Он прожевал мясо. Откинувшись назад, опираясь на локоть, Кинтейл принял от сидящего рядом индейца трубку. Тот взглянул на испещренное шрамами лицо, на холодные, голубые глаза, и поежился. Кинтейл затянулся, и, молча, выпустил дым: "Только сначала я уведу с собой белую женщину. Мне нужны сыновья с хорошей кровью, хватит и одного ублюдка. Хорошо еще, что сдохла девчонка".

Он положил на ладонь красный кленовый лист: "Красиво тут, Ахисенейдей. Не жалко тебе будет уходить?"

— Воин идет за вождем, — заметил индеец. Кинтейл, взглянул на восток, туда, где небо уже окрашивалось в темно-синий, густой цвет ночи: "Да, ты прав. Спасибо тебе, брат, спасибо вам всем".

Индеец потрогал привешенные к поясу высохшие скальпы: "Тебе тоже надо добыть их, Менева".

— Конечно, — пообещал Кинтейл. Отдав индейцу трубку, вытянувшись на оленьей шкуре, он увидел, как заходит солнце над горами. "Хорошо, — вздохнул он, закрыв глаза. "Вот сейчас — и вправду, все стало — как надо".

Мамаша Молли оглядела девушку с ног до головы. Вздохнув, она подперла щеку рукой:

— Ну и красавица же ты, дорогая моя, повезло капитану Горовицу! Лошади для вас готовы, — она выглянула в окно, — после свадьбы сразу садитесь и уезжайте. Мы тут по стаканчику всем нальем, за ваше здоровье. Пошли, — она поправила венок из осенних листьев на голове девушки. Открыв перед ней дверь, Молли усмехнулась: "Смотри-ка, народу сколько собралось".

Лагерь был залит низким, предвечерним солнцем. Эстер увидела большой американский флаг, что держался на вбитых в землю шестах. "Какой Хаим красивый, — нежно подумала она, идя к хупе. "И Дэниел рядом, у него кольцо. Господи, в Бостон вернусь уже — миссис Горовиц. А потом война закончится, и у нас будут дети. Много, — она почувствовала, что краснеет, и услышала крики: "Ура! Ура капитану и миссис Горовиц!"

— Я тебя люблю, — тихо, наклонившись к ней, сказал Хаим, когда Эстер, обойдя три раза вокруг хупы, — встала рядом. "И буду любить всегда".

— Пригодилось изюмное вино, — смешливо подумала Эстер, глядя на то, как доктор Абрахамс, сдвинув очки на кончик носа, — поднимает оловянный бокал.

— Благословен Ты Господь, Владыка мира, создавший плод виноградной лозы, — сказал он, откашлявшись. Эстер попросила: "Господи, как мне мама пела — без горя и несчастий. Чтобы все было без горя и несчастий, прошу тебя".

Она почувствовала прикосновение кольца. Эстер увидела, как блестят его серые глаза.

— Спасибо, спасибо тебе, — Хаим все не выпускал ее руку. Наконец, улыбнувшись, он громко проговорил: "Смотри, ты посвящаешься мне в жены этим кольцом по закону Моше и Израиля".

— Господь, Бог наш, да зазвучат вскоре в городах Иудеи и на улицах Иерусалима голос радости и голос веселья, голос жениха и голос невесты, — раздался голос доктора Абрахамса. Хаим, подождав, пока Дэниел завернет в салфетку стакан — наступил на него.

— Мазл тов! — закричали со всех сторон. Дэниел весело сказал: "Целый день я их учил. А стрелять генерал запретил, все-таки сражение скоро, незачем порох тратить. Бегите, — подтолкнул он Хаима и Эстер, — вам же вдвоем побыть надо".

Солдаты выстроились в два ряда. Эстер, взяв за руку мужа, пробежав под скрещенными мушкетами, — влетела в дверь таверны.

— Прямо сейчас, — потребовал Хаим, прижав ее к себе. "Прямо здесь". Она рассмеялась, и, нежась под его поцелуями, надевая лежащий на столе чепец, велела: "Потерпи. Я с утра халы испекла, и миссис Молли мне бутылку рома отдала. Потерпи, капитан Горовиц, всего десять миль…"

— Невозможно, — он повернул жену спиной к себе. Целуя белую шею под воротником платья, Хаим сердито ответил: "Я почти год терплю, только о тебе и думаю. Все, пошли, — он потянул ее за руку, — слышишь, нас уже ждут".

