Рудокоп так и не поднимал головы. Федор, осторожно пошевелил его: "Ноги…, Не чувствую…, Вальтер под вагонеткой, там отец его, — мужчина обессилено махнул рукой. Федор увидел рыжую, окровавленную, разбитую голову Большого Фридриха. На рельсах поблескивало что-то серое, вязкое.

— Он еще и своим телом вагонетку прикрыл, — горько подумал Федор, переворачивая труп. "Не надо, чтобы мальчик это видел".

Он закрыл мертвые, голубые глаза, и приподнял вагонетку: "Вальтер, с тобой все в порядке?"

— Я ударился, — всхлипнул мальчик. "Но уже не болит. Герр Теодор, что с папой, где он?"

Федор помог мальчику выбраться наружу и придержал его за плечи: "Ты поплачь, милый мой, поплачь, я тут, я с тобой".

Ребенок встал на колени. Прижавшись щекой к лицу отца, мальчик разрыдался — еле слышно, вздрагивая плечами.

Федор погладил белокурую голову, и тяжело вздохнул: "Пойду, посмотрю, что там дальше".

Он дошел до обрушившегося входа в штольню, и увидел чьи-то ноги в растоптанных башмаках, что торчали из-под камней. "Холодные, — устало подумал Федор. "Там, значит, еще трое". Федор поднял какой-то булыжник, и начал стучать — упрямо, не останавливаясь.

Он прислушался и перекрестился — издалека доносилось такое же постукивание. "В шахте народа много, — вспомнил мужчина, — утренняя смена. Нас достанут. Сейчас Вальтер успокоится, перенесем этого, со сломанным позвоночником, и пойдем за водой".

Когда Федор вернулся, мальчик сидел рядом с искалеченным рудокопом, держа его за руку.

— Пойдем, Вальтер, — Федор посмотрел на оплывающий огарок свечи, — пока свет есть, надо нам его к герру Рабе перенести, на чем-то твердом. Помоги мне стенку вагонетки выломать.

Вальтер вытер заплаканное лицо: "Герр Теодор, а нас найдут?"

— Найдут, — твердо ответил Федор. "Там, — он махнул в сторону завала, — стучат уже. И я тоже постучал".

Вальтер помолчал. Глядя куда-то в сторону, мальчик спросил: "А остальные? Что с ними, герр Теодор?"

Он увидел глаза мужчины. Прикусив губу, перекрестившись, Вальтер стал выламывать боковую стенку вагонетки.

Рабе сидел, закрыв глаза. Услышав их шаги, он дрогнул ресницами: "Я тут еще пару огарков нашел". Они опустили шахтера. Мастер, коснувшись его руки, вздохнул: "Вы не двигайтесь, герр Иоганн, не надо, вам же больно".

— Да я и не могу, — сквозь зубы шепнул рудокоп. "Во рту пересохло только".

Федор взял один из огарков. Обернувшись к Вальтеру, он велел: "Собери тут все обрывки курток. Пошли, посмотрим — удастся ли нам к тому озерцу пробраться".

Уже выходя из штольни, пригнувшись, он посмотрел назад — Рабе держал на коленях сломанную руку. Свеча, прилепленная к валуну, догорала. Федор, сжав зубы, сказал Вальтеру: "Я пойду первым, ты, если что — возвращайся к ним".

Мальчик кивнул. Они поползли вниз, по узкому, сырому, в каплях воды проходу.

Маргарита стояла у деревянного здания конторы, всхлипывая, опустив голову, сложив руки под холщовым передником.

Дул теплый, южный ветер, чуть шелестели верхушки сосен. Девушка подумала: "Кто же знал, что он туда пойдет? Господи, ну сделай ты так, чтобы он выжил. Пусть все остальные погибнут, только бы он вернулся".

У жерла шахты кто-то крикнул: "Поднимают!"

— Сначала трупы — тихо сказала жена Иоганна. Она сидела на ступеньках, положив руки, на уже опустившийся живот. "Господи, — она перекрестилась, — помоги нам. Фрау Рабе, — женщина тяжело встала, — пойдемте, надо там быть".

Маргарита подала ей руку. Женщина, вдруг, ласково сказала: "На все воля Божья, фрау Рабе, надо крепиться".

— Да, — кивнула девушка. Они медленно пошли к деревянному, скрипящему колесу.

Маргарита взглянула на тела, что лежали в клети. Пошатнувшись, она прижалась лицом к плечу стоявшей рядом женщины.

