— Вдруг что случится еще, она ведь на сносях, — мрачно сказал Кеннет. «Я и так — когда Колин на свет появился, — я на охоте был, а Джеймс когда родился — в Эдинбурге, в суде заседал.

Хотя, — он вдруг улыбнулся, — на этот раз девочка будет, я уверен».

— Это еще почему? — поинтересовался Волк.

— Я пяльцы под перину подкладывал, — расхохотался шотландец. «И не говори мне ничего — с кинжалом оба раза помогло, и с пяльцами — поможет. Питер тоже, — он все еще улыбался, — просто так в эту свою Африку не уедет, уж поверь мне, следующей весной миссис Марте опять внуков ждать.

— Да и у меня уже скоро, — Волк потянулся, — четвертый появится, или четвертая. Думаю, там, в Джеймстауне, Дэниел, тоже — времени не теряет. Хорошо с Африкой сложилось, конечно, теперь я хоть за мальчика спокоен буду — Питер, и Уильям за ним присмотрят. Да Стивен мой и знает Марокко, я его два раза туда возил.

Берри внес камбалу, и Кеннет сказал, вдохнув запах соуса: «А что я миссис Марте свою мистрис Мак-Дугал передал — так всем на руку. Мне домоправительница не нужна, у меня Полли есть, — он ласково рассмеялся, — а мистрис Стэнли пусть в деревне живет, детей нянчит».

— Да, — Волк выпил еще вина, — она у тебя, сразу видно, — человек надежный.

— Наша шотландка, — протянул Кеннет, — с гор. Говоря о надежных людях — почему этих мерзавцев, с «Открытия», не повесили? Его величество ведь хотел.

— Джон его отговорил, — неохотно сказал Волк, избегая голубых глаз Кеннета.

Шотландец почесал в черной, с проседью бороде. «Хоть вы все его светлость много лет знаете, я тебе так скажу, Майкл — не нравится мне он. Я понимаю, — Кеннет поднял большую ладонь, — мало кто знает те воды, то да се, мне это уже адмирал говорил. Но поднять бунт, высадить детей на шлюпку, — Кеннет сочно выругался, — за такое казнят.

— Ставь благо страны превыше собственного блага, — тихо ответил Волк.

— Да, — Кеннет внезапно, прямо, посмотрел на него. «Только нет никакого блага в том, что зло — осталось безнаказанным. Вот так, дорогой свояк, — он поднялся и велел: «Пошли, надо уже и на корабль тебе перебираться».

В большом зале гомонила толпа, и Волк, пробившись к стойке, сказал Берри: «Мы к ужину вернемся, там птицу какую-нибудь зажарьте, хорошо?»

— Конечно, мистер Майкл, — кивнул кабатчик, вытирая тяжелый графин.

— Несу, несу ваш эль! — крикнул он кому-то поверх людских голов.

Дверь отворилась, и, в зал, нагнув голову, шагнул высокий, мощный мужчина в обтрепанной матросской куртке, грязной рубашке и старых бриджах.

Берри бросил один взгляд на уродливое, искаженное большим шрамом лицо, и, прошептав:

«Господи, спаси и помилуй!» — выпустил графин из рук.

В мгновенно наступившей тишине послышался звон стекла, люди стали подниматься со своих мест, и Берри, сглотнув, сказал: «Здравствуй, маленький Ник».

— Берри, — подумал капитан Кроу, глядя на седоватую голову. «Господи, Берри. Я его почти двадцать лет не видел, с тех пор, как мы с папой отсюда отплывали».

Он вдруг вспомнил «Святую Марию», темный чулан у камбуза и ласковый голос кока: «Ну, ничего страшного, маленький Ник. Ну, наказал тебя отец, так ведь за дело, с кем не бывает».

— За дело, — всхлипнул Ник, что лежал на тюфяке, свернувшись клубочком. «Простите, мистер Берри, я сейчас, сейчас встану».

Берри помолчал, и сказал, уходя: «Ничего, я сам пока справлюсь, вы тут побудьте».

Майкл, что сидел рядом с братом, взяв его руку, подождал, пока дверь закроется и тихо проговорил: «Спасибо тебе».

— Ну что ты, — Ник вытер нос рукавом рубашки. «Ты же мой брат, ты бы то же самое для меня сделал. А тебя он вчера уже бил, хватит, нельзя же так, два дня подряд».

— А мама нас различала, — Ник почувствовал слезы в голосе брата, и вздохнул: «Да. Зато так удобнее, — он внезапно рассмеялся, — и почерк у нас одинаковый, так что — я сегодня сделаю математику за двоих, а ты — испанский».

Майкл кивнул и шепнул: «Хочу домой».

