-Похожего на описание человека неоднократно видели заходящим в этот дом, - буркнул Джон.

Марта подняла бровь: «Мало ли кого он здесь навещал. Впрочем, - женщина усмехнулась, - я не спорю с тем, что он, скорее всего, агент Наполеона, раз он отстреливался. Но в каморку он случайно попал, ты сам слышал. Нат, уходя, забыл закрыть дверь. Так бывает, - вздохнула Марта.

-Все равно не понимаю, что он тут делал, - недоуменно сказал герцог. Марта, тонко улыбнувшись, показала ему белокурый волос, что лежал на ее темной, кожаной перчатке.

-И вот еще, посмотри, - она развернула простыню.

Джон невольно покраснел. «Она сбежала, понятное дело, - задумчиво сказала Марта, - мы ее не найдем теперь. Все очень просто, дорогой мой - даже у агентов Наполеона есть, как бы это сказать, человеческие стороны. Он  увидел открытую дверь и решил расположиться с дамой в удобной обстановке, а не на черной лестнице. Потом вы подоспели, - Марта выбросила волос за окно. Потянувшись за капором, женщина потрепала Джона по плечу: «Ничего, ты его поймаешь, обещаю».

Джон, молча, курил, а потом, хмуро сказал: «Я не хочу ставить полицейский пост на квартире у Теодора, это как-то…»

-Низко, - помогла ему Марта: «Нет в Париже капитана де Лу, он на Эльбе сидит, поверь мне». Она указала за окно: «А наш беглец…, Мало ли у Наполеона доверенных людей. Прикажи, чтобы Ната выпустили, - она взглянула на небо, где уже играл розовый, летний закат: «Зайду домой и вернусь в Тюильри. Посидим со списками тех, кто был близок к Наполеону, подумаем. Мне уже и в Неаполь надо, скоро».

Нат сидел на вынесенном в коридоре стуле, под охраной двоих невидных мужчин с пистолетами. «Месье Жан велел отпустить арестованного, - сухо сказала Марта, махнув рукой. Когда они вышли на лестницу, Марта взяла Ната за руку. Юноша  вздрогнул: «Какие у нее пальцы железные».

Женщина наклонилась к его уху и, едва слышно, шепнула: «Если он здесь появится, - хотя вряд ли конечно, - передай ему, чтобы немедленно убирался из Парижа, прямо сейчас».

Нат кивнул и обреченно ответил: «Он обвенчался сегодня, тетя Марта. В церкви Сен-Сюльпис. С леди Джоанной».

-Хоть обвенчался, - пробормотала Марта, и подтолкнула Ната к дверному проему: «Его светлость уйдет,  и убирай там все. В понедельник явишься в префектуру, тебе компенсацию выплатят, за сломанную дверь, - Марта усмехнулась и неслышно проговорила: «Молодец, Натаниэль Фримен, хорошо держался».

Нат только вздохнул и оглянулся  на пустой коридор: «Тетя Марта, а как же…, как же они? С ними все в порядке будет?»

-Постараемся, - уверила его Марта, и быстро спустилась во двор.

На рю Мобийон только сели ужинать.

-А Джоанна где? - поинтересовалась Марта, оглядев стол. Изабелла вздохнула: «Сказала, что голова у нее болит, на солнце перегрелась. Элиза с Мадлен записку прислали. Они сегодня поздно будут, у герцогини Ангулемской в карты играют».

-А, - только и сказала Марта. Пройдя к спальням, женщина постучала в дверь комнаты Джоанны.

-Я себя плохо чувствую, - донесся до нее слабый голос.

-Все равно придется открыть, - оборвала ее Марта. Ключ повернулся в замке, и она увидела девушку. Джоанна стояла в одной рубашке, с подсвечником в руках, голубые глаза были заплаканы. «Тетя Марта…, - недоуменно сказала Джоанна, - что такое…?»

Марта заперла дверь. Прислонившись к ней спиной, женщина требовательно спросила: «Кольцо где?»

Джоанна поставила канделябр на стол. Девушка внезапно, горько, сдерживая себя - разрыдалась. «У меня, - прошептала девушка, - в шкатулке…Тетя Марта, скажите мне только, пожалуйста, - он жив?»

Марта обняла ее: «Как убегал, жив был, милая. Он, скорее всего, на набережной Августинок сейчас. Твой отец туда не отправлял полицейских».

-И не отправит, - страстно сказала Джоанна, подняв голову с ее плеча. «Папа не такой, он не будет поступать бесчестно! Никогда, тетя Марта!»

