— Вот сюда, — сказал Джон, и, обойдя горку кишок на камнях, толкнул низкую дверь таверны при бойне. Внутри было шумно, и тепло. Джордано подышал на пальцы и спросил: «Зачем мы здесь?».

— Я хочу есть, — Джон сел спиной к камину и блаженно потянулся. «Такой шторм — не самое приятное дело, а потом еще ночная дорога под дождем. Сейчас закажем лучший в Риме обед, выпьем, а потом можно будет поговорить. Тем более еще один человек подтянется».

— Кто? — поинтересовался Бруно.

— Увидишь, — Джон щелкнул пальцами.

— Давненько, синьор, — одноглазый хозяин смел крошки с деревянного стола им на колени и спросил: «Как обычно?».

Разведчик только кивнул головой.

Принесли две бутылки красного и две порции бычьих хвостов с морковью и сельдереем, в винном соусе. «Вино из Апулии, молодое, не пожалеете, а вот ложка только одна, синьоры», — извинился хозяин. «Не в почете они у нас, сами понимаете».

— Держи, — разведчик протянул ложку Джордано. «Я пальцами».

Они уже распили одну бутылку, когда из темноты раздался высокий, с ленивым, наглым развальцем голос: «Мое почтение, синьоры».

Невысокий, светловолосый юноша сел, не дожидаясь приглашения, и откупорив вторую бутылку, выпил из горлышка.

Джордано заметил, что руки человека испачканы в крови.

— Овцу резал, — ухмыльнулся тот, показав полный рот белоснежных, крепких зубов.

«Покормите за казенный счет, или мне опять свои деньги тратить?».

Джон махнул рукой хозяину.

— Вот ключи, — юноша выложил на стол связку. «Место отличное, тихое, грязновато, конечно, но вам там не век оставаться. Два выхода, понятное дело».

Принесли еще порцию хвостов.

— В общем, так, — сказал юноша, обсасывая кости, и выплевывая их на стол, — синьор Бонкомпаньи сейчас в своем новом владении, герцогстве Сора-и-Арче, до конца зимы. Папа ему купил земли и титул за сто тысяч золотом. Ну а синьора Бонкомпаньи пока тут, скучает.

Поскольку с поста коменданта замка Святого Ангела синьора Джакомо никто не смещал, то и печать, соответствующая у него имеется. Могу даже сказать, где она лежала месяц назад.

— Я же тебе запретил…, - угрожающе сказал Джон.

— Не дурак же я, — зевнул юноша, — мне еще тут работать. Нет, я со своими людьми просто проверил дом, пока синьора навещала своего, — он рассмеялся, — свекра, Его Святейшество.

Кстати, — он порылся в кармане, и вытащил мешочек, — вот оттиски печатей курии. Папской нет, к сожалению, — он скорчил уморительную гримасу.

— С этим понятно, — Джон спрятал печати. «Вот синьор Джордано, его надо будет представить синьоре Бонкомпаньи».

Бруно недоверчиво посмотрел на оборванца. Тот рассмеялся: «Ждите меня завтра на Кампо деи Фиори часам к десяти утра, и оