Монах все смотрел на кусочек города, вырезанный из розового дерева. Потом он утвердительно сказал: "Иерусалим".

Аарон кивнул. Джованни, улыбнулся: "Спасибо вам. Я скоро в Боготу отправляюсь, и в Лиму — возьму с собой, — он погладил стены и башни. "Мне очень, давно не делали подарков, — добавил Джованни, вспомнив тусклый блеск золотой булавки с циркулем и наугольником. "Где же я ее взял? — подумал он и поморщился: "Не помню. Как хорошо рядом с этим человеком. Спокойно".

— Если вы захотите меня найти, — вдруг сказал Джованни, — я исповедую в соборе ближайшую неделю. После обеда, вторая кабинка справа. Ну, мало ли зачем, — он пожал плечами и неловко улыбнулся.

Аарон посмотрел вслед коричневой, простой рясе. Подняв пустой мешок, пересчитав медь, юноша вздохнул: "Хоть немного легче ему стало. Жалко его, видно, несладко живется".

Он свистнул Ратонеро: "Пойдем домой, там уже Иосиф скоро вернется".

В кабинете отца Бернардо пахло пылью и желудочными каплями. "Это те, что я ему выписывал, — понял Иосиф, принюхавшись.

— Так что там с вашим желудком, святой отец? — спросил он, устраиваясь в кресле. "Я же вам говорил — с вашей болезнью нельзя ничего острого, пусть вам готовят пищу на пару и обязательно — регулярно ее принимать".

— Я так и делаю, — радостно ответил иезуит, роясь в бумагах, что лежали у него на столе. "Должен сказать, эти методы помогают. Вы отменный врач, дон Мендес".

— Спасибо, — Иосиф бросил мрачный взгляд в сторону запертой двери: "Третий этаж, двор вымощен булыжником, в передней — наряд солдат. Не нравится мне, что он какие-то документы ищет, ох как не нравится".

— Я тут поинтересовался вашим паспортом, — отец Бернардо сложил перед собой бумаги. Подровняв их, он покачал головой. "Выписан в Кумане. А что вы там делали, дон Хосе? Это далеко от Гаваны"

— Я участвовал в экспедиции в джунгли, за лекарственными растениями, — спокойно ответил Иосиф. "Наша лодка перевернулась, все бумаги утонули. Как только мы с проводником добрались до первого большого города — мне выдали новый паспорт".

— Ага, — пробормотал отец Бернардо. "А заканчивали вы университет Гаваны?"

— Разумеется, — Иосиф поднял бровь, — раз я с Кубы. Туда же я и уезжаю, на следующей неделе. Возвращаюсь домой.

— Ах, — вздохнул отец Бернардо, — вынужден вас огорчить, придется задержаться, дон Хосе. Он взял паспорт и повертел его у себя перед носом. "Акцент у вас не кубинский, и вообще — он усмехнулся, — тут вот пишут, что вы сожалеете об отсутствии в городе светских книг, позволяете себе рассказывать благородной сеньоре какие-то неприличные вещи…"

— Благородной сеньоре, — язвительно отозвался Иосиф, — прежде чем раздвинуть для мужа ноги, — не помешало бы знать, куда попадет его семя, и, — он усмехнулся, — что случается в брачной постели. И вообще — в постели, — не удержавшись, добавил он и вздохнул про себя: "Мало тебя, Иосиф, бранили за длинный язык, ох, мало".

— Но все это мелочи, — будто не слыша его, продолжил отец Бернардо. Карие, маленькие глазки монаха вдруг заиграли смехом. "Я бы вас пожурил и отпустил. Вы, врачи, всегда славились вольнодумством, но вот тут еще пара бумаг…"

— Доносов, — поправил его Иосиф. "У вас что, отец Бернардо, все жители Картахены друг на друга доносы пишут?"

— Пока нет, — серьезно ответил монах. "Если бы было так — у святой Инквизиции стало бы меньше работы. Так вот, сообщают, что на обеде у главного врача госпиталя вы отказались, есть свинину, якобы в ней много паразитов. Ограничились овощами".

— Зато у меня никогда не будет подагры, — Иосиф поднялся. Поклонившись, он смешливо спросил:

— Надеюсь, это все? Или святой Инквизиции интересно еще и то, как часто я навещаю умывальную?

