-У нее руки золотые, - восторженно сказала Элиза, укладываясь на бок. «Мне и не больно было, совсем, хотя столько времени прошло».

-Спи, - велела ей Марта, перекрестив дочь. «Потом сюда все приедут, из Парижа, - Мартин, Сиди, Юджиния с мужем, -  шумно будет. Хорошо еще, что тетя Тео и дядя Теодор в Мейденхеде живут. А вы отдыхайте пока».

Элиза закрыла глаза и увидела перед собой гостиную на рю Мобийон. Зима была холодной. Она, помешав бронзовой кочергой угли в камине, озабоченно спросила: «Как вы там, кузен Майкл, в Мон-Сен-Мартене? Там северней, наверное, снег выпал».

-Выпал, - согласился он, покрутив в руках серебряный бокал с яблочной водкой. Выпив, Майкл почему-то покраснел.

-Это наша водка, из поместий, мне присылают, - Элиза опустила глаза к вышиванию, что лежало у нее на коленях. «В Бретани вина не пьют, кузен Майкл, там сидр, -  женщина помолчала, - и водка. Жан сейчас туда отправился, сочельник и рождество со мной провел, а теперь, на каникулах,  он в Ренне.  Там до сих пор нас сеньорами считают, и Жюля там похоронили, в соборе…, - она подняла голову: «А Бенедикт не стал приезжать?»

-У него короткие каникулы, - Майкл развел руками. «Он с дядей Джованни их проводит. Франческо в Лидс уехал, по делам, им все веселее будет. Питер там конечно, Мартин, Сидония…Он с ними отпразднует, Марта-то до сих пор в Америке».

-Папа мне говорил, -  Майкл смотрел на нежный румянец на ее белых щеках.

Голова Элизы была не прикрыта, светлые пряди спускались на нежную шею, она была в закрытом, простом, но изящном платье - голубовато-зеленом, как морская вода. «Говорил, чтобы я не робел. Господи, дай мне сил ей все сказать, я с осени  все это пытаюсь сделать. Вот уж точно - под землей легче».

Элиза услышала ласковый голос матери: «Он надежный человек, доченька. И любит тебя, поверь. Хватит тебе вдоветь, нехорошо человеку одному жить. За ним как за каменной стеной будешь».

Мать затянулась сигаркой, - они стояли  на кованом балконе квартиры и добавила: «Сестра твоя замуж вышла, и ты не сомневайся. Или не нравится он тебе? - Марта внимательно взглянула на дочь и заключила: «Нравится. Покраснела ты. Так чтобы повенчалась, как я из Америки вернусь,  к весне».

Гудел, играл огонь в камине, потрескивали дрова, они молчали. Майкл, отставив бокал, проведя рукой по своим темным, с проседью волосам, тихо сказал: «Кузина Элиза…Я давно, давно собирался, и вот, сейчас…»

Она кивнула и, не успев опомниться,  оказалась в его объятьях. «Я уже и забыла, - шепнула Элиза, - забыла, как это, Майкл…»

-Мы вспомним, любовь моя, - ответил ей Майкл. «Вспомним, обещаю тебе». Он, на мгновение, увидел перед собой дым из фабричных труб, висевший над крышами Лидса: «Нет, тогда, все было не так. Тогда я не любил. А теперь…».

Они  проснулись только к полудню - Элиза отпустила слуг на Рождество. Подняв голову с его крепкого плеча, она ахнула: «Майкл, что это?». Шторы в опочивальне были не задернуты, и Элиза увидела белый, волшебный свет, что лился из окна.

-Снег, - он уложил ее обратно и обнял стройные плечи: «Снег выпал, пока мы спали. Я сейчас приготовлю настоящий английский завтрак, принесу его нам в постель, и мы отсюда еще дня два не встанем. Все равно, - Майкл поцеловал мягкие, розовые губы, - горная школа на каникулах, ты, как и я, в отпуске, больше нам заниматься нечем. Только, - он стал спускаться все ниже, - вот этим».

-Завтрак, - томно напомнила ему Элиза, зарываясь под меховое одеяло, гладя его смуглую, сильную спину.

-Вот этим, - весело сказал Майкл, на мгновение, оторвавшись от нее, - и буду сыт, любимая.

Они гуляли в Люксембургском саду, катались на коньках, -  ударил мороз, и в Булонском лесу залили каток, покупали свежие устрицы, Элиза пекла бретонские блины. Майкл, уезжая обратно в Мон-Сен-Мартен, поцеловал ее: «На Пасху, как мне обещали в посольстве, здесь будет англиканский священник, так что поженимся. А пока,  - он улыбнулся, - с детьми поговорим».

