Мадлен поставила на стол горшок с дымящимся супом. Девушка, дрожащим голосом ответила: «Хорошо».

-Чуть меньше сотни солдат в городе остается, - размышлял Деметр, глядя на редких прохожих за коваными воротами отеля де Монтреваль. «Ничего, у меня почти тысяча человек по деревням разослана. Какой-нибудь из отрядов да принесет мне голову де Шаретта. Тем более, за нее награда полагается. Я велел не церемониться с крестьянами, забирать все припасы, искать в подполах…, Они тут все волками смотрят, даже дети. Даже эта, - он повернулся к жене. Та стояла, сложив руки под холщовым передником, опустив непокрытую голову.

Он сразу запретил ей носить чепец. Деметр брезгливо сказал: «Избавляйся от этих предрассудков».  Платье на ней все равно было  старомодное,  - глухое, закрытое.

-Монашка, - комиссар раздул ноздри. «Так и лежит колодой, в постели ничего не делает. Ладно, - он бросил взгляд на следы синяка, красовавшегося на бледной щеке Мадлен, - я в нее быстро разум вобью. Как папаша мой матушку колотил - и ногами, и плетью. Они только побои понимают, дуры».

-Иди сюда, - велел он.

Мадлен затряслась: «Пожалуйста, я прошу вас..., Ведь день на дворе, так нельзя...»

-Вечер, - поправил ее Деметр. «И я тут решаю, что нельзя, а что можно. Ну? - угрожающе поинтересовался он. «Долго ты будешь там стоять?».

Она подошла. Деметр, задрав ей юбку, пошарив  пальцами между ног, велел: «Наклонись!»

Мадлен опустила голову на холодный, каменный подоконник и тоскливо подумала: «Господи,  сжалься ты над нами. Пусть он отпустит Жюля, и я тогда умру. Я не хочу жить».

Девушка  увидела двоих мужчин – они медленно, разглядывая дома вокруг, шли по улице. Шпиль церкви разрезал хмурое небо, дул ветер. Она ощутила у себя на глазах горячие слезы. Деметр выдохнул, и отстранился: «Приберешь тут и можешь сама поесть. На кухне, - добавил он, - там твое место».

Мадлен сглотнула и оправила платье: «Когда мне можно будет увидеться с братом?».

-Когда я захочу, - буркнул Деметр. Развалившись в кресле, комиссар принялся за еду.

-Принеси жаркое, - велел он, вытирая губы застиранной салфеткой, - и займись камином. Что застыла столбом, - он обгрыз куриную кость, и выплюнул ее на скатерть, - шевелись, дура.

Мадлен спустилась на кухню. Прислонившись к стене, девушка тихо заплакала. На деревянном, длинном столе лежал нож. Она  вспомнила себя, пятилетнюю,  - Мадлен стояла коленями на табурете, облокотившись на этот же стол. Девушка услышала ласковый голос повара: «Очень хорошо, ваша светлость. Мы  уже вымесили тесто, а теперь  будем лепить булочки».

Запахло ванилью, пряностями, теплом очага. Рядом зашуршало шелковое платье матери. Мадлен, сглотнув, всхлипнула.

-Нельзя, нельзя, - напомнила себе Мадлен, - самоубийство - великий грех. Только Господь решает - кому жить, а кому - умирать. Надо дождаться, пока он освободит Жюля. Бедный мой братик, совсем один...- Мадлен вздохнула. Подняв ведро с грязной водой , - она мыла пол, девушка открыла дверь, что вела  во двор.

-Что там? - спросил Джон у Питера. Тот лежал на крыше сарая, что выходил на зады отеля де Монтреваль.

-Служанка, - тот пригляделся, - воду выплеснула. В столовой..., Да, это столовая, - уверенно сказал Питер, - свечи горят». Он поднял голову: «Видно, там ест кто-то. Девушка появилась, с блюдом. Пошли, - велел он Джону, что стоял за углом пристройки, - она дверь не закрыла. Спрячемся на чердаке и будем ждать».

Джон ухватился за сильную руку Питера. Мужчины, оглядевшись, - на заднем дворе никого не было, караул стоял у парадного входа , - спрыгнули на мощеный двор.

Они прокрались через кухню на черную, узкую лестницу, что вела наверх, в бывшие комнаты слуг. Джон  застыл: «Тихо!»

-Спустись к охране, - донесся до них скрипучий голос, - пусть начальник караула явится ко мне в кабинет. Потом отправляйся в спальню и жди меня, - мужчина расхохотался. Джон поморщился:

-Вот и комиссар Деметр. Ладно, все понятно. Пошли, - он подтолкнул Питера, - нам надо на рассвете с ним покончить, и потом  присоединиться к людям де Шаретта.