На дворе расставляли столы. Эстер, улыбнувшись, подняв вверх свежий хлеб, благословив его, крикнула: "Господа, приятного аппетита, и спасибо вам большое!"

Солдаты восторженно загудели. Дэниел, посмотрев на то, как Хаим помогает сесть жене в седло — поманил его к себе.

— Мы там с сержантом Фрименом уже побывали, — он подмигнул юноше, — все, как в лучшей гостинице, капитан Горовиц.

— Когда вы идете? — тихо спросил Хаим. "Сегодня?"

— Угу, — едва слышно ответил Дэниел. Пожав другу руку, он улыбнулся: "Счастья вам!"

— А ему? — вдруг подумал Хаим, глядя на Дэниела. Он стоял — высокий, стройный, прислонившись к створке ворот, и махал им рукой. "И у него будет, — твердо сказал себе Хаим. Нагнав жену, перегнувшись в седле, он шепнул: "Лошади хорошие, я бы и рысью поехал".

Эстер пришпорила своего коня. Два всадника понеслись по дороге, ведущей на запад.

— Эх, — услышал Дэниел голос сзади, — и когда мы с Салли только поженимся, капитан?

— Скоро, — уверенно ответил мужчина. Обернувшись к сержанту, он вздохнул: "Давай, Нат, перекусим, и пора нам отправляться. Мушкеты брать не будем, обойдемся пистолетами и кинжалами".

— Курицу я готовил, — гордо сказал Натаниэль, — пойдемте, капитан, вы такую на сто миль вокруг не найдете.

Дэниел посмотрел на запад — но лошадей уже не было видно, только легкая пыль все еще висела в томном, вечернем воздухе.

Хаим чиркнул кресалом и зажег свечу. Пахло соснами, было слышно, как неподалеку журчит источник. Эстер ахнула: "Смотри!"

Душистое, мягкое сено было накрыто холщовыми простынями, рядом лежали подушки, и меховая полость. На столе, в глиняном кувшине, была чистая, родниковая вода.

— Это Дэниел и сержант Фримен, — он усмехнулся, развязывая ленты ее чепца. "Они этой дорогой сегодня в разведку пойдут. С утра тут были, местность осматривали. Будут индейцев искать".

Эстер замерла: "Индейцев?"

— Да они с войсками Бергойна, — Хаим медленно расстегивал пуговицы на ее платье, — беспокоиться нечего, это далеко. И у меня тут мушкет, пистолет, шпага…, - он смешливо поднял бровь.

— Ты хорошо вооружен, — томно сказала жена, откинув голову назад, расплетая косы. "И умею всем этим пользоваться, — заверил ее Хаим, опускаясь на колени. В сумраке ее грудь — небольшая, высокая, — отливала жемчугом.

— Я читала…, в газете, — задыхаясь, шепнула Эстер, запустив пальцы в его светлые волосы.

— Они преуменьшают мои достоинства, — платье упало на деревянный пол. Хаим, застонав, прижавшись к ней, целуя нежное, мягкое бедро, услышал сверху: "Я хочу…, сама убедиться".

— Вот сейчас, — он легко подхватил ее на руки и опустил на сено. "Господи, как сладко, — подумала Эстер. "Как хорошо, я и не думала, что так бывает. Как я его люблю, и слов таких нет". Она потянулась вверх, и, уронив голову на его плечо — нашла губами его губы.

Сухие ветки едва слышно затрещали. Индеец, прислушавшись, сказал своему товарищу: "Там кто-то есть, у источника".

Ночной лес был тихим. Наверху, в огромном, чистом небе, сияли, переливались звезды. Шуршали крыльями птицы, с запада, из-за гор дул свежий, прохладный ветер.

Они поднялись и, осторожно ступая, пошли к темнеющей вдалеке сторожке, держа в руках короткие мушкеты.

К открытому окну была прилеплена оплывающая свеча, у коновязи стояли две лошади.

— Еще! — услышали они томный, ласковый голос женщины. "Еще хочу, прямо сейчас! Я люблю тебя, — она засмеялась сквозь слезы. Мужчина ответил: "Сколько угодно, счастье мое, до самого утра и еще целый день. Вот так, — раздался шорох, женщина застонала, и крикнула: "Хочу! Хочу тебя!"

— Ты моя, — сквозь зубы ответил мужчина. "Слышишь, ты моя, навсегда, я люблю тебя!"

Женщина опять закричала — громко, радостно. Индеец шепнул: "Менева. Надо его привести, он хотел себе жену их крови. Пусть посмотрит на нее".