-Ставь благо государства выше собственного, - покачала головой женщина. «Твой муж, милая моя, к смертной казни приговорен, заочно. Сегодня дофин подписал приказ об этом. Ему надо бежать из Парижа, и как можно скорее».

-Я здесь не останусь, - Джоанна сплела тонкие пальцы, ее лицо, на мгновение, исказилось. «Я поеду с Мишелем, тетя Марта. Я его жена, мне надо разделить его судьбу…»

-Это понятно, - Марта поцеловала мокрую от слез щеку и огляделась: «Ты саквояж собери, и будь готова, хорошо? Только, - Марта вздохнула, -  с матерью своей поговори, как вернется она, из дворца».

Джоанна посмотрела на бронзовые, непокрытые волосы женщины. В свете свечей они переливались, играли теплыми искрами. «Нет, нет, тетя Марта, - Джоанна испуганно помотала головой, - мама не поймет, она ненавидит Наполеона…»

-То Наполеон, а то ты, - отозвалась Марта. «Ты ее дочь, милая. Она все поймет, уверяю тебя. Я тебе поднос пришлю, не след голодать-то. Ты, наверное, за весь день, только полстакана шампанского и выпила».

-Вы там были, - Джоанна отчаянно покраснела. «Тетя Марта, - она сглотнула, - а папа…, Что он скажет?»

-Посмотрим, - Марта незаметно дернула углом рта: «Поешь, милая, дождись матери, и отдыхайте, понятно? Завтра все и решим. Увидим, как оно сложится».

Джованни поднялся, когда она вошла в столовую, и, обеспокоено спросил: «Что там? Может быть, за врачом послать?».

-Просто головная боль, - Марта подождала, пока он нальет ей вина: «Девчонки спят уже?»

-Набегались сегодня в Люксембургском саду, а потом еще лодку на Сене взяли, - улыбнулась Изабелла. «Кузен Пьер их развлекал, он как раз после обеда туда пришел».

-Ах, вот как, - только и сказала Марта, накладывая себе салата. «Я поем, и отлучусь, по делам, вы спите спокойно».

Она вышла на улицу, когда над Парижем уже поднялась бледная, молодая луна. Марта постояла, смотря в небо, вдыхая теплый ветер с реки. Запахнув простую, бедную шаль, завязав ленты капора женщина пошла к набережной Августинок.

-Тряпки все сожги, - велел Федор жене. Он стоял, наклонившись, над кухонным столом, растирая в фарфоровой миске темную пасту.

-Еще хорошо, что слуг не успели нанять, доносить некому, - мужчина коротко выругался сквозь зубы, и, разогнувшись, передал Тео миску: «Все готово. Брюнетом он не станет, но волосы потемнеют».

Тео закрашивала седину на висках грецким орехом. Она все еще выступала на частных вечерах и смеялась: «Актриса должна до конца не признаваться, сколько ей лет на самом деле».  В гостиной пахло гарью. Как только они усадили тяжело дышащего Мишеля в кресло, и Федор увидел испачканную кровью рубашку - он  отправил жену перешивать штатскую одежду Пети.

-До утра мы ничего не достанем, -  он раздул огонь в камине, - а утром Мишель должен быть далеко отсюда. Хоть воздушный шар пригоняй, - Федор невесело усмехнулся. Увидев глаза жены, он  ворчливо добавил: «Мы ему волосы перекрасим, не волнуйся, все хорошо будет».

Мишель сидел с бокалом вина в руке, измучено закрыв глаза. Почувствовав прикосновение рук матери, он шепнул: «Мама…, Милая, мамочка, простите меня, простите, я не должен был…»

Петя, что устроился у стола, чистя пистолет, незаметно посмотрел на брата. Мишель только покачал головой.

-Джоанна, - мужчина заставил себя не вспоминать солнце, что играло в ее светлых волосах, ее тепло, - сладкое, бесконечное, -  ее шепот: «Я так люблю тебя, так люблю…».

-Нет, нет, - велел он себе, - нельзя рисковать, нельзя задерживаться в Париже, даже на день. Записку для нее оставлю, Петька передаст. Мы были осторожны, - Мишель почувствовал, что краснеет, - старались, по крайней мере. В конце концов, копия свидетельства о браке у нее. Что его светлость может сделать? К папе Римскому поехать? Разве что, но это долгая история. Где бы отец ее ни спрятал, я ее найду».

-Совсем дурак, - вздохнула Тео. Поцеловав светлый затылок сына, женщина стала орудовать кистью. Федор стоял на пороге гостиной: «Сейчас мать закончит, ложись, и спи. На рассвете смоешь краску. Мы с Петькой до того времени лошадь достанем. Ты на побережье должен оказаться?»