Жан только рассмеялся: «Мамочка, я только рад. Дядя Майкл замечательный человек, и титул у тебя тоже будет, только английский. Ты опять  фрейлиной станешь?»

Элиза отчего-то покраснела, -  они сидели в гостиной на рю Мобийон, - и покачала головой: «Дядя Майкл ездит, милый. Я с ним буду, конечно, да и потом, - она вздохнула, - принцесса Шарлотта  умерла, да хранит Господь ее душу. Принцесса Виктория еще дитя совсем, ей в ближайшие пятнадцать лет фрейлины не понадобятся, - Элиза усмехнулась и потрепала сына по русоволосой голове. «Эта квартира тебе останется».

Когда пошел третий месяц, и сомнений у нее не осталось, - Элиза отправила письмо в Мон-Сен-Мартен. Майкл сразу же приехал. Стоя на коленях, обнимая ее, он шептал: «Господи, любовь моя, я и не думал, не ждал…»

-Я тоже не ждала, - Элиза потерлась щекой о его плечо. «А видишь, как вышло. Но ты не бойся, чувствую я себя отлично…»

-Все равно, - озабоченно сказал Майкл, приникнув лицом к ее руке, - все равно, на Пасху поженимся, и сразу в Лондон вернемся. Ты ведь уже попросила об отставке?

-Конечно, - Элиза счастливо, глубоко вздохнула и Майкл пообещал: «Вернемся, и будешь отдыхать, все лето. Ты знаешь, в прошлый раз…, - он не закончил. Женщина, прижавшись к нему, уверенно ответила: «Все будет хорошо».

-Все и было хорошо, - она приподнялась и посмотрела на спящую дочку. Мать устроилась за бюро орехового дерева, разложив бумаги. «Джон и Мадлен придут к обеду, - вспомнила Элиза. «Джон - крестный отец, а мама - крестная мать. Окрестим маленькую, и Мадлен в Озерный Край поедет, вместе с мамой и тетей Мирьям».

Элиза заснула - глубоким, спокойным сном. Марта, перекрестив дочь и внучку, вздохнула и опустила голову в ладони.

-Господи, - едва слышно сказала она, -  помоги нам. Хоть бы все получилось.

По дороге домой Майкл зашел в церковь святого Георга. Присев, он посмотрел на алтарь: «Господи, спасибо тебе. Думал ли я…». Он  внезапно улыбнулся, вспомнив ласковый голос Элизы, там, в Париже -  за окном сиял белый свет зимы, черепичные крыши были покрыты легким снегом. Она провела губами по его плечу : «Мне до сих пор кажется, что это моя пуля была, в Бретани. Хотя и шрама уже не разглядишь».

-Сколько лет прошло, - Майкл стал целовать ее. «Ты мне тогда снилась, вот что. Все вы снились. И видишь, - он окунулся в ее нежное, такое близкое тепло, - видишь, как получилось, любовь моя. Теперь мы вместе, до конца наших дней».

-Здесь крестить будем, - подумал он, оглядывая пустую, - утренняя служба уже закончилась, - церковь. «Потом Марта в Озерный край уедет, к Веронике. И Рэйчел уже там, с тетей Изабеллой, помогают ей. Там все хорошо пройдет, обязательно».

Он вышел на белокаменные ступени и зажмурился. Августовское солнце было ярким, дул легкий, теплый ветер и он не сразу услышал веселый голос: «Майкл!»

Отец был в безукоризненном, табачного цвета сюртуке, с кремовым, шелковым галстуком. Майкл, как всегда, восхищенно вздохнул: «Два года ему до семидесяти. Хотел бы я так выглядеть, в его возрасте. И дядя Теодор, как в отставку вышел, как под землей не работает больше, -  расцвел. А ему этим годом семьдесят. Шахта старит, конечно».

Майкл увидел темноволосую голову старшего сына. Пожав руку отцу, он строго спросил: «Бен, а ты что здесь делаешь?»

Он был невысокий, легкий, изящный, в холщовой куртке ремесленника. Юноша, блеснув лазоревыми, отцовскими глазами, рассмеялся: «Меня отпустили папа, и с отличными оценками. Я дедушке деловую почту привез, заодно и пообедали. Багаж мой сразу в Кембридж поехал. Как там? - он кивнул в сторону дома.

-Я ему сказал, ты не обессудь, - добродушно заметил Питер. «Что у него сестренка теперь есть».

-Маленькая? - спросил Бен у отца.

-Вырастет, - уверил его Майкл и  подумал: «После крещения с бабушкой в Мейденхед езжай. Там девочки Корвино, Аарон, твой приятель, кузина Тони, из Америки  - вместе веселее. На лодке покатаетесь, -  он потрепал сына по крепкому плечу, - ты же два месяца то в забое сидел, то в механических мастерских возился».