Лея проводила их глазами. Ханеле, подергав ее за платье, проговорила: "Я помочь могу".

Женщина присела. Поцеловав девочку в щеку, прижав ее к себе, она шепнула: "Я очень рада, что ты теперь дома, милая".

Джо зашла в маленькую, уставленную книгами комнату. Девушка робко опустилась на деревянный табурет.

— Вы меня хотели видеть, рав Судаков, — пробормотала она, опустив голову. "Мне Иосиф, то есть, господин Мендес де Кардозо сказал, как уходил".

Исаак Судаков посмотрел на девушку, что сидела перед ним, перебирая подол темно-синего, изящно скроенного платья: "Волнуется, бедная. Жених у нее хороший, этот Иосиф. Пусть ходит в ешиву. Ее мы у госпожи Сегал поселим, там уже эта Дина живет. Девочкам вместе веселей будет. Госпожа Сегал просто будет с двоими заниматься. Да, так будет хорошо".

— Вы не бойтесь, — сказал он ласково, — сейчас придет госпожа Сегал, заберет вас. Завтра уже и учиться начнете, как устроитесь. Вещи ваши к ней принесут, кто-нибудь из мальчиков.

Джо посмотрела в его добрые, темные глаза: "Рав Судаков, а с господином Мендесом де Кардозо мне никак нельзя увидеться теперь?"

Судаков покачал головой: "Не принято это, деточка, так не делают. И вот еще, — он посмотрел на нее и тут же отвел взгляд, — ты, как в синагогу приходить будешь, все же шаль надевай, так лучше".

Джо вспыхнула и пробормотала: "Простите, пожалуйста, конечно…"

— Рав Судаков, госпожа Сегал во дворе ждет! — постучался в дверь какой-то мальчик. "Иди, деточка, — отпустил ее Судаков. Вдруг, улыбнувшись, он спросил: "А откуда ты так ладино хорошо знаешь?"

— Меня Иосиф, то есть господин Мендес де Кардозо научил, как мы сюда плыли, — смутившись, ответила Джо. "У меня испанский язык, как родной, а они ведь похожи".

— Ну, хорошо, — он поднялся. "Иди, на Шабат увидимся".

Джо вышла во двор. Она увидела маленькую, худенькую женщину в платке и темном, просторном, по щиколотку платье. "Здравствуйте, — сказала она несмело, — рав Судаков меня к вам послал".

Женщина вздохнула: "Хоть говорить с тобой можно, по-человечески. Та-то вторая, как приехала — мы с ней на пальцах объяснялись. Сейчас уже легче стало. Тебе лет сколько? — спросила она Джо, выходя на улицу.

— Шестнадцать, — та все еще краснела. "Госпожа Сегал, а чему я учиться буду?"

— Молитвам, — та стала загибать пальцы, — Тору с вами буду читать. Будешь ходить, полы мыть, за детьми присматривать, обеды варить. А на Шабат — в синагогу.

Они подошли к старому, двухэтажному дому. Госпожа Сегал велела: "Сюда". В маленькой, полуподвальной комнате стояло две кровати. Стройная, белокурая девушка, вскочив с одной из них, сказала: "Здравствуйте!"

— Это Дина, товарка твоя, — госпожа Сегал оглядела комнату: "Знакомьтесь. Сегодня-то не пойдешь никуда, пока вещи твои доставят, пока то, пока се. Завтра уже с шести утра на работу".

Дина подождала, пока дверь закроется. Она неуверенно протянула тонкую, натруженную руку: "Вторая кровать не очень хорошая, она старая. Моя, правда, тоже шатается. Какое у тебя платье красивое!"

— Если ты мне найдешь молоток и гвозди, — ответила Джо, засучив рукава, — я все это быстро исправлю.

Она стояла на коленях, сколачивая планки. Дина, заглянув ей через плечо, восхищенно протянула: "И где ты только такому научилась!"

— У меня был свой бот, — Джо поднялась, — а потом я два года плавала юнгой и шкипером в Карибском море. С пиратами, — добавила она.

Дина открыла рот и в дверь постучали. "Сундуки твои принесли! — крикнула госпожа Сегал.

— А у тебя все платья такие же? — спросила Дина, когда они поставили два тяжелых сундука к стене. "Нескромные".

— У меня шали есть, — вздохнула Джо, открывая крышку. Дина посмотрела внутрь и зажмурилась: "Красота, какая! Это все шелк, да, и бархат? Никогда в жизни не носила".