— Тише, милая, тише, — та погладила ее по чепцу, — пусть Фридрих упокоится с Господом. Не плачьте, так, значит, жив ваш муж, или ранен. И мой тоже. И маленький Вальтер — видите, тут его нет.

Из клети вынесли четыре трупа и укрыли их холстами. "Молодые все парни, — вздохнул кто-то из шахтеров, — а Большой Фридрих — вдовец. Даже и скорбеть по ним некому".

— Зря, все зря! — зло подумала Маргарита, вытирая лицо. "Может, еще не всех нашли, может Рабе сдохнет там, под землей!"

— Раненый! — раздался голос снизу. Жена Иоганна ахнула: "Фрау Рабе, это муж мой! Слава Богу, слава Богу!"

Маргарита посмотрела на то, как женщина, опустившись на колени, гладит мужа по серому, уставшему лицу. Рудокоп, пытаясь улыбнуться, протянув руку, коснулся ее живота. Девушка холодно решила:

— Надо переспать с Рабе. Прямо сегодня, откладывать нельзя. Теодор и не смотрит на меня. Если я приду и скажу, что ношу его дитя — он дверь передо мной захлопнет. Еще, не дай Господь, Рабе расскажет. А если уже рассказал, они там два дня были под землей? — Маргарита застыла. Она услышала глухой голос жены Иоганна: "Ноги у него отнялись, никогда уже ходить не будет, наверное. Господи, а дома ребятишек двое и этот, — она посмотрела на свой живот, — вот-вот на свет появится".

— Ему пенсию дадут, не бойтесь, — Маргарита погладила ее по плечу. "Моему отцу покойному тоже дали, как ему вагонеткой ногу раздавило".

— Придется мне в сортировочную возвращаться, как откормлю, — вздохнула женщина, и шмыгнула носом: "Пойду, присмотрю, как его в телеге устроили. Сейчас в больницу повезут, в Гослар, чтобы не растрясли по дороге. Значит, муж-то ваш не ранен, фрау Маргарита, и с Вальтером все в порядке".

Веревки завизжали. Маргарита почувствовала, как холодеют у нее губы — она увидела рыжую, покрытую серой пылью голову. Теодор шагнул из клети. Потянувшись, он поставил на землю Вальтера. Девушка посмотрела на заплаканное, бледное лицо мальчика и, крикнув: "Клаус! Клаус, милый мой! Вальтер! — бросилась к ним.

Муж стоял, придерживая неумело забинтованную левую руку. Рабе обнял ее правой: "Не надо, счастье мое. Все хорошо, это просто перелом. Через пару недель все срастется. Если бы не герр Теодор, мы бы и не выжили, наверное, — это он нас всех спас, они с Вальтером воду принесли…"

Маргарита подняла глаза и встретилась с его взглядом. "Словно свинец, — поежилась девушка. "Господи, да не может он знать. Никто, никогда бы ни догадался".

— Я просто выполнил свой долг, — Теодор смотрел куда-то поверх ее головы. "Вы идите, герр Клаус, идите…, - он чуть запнулся, — к жене своей, за Вальтером я присмотрю. И вообще, — он обвел рукой рудничный двор, — надо священника позвать…, А вы идите, отдыхайте".

Маргарита взяла за руку Клауса. Федор, глядя на то, как они выходят из ворот, услышал голос мальчика: "Герр Теодор, спасибо вам. Если бы не вы… — Вальтер прервался. Помолчав, часто подышав, он добавил: "Папа мой тоже таким был. Сильным".

— Если бы я был сильным…, - зло подумал Федор, вспомнив свежие следы пилы на досках. "Но я же ничего не докажу, Господи, ничего и никогда. Четыре человека погибло, один искалечен, ребенок круглым сиротой остался…, Господи, ну простишь ли ты меня?"

— Это тебе спасибо, Вальтер, — он погладил белокурые, грязные волосы. "Если бы не ты — мы бы без воды остались, я бы в тот лаз не поместился. Пойдем, — мужчина вздохнул, — к пастору".

Он обернулся и, посмотрев на черное жерло шахты, обнял Вальтера за плечи.

Маргарита нежно погладила свежий лубок на руке мужа и налила в кружку теплого вина: "Доктор велел тебе хотя бы неделю побыть дома, так что я никуда тебя не отпущу".

— Ну, хоть одной рукой, а что-нибудь поделаю, — отозвался Рабе. "Не привык я просто так лежать, счастье мое. А как встану — займусь новой штольней. Герр Теодор обещал до конца недели там все расчистить. В забое покойного Фридриха надо тоже — в порядок все привести".