— А собор вы не навещаете совсем, — пробормотал иезуит. Он вскинул внезапно похолодевшие глаза на мужчину, что стоял, прислонившись к двери:

— Видите ли, я бы и на свинину махнул рукой. Наверное. Но Кумана — она ведь на востоке, рядом с Суринамом, голландским владением. В Картахене — лучшая крепость на Карибах, и самый богатый арсенал. Вы как раз — коменданта крепости лечили, дон Хосе, — священник вздохнул и подпер щеку рукой. "Держите при себе этого индейца, собираете сведения, а он доставляет их голландцам, джунгли тут большие, есть, где спрятаться. Так что придется поговорить с вами по душам, дон Хосе, вы уж меня простите. И солдат мы к вам домой отправим".

— Только бы он там не сидел, — внезапно подумал Иосиф. "Он ведь тоже, как я — упрямый. Только бы он ушел, я же велел ему — взять книги и уйти".

Иезуит хлопнул в ладоши и прошептал что-то наклонившемуся к нему офицеру. "Руки, — потребовал тот, остановившись перед Иосифом. Мужчина почувствовал, как в запястья врезается веревка.

— А ну-ка, — отец Бернардо кивнул офицеру, — давайте, проверим. Я вас, поэтому и связал, — смешливо пояснил священник, — у вас кулаки немаленькие, еще бы драться начали.

Иосиф сжал зубы и заставил себя молчать.

— Впечатляет, — отец Бернардо склонил голову набок. "Будете рассказывать, что вы в детстве страдали какой-то там, уж не помню какой, болезнью, и вам сделали операцию?"

Иосиф внезапно рванул веревку. Отшвырнув офицера, тот схватился за окровавленный нос, спокойно застегнувшись, он ответил: "Не буду".

Он сделал одно быстрое движение. Отец Бернардо, взвизгнув, — бронзовая чернильница рассекла ему лоб, — жалобно закричал: "Все сюда!"

Иосиф оглянулся: "Пятеро. А вот это совсем плохо, дорогой мой потомок Ворона". Он поднял кинувшегося на него офицера, и, швырнув его в толпу, — вскочил на подоконник. Раздался треск выстрелов, зазвенело стекло, и мир для него померк.

Корабль шел под хорошим северным ветром. Капитан Фэрфакс, взглянув на карту, подозвал помощника: "Картахена в десяти милях, незачем нам соваться под пушки форта. Бросим тут якорь и подождем Джо".

Сапоги застучали по трапу. Фэрфакс, увидев темноволосую, коротко стриженую голову, вздохнул: "Вот же упрямица, говорил я ей — идем в Плимут. Клад мы забрали, больше нас тут ничего не удерживает. Так нет — пока новый корабль строили, еще успела до Чарльстона добраться, узнать — что с сестрой доктора случилось".

Он взглянул на юг, в сторону берега. Капитан сварливо сказал, подозвав к себе Джо: "Нет его там давно, в Картахене. Вы с ним, наверняка, разминулись".

Джо сжала тонкие, обветренные губы, и, вздернула подбородок: "Я должна, капитан. Понимаете, просто должна. Иначе…, - девушка отвернулась. Махнув рукой, дрожащим голосом, она добавила: "Я быстро, возьму шлюпку, туда и обратно. А потом сразу в Плимут. Вы же ему говорили о таверне дона Фернандо, может быть, он весточку там оставил…"

Капитан перегнулся через борт и, вздохнув, крикнул: "Туда и обратно, слышишь!"

Она закрепила парус, и села к рулю, дергая разлохмаченные, просоленные шнурки на вороте старой льняной рубашки. Иосиф снился ей — Джо стояла у штурвала, ветер ерошил ее короткие волосы, пахло солью, и она слышала его шаги сзади. Джо оборачивалась, улыбаясь, и видела смех в его красивых, темных глазах. Он подходил, и обнимал ее — так, что хотелось навсегда остаться в его руках. "Дура, — шептал он ей на ухо. "Никогда, никогда я тебя не отпущу, понятно? Всегда буду рядом, что бы ни случилось". Корабль кренился, волна плескала через борт. Джо чувствовала, как он целует ее, — и, просыпаясь, стирала слезы со щек.

— Ты ему не нужна, — бормотала девушка, ведя шлюпку к берегу. "Он и не смотрел на тебя даже. Ты девчонка, младше его на десять лет, ему нельзя на тебе жениться. Забудь, не мучай себя".

Она знала, что всегда будет видеть его во снах. Сейчас, бросая якорь, соскакивая в мелкую воду залива, она плакала — не тихо, уткнувшись в жесткую, тощую подушку на своей корабельной койке, а громко и жалостно, шмыгая носом.