Ник прислушался к реву валов за бортом корабля, — «Святая Мария» шла у берегов Кубы, и хмыкнул: «Другого дома у нас нет, милый братик. И не будет уже, наверное».

— У меня будет, — упрямо сказал Майкл и Ник только сжал его руку — крепко.

— Капитан Кроу, — услышал он тот же, ласковый голос. «Вы побледнели что-то. Вот, выпейте».

Ник, не глядя, взял оловянный стаканчик с бренди, и сказал: «Простите, мистер Берри.

Много времени прошло, сами понимаете».

Он сел за освободившийся стол, и обвел глазами таверну. Моряки стояли, глядя на него, и Ник подумал: «Ну конечно, они меня тут и похоронили уже все, давно».

— «Независимость» погибла во льдах, — сглотнув, проговорил Ник, — и экипаж тоже. Вечная им память.

Капитан Кроу поднялся, и, выпив, отдав Берри стакан, едва слышно попросил: «Мистер Берри, мне нужно добраться до Лондона. Я везу, — Ник замялся, — важный груз. Только вот, — мужчина почувствовал, что краснеет, — денег у меня немного. Я ведь сюда с Ньюфаундленда матросом плыл».

Берри взял его за руку и твердо сказал: «Чтобы я больше ничего этого — о деньгах, — не слышал, маленький Ник. Пошли, — он взглянул в сторону стойки, — я тебя кое-кому представлю».

Волк разлил вино по бокалам, искоса посмотрев на капитана Кроу. «Господи, — подумал мужчина, — ну и шрам. Правильно, Полли же рассказывала, как Майкл его в лодке ранил, там, в Джеймстауне. А шпага эта, Ворона, в кабинете у Марфы Федоровны висит, над камином.

Надо будет ему отдать».

Кеннет выпил полную кружку эля, — залпом, — и, положив на стол большие руки, твердо сказал: «Вот что, дорогой шурин, давай, рассказывай все — от начала до конца».

Ник потянулся за бумагой и пером, что лежали на столе, и, рисуя карту, — начал говорить.

— Они живы, — подумал Волк, слушая его. «Господи, спасибо тебе. И Мэри, и Генри, и дети.

Нет, нет, надо немедленно туда ехать, за ними, как я и хотел».

— Вот, — закончив, вздохнул Ник. «Если меня не повесят, то я туда вернусь. Построю корабль и вернусь».

— Вернемся, — поправил его Волк. «Вы не думайте, капитан Кроу, я от своих планов не отказываюсь, если я уж что-то обещал, — так я это делаю».

Он сидел на подоконнике, вглядываясь в синий, чуть волнующийся залив, и Ник внезапно вспомнил голос кузины: «А моя сестра Тео, покойная, была замужем за мистером Майклом, он тоже — с Москвы. Михайло Данилович его зовут, если по-русски. Они друг друга потеряли, а потом встретились, в Японии, и уже не расставались. Он очень смелый человек, кузен Ник, они ведь с дядей Мэтью меня из монастыря спасли, давно, на Москве еще. И дочку дяди Мэтью, Марию — тоже».

— Просто Николас, пожалуйста — попросил капитан. «И вы тоже, сэр Кеннет….

— Кеннет, — шотландец внимательно посмотрел на капитана. «Ну, насчет корабля, — у тебя, мой дорогой, денег много, сейчас твоя доля между сестрами разделена, ну, да они ее тебе отдадут, конечно. А что это за чушь о «повесят?»

— Я ведь потерял «Независимость», — Ник набил трубку и затянулся. «Это был корабль Адмиралтейства, так что теперь я должен, — он пожал плечами, — идти под трибунал».

Кеннет выругался. «Ну, если этих мерзавцев с «Открытия» не повесили, то тебя — точно не тронут. Тем более, твоя сестра Белла, — он ухмыльнулся, — замужем за его светлостью герцогом Экзетером, правой рукой его величества. Так что все будет хорошо».

Волк молчал, засунув руки в карманы, так и не отводя глаз от кораблей, что стояли на плимутском рейде.

Белла отвернулась и, наклонившись, стала перебирать ноты, что лежали на крышке верджинела.

— Давайте я вам сыграю, дядя Майкл, — бодрым голосом сказала девушка. «Мы с Мартой это в четыре руки играем, но так — тоже можно».

Он посмотрел на Беллу и вспомнил голос дочери: «Папа, она несчастлива. Вы послушайте меня, — Марта пристроила Томаса на коленях, и Волк улыбнулся: «Давай его сюда».

— Дедушка, — спросил Томас, — а вы мне привезете медвежий клык, как у тети Беллы?