Когда они оказались на пустом, пыльном чердаке, Джон, придвинул к двери какой-то сундук: «Света зажигать нельзя, да у нас и свечей нет, а покурить можно».

Питер принюхался - даже здесь пахло крепким, грубым табаком. Джон набил трубку. Прислонившись к стене, герцог  чиркнул кресалом. Он курил, глядя куда-то вдаль, на темнеющее в маленьком окне небо. Потом, Джон горько сказал: «Все это, конечно, обречено на провал. Де Шаретт, восстание..., Сам видишь, они задыхаются. Мы убьем Деметра, а сюда пришлют следующего мерзавца».

-Все равно, - Питер закинул руки за голову, - надо выполнять свой долг, юноша. Твой отец бы поступил точно так же.

-Юноша, - усмехнулся герцог. «Я тебя всего на десять лет младше».

-И на два брака, - Питер зевнул. Джон вспомнил: «Пропала. Она не могла бросить брата, никогда. А если Жюля уже казнили? Нет, Элиза бы знала. Она тут два дня на рынке отиралась, услышала бы о таком. Мэри молодец, когда выберемся отсюда, я с ней поговорю».

Он услышал веселый голос Майкла Кроу: «У мисс Мэри не только с навигацией все хорошо, но и с техникой. Мы с ней вместе бомбы делали».

Мэри развернула план города. «Двенадцать тайников, в каждом - по два фунта пороха. Как только мы услышим взрыв на реке, я, Майкл и Элиза - приведем в действие запалы. Мы их намеренно так расположили, Джон. Каждый из нас отвечает за четыре тайника, расположенные рядом. Это Майкл придумал, - Мэри улыбнулась.

-Мы в шахтах так работаем, - юноша ласково посмотрел на Мэри. «А карту - она рисовала. На что я хороший чертежник, а Мэри - лучше».

-Меня папа научил, - смуглые щеки покраснели.

 Питер устроился на полу, подложив под голову куртку: «Когда все это закончится, я поеду в Бат, сниму там номер с огромной кроватью, и высплюсь, наконец. Не на земле, не в лесу, и не под телегой».

-А я, - Джон зевнул, - возьму мальчишек и отправлюсь в Озерный Край. Все равно мне в Вену  только осенью возвращаться. Поохотимся, рыбу половим...

Они помолчали. Питер вдруг спросил: «Как думаешь, тут при нашей жизни восстановят монархию?».

Джон открыл один глаз:

-Граф Прованский не переживет, если этого не случится. Он и так уже - племянника своего в могилу свел, в погоне за троном, мерзавец. Но доказательств, что это именно он предал отца и Марту - у меня нет. К тому же, - мужчина пожал плечами. «Ставь благо государства выше собственного. Так что пусть становится королем. Лучше, чем эта шайка сумасшедших».

-Их тоже, - Питер зевнул, - скоро свергнут. Читал же ты, что Теодор из Петербурга написал? Об этом молодом генерале, французском.

-Наполеон Бонапарт, - задумчиво сказал Джон. «Надо подумать, Питер, спасибо тебе. Ну и голова у тебя все же».

Его собеседник усмехнулся:

-В моем деле, Джон, тоже важно уметь предвидеть. Новые рынки, колебания цен..., Почему я в эту паровую тележку столько денег вкладываю? Именно поэтому. Когда корабли будут двигаться силой пара -  мои обороты взлетят до небес, - мужчина потянулся: «Тележку мы увидим при нашей жизни, и прокатимся на ней, обещаю».

-Ну-ну, - хмыкнул Джон, но Питер уже спал.

-Надо и мне, - Джон устало закрыл глаза. Перед ним было озеро - уходящее за горизонт, подернутое легким туманом. Мадлен стояла  на берегу,  с распущенными по спине, светло-русыми волосами, на голове у нее был венок из полевых цветов. Она приподняла подол льняной рубашки. Зайдя в воду по щиколотку, улыбнувшись, Мадлен протянула к нему руку. Где-то плеснула рыба. Джон, воткнув удочку в песок, поднявшись, обнял ее. Она вся была, как цветок, - тонкая, гибкая, и губы ее были свежими, словно вода в роднике.

Он все целовал ее, а потом  пообещал себе: «Я найду ее, обязательно найду - где бы она ни была».

Они проснулись на рассвете.  Джон посмотрел на свой простой, стальной хронометр:

-Шесть утра. Караул  только что отправился спать.  Смена придет в четверть седьмого. Спасибо Элизе, она тут все рассмотрела. Сейчас  Фэрфакс со своими людьми взорвет мост, нам надо поторапливаться, - он вскочил, и  взвесил на руке пистолет