

Через несколько дней они вышли с бабушкой Мартой на Пантелеймоновский мост - за ними неотступно следовали жандармы. Дойдя до входа в Летний сад, Степа почувствовал, что бабушка замедлила шаг. Он посмотрел на Мишеля - тот уставился на ворота. Рядом с входом в сад стоял лоточник. «Мишель взрослый, - удивился Степа, - ему почти одиннадцать лет. Там совсем, детские игрушки, свистульки…Я бы такой свисток хотел, кстати».

Лоточник был в тулупе с барашковым воротником, в такой же шапке. У  него были веселые, каре-зеленые глаза. Бабушка Марта, бросив один взгляд на лицо Мишеля, одними губами, по-французски, спросила: «Это он?»

Мишель кивнул и начал: «Бабушка, но как…»

-Потом, - велела женщина. Степа увидел, как бабушка, проходя мимо лоточника, незаметно ему подмигнула. Они лепили  снеговика, жандармы разгуливали под заснеженными деревьями. Мишель, тихо, сказал мальчику: «Это друг мамы, дядя Поль, из Брюсселя. Он очень, очень хороший человек. Он, наверное, приехал, чтобы меня увезти. Только вот мамы до сих пор нет…».

-Игрушки из Франции, - ласково приговаривал лоточник. Когда они выходили из Летнего сада, к нему уже выстроилась маленькая очередь. На лотке были музыкальные шкатулки,  деревянные куклы. Бабушка Марта купила Степе свисток - как раз тот, что ему понравился.

Вернувшись, домой, Марта, миновав жандармов, что сидели в передней, - Степа уже привык к ним, - зайдя в детскую, достала из свистка скрученную бумажку.

-На ослика! - попросил Степа сейчас. Бабушка улыбнулась: «Пойдем, милый».

-Здесь Поль и стоял, -  вспомнила Марта, смотря, как катается внук. Один жандарм остался рядом с ней, а второй медленно, примериваясь к шагу ослика,  разгуливал по аллее, следя за мальчиком. «Хороший он человек.

Они встретились на Сенном рынке. Марта ловко оторвалась от жандармов. Поль, - они стояли во дворе какой-то лавки, сняв шапку, поклонился: «Мадам Марта, вы не волнуйтесь, пожалуйста. Я вам письма привез. Мадам Мадлен велела передать, что наш король, Виллем, уже попросил доставить Мишеля в Амстердам. Там его мадам Дебора будет ждать. Они все вместе отправятся в Стокгольм. И месье Майкл тоже. На всякий случай, - добавил Поль. «И я сюда через Стокгольм приехал. Правда, - он покраснел, - границу пешком переходил».

Марта внезапно улыбнулась: «Так вы, месье Мервель, с вдовствующей герцогиней познакомились?»

Поль замялся: «Я ей, мадам Марта, просто объяснил, что мадам Жанна моя учительница, я ей многим обязан...»

-Да, - тихо сказала Марта. Сыпал мелкий снежок, потеплело, до них доносились крики торговцев с рынка.  Марта, передав Полю, ключ от каморки, похлопала его по плечу: «Это надежное место. Только вот, - она помолчала, - как восстание на Украине разгромили, месяц назад, бунтовщиков сюда привезли. А мадам де Лу пропала. Мишель ее ждет, но..., - Марта вздохнула. Поль, спрятав ключ, решительно тряхнул темноволосой головой: «Раз Мишель в безопасности будет, то  я сам, мадам Марта, туда, на юг, отправлюсь. Разыщу мадам Жанну».

Вернувшись на  квартиру, читая письмо от пасынка, Марта, задумчиво сказала мужу: «Премьер-министр Ливерпуль и министр иностранных дел Каннинг обещают, что, как только следствие закончится, Георг пошлет ноту императору, и нас немедленно отпустят. Сами понимаете, - она потянулась и взяла руку Тео, - если бы дело происходило в Англии, милые мои, вас бы тоже интернировали в таких обстоятельствах. Законы везде одни».

Тео вскинула голову: «Как только будет объявлен приговор, я добьюсь, встречи с императором и буду молить его о снисхождении, Марта. Он не сможет пренебречь волей покойного брата, он проявит милосердие..., И мы, конечно, тоже поедем в Сибирь, - повернулась она к мужу, - вместе с Юджинией и Степой. Ничего, проживем».

-Это еще надо, чтобы их помиловали, - вздохнул Федор, - чтобы разрешили семье последовать за осужденными..., Хоть бы свидание дали, - горько сказал он. Марта,  бросая письма в камин, уверенно заметила: «Дадут. Просто надо подождать».

В конце февраля, в серый, сырой, оттепельный день, Мишель, сидя на подоконнике в детской, - Марта занималась с мальчиками английским, - прошептал: «Бабушка! Бабушка, идите сюда, пожалуйста!»

Джоанна была в бедном, мещанском салопе, и старой меховой шапке, с потрепанным саквояжем в руках. Марта погладила по голове Мишеля: «Не плачь, не плачь, милый. Видишь, все хорошо с твоей мамой, приехала она».

Марта выставила мальчишек из детской. Поднатужившись, раскрыв замазанные на зиму окна, она огляделась - на набережной жандармов не было. Джоанна помахала ей. Марта, быстро нацарапав записку, сбросила бумагу вниз.

Они встретились в той самой каморке. Поль ушел, оставив их одних. Джоанна, сидя на кровати, отхлебывала горячий чай из оловянной кружки: «Тетя Марта..., как там, в крепости? Привезли их?»

-Привезли, но свидания не дают, - Марта устроилась рядом и обняла ее за плечи. «Похудела, - подумала женщина. «А глаза все равно сияют».

-Отлежись немного, - твердо велела она, -  и уходите с Полем в Гельсингфорс. Оттуда до Швеции доберетесь. Не след  тебе в столице болтаться,  Бенкендорф уже спрашивал у нас, где ты. Дебора Мишеля в Стокгольм привезет, за него не волнуйся.