— Так примерь, — Джо достала платье цвета незабудок. "Оно тебе длинновато, я выше, но мне его в Париже, шили".

Джо сидела на кровати, складывая платья. Дина, опустившись рядом, восторженно сказала: "Вот бы в таких нарядах всю жизнь ходить! У меня было шелковое платье, как я еще маленькая была. Мне отец его подарил, а потом он умер, да и я выросла из него. А ты тоже сирота? — Дина подперла подбородок кулачком.

— У меня матери нет, — Джо начала складывать платья. "А отец есть, и брат — тоже. И еще жених, — добавила она, краснея.

— А у меня — совсем никого, — Дина стала ей помогать. "Давай твои шерстяные платья, оставим. Я хорошо шью, приведу их в порядок. И у госпожи Сегал холст на передник возьмем, у нее много. А ты готовить умеешь?"

— Нет, — вздохнула Джо, — но полы мою хорошо, на корабле палубу тоже убирать надо.

— Научишься, — махнула рукой Дина. Подхватив шерстяные платья, она вдруг замерла: "А это что?"

— Мой пистолет, — пожала плечами Джо. "На всякий случай".

Дина уважительно посмотрела на нее: "Я их и не видела никогда".

Над Иерусалимом играл золотой, высокий закат. Джо, кутаясь в шаль, сидя рядом с Диной на деревянной скамейке во дворе, обметывала раскроенный холщовый передник. "Уже лучше, получается, — пробормотала она.

— Расскажи еще о Париже, — попросила Дина, — во Франции наша королева была, из Польши, Мария Лещинская, давно, правда"

У ворот раздалось какое-то урчание. Дина, оглянувшись на дом, приоткрыла створку. Короткошерстная, рыжая собака лизнула руку Джо. Девушка ахнула: "Это Ратонеро! Он с нами сюда из Южной Америки приехал. Смотри, — Джо понизила голос, — у него записка за ошейником. Это от моего жениха, наверное".

— И что же, он сюда сам прибежал? — удивилась Дина, глядя на собаку.

— Нет, — улыбнулась Джо, прочитав записку, — не сам. "Сидеть!" — свистнула она. Быстро прошмыгнув в подвал, Джон принесла бумагу и карандаш. Девушка засунула свой ответ под ошейник и велела: "Беги! Беги к Аарону!"

— А кто это — Аарон? — спросила Дина.

Девушки высунули головы на улицу. Джо рассмеялась: "Хозяин его. Видишь, в рабочей куртке юноша, темноволосый, на углу стоит?".

Аарон повернулся. Он едва успел улыбнуться, как белокурая девушка, покраснев — захлопнула ворота.

Исаак Судаков закурил. Взглянув на Аарона, он разрешил: "Ты тоже кури, вижу, хочешь ведь".

Он выпустил клуб дыма: "Все как надо. Он теперь здесь, и все будет хорошо. Господи, а если бы этот Иосиф не нашел его? Совсем один мальчик жил, без семьи, без народа своего".

— Заниматься с Иосифом будешь в паре, — Исаак все незаметно рассматривал юношу, — а что с работой у тебя?

— Завтра начинаю, — улыбнулся Аарон. "В мастерскую устроился, столяром, и резчиком. Рав Судаков, у меня руки хорошие, если бы я еще мог писать научиться…, Очень хочется".

— Э, — вздохнул старший мужчина, — ты сначала в ешиву походи, год хотя бы. Потом уже и поговорим о таком, чтобы писцом стать — надо много законов знать. Двадцать четыре же тебе? — спросил Судаков.

Аарон кивнул. Раввин задумчиво сказал: "Как говорится, и под хупу пора. Нехорошо человеку жить одному".

Юноша вспомнил белокурые, заплетенные в тугие косы волосы: "А глаза у нее голубые. Надо попросить Иосифа, пусть в следующей записке спросит — как зовут ее. И на Шабат они придут, хоть краем глаза, а посмотрю на нее. Такая красивая".

— Вы же сами говорили, — Аарон рассмеялся, — сначала учеба, а потом — все остальное. Да и, — он покраснел, — хочется же, чтобы девушка по душе была, рав Судаков.

— Это верно, — дверь открылась, и раввин радостно сказал: "Заходи, Иосиф. Принес ты родословное древо?"

— А как же, — Иосиф шагнул через порог и обернулся: "Не стесняйся ты, Теодор. Старшего брата вашего зятя привел, — объяснил мужчина, — он ведь тоже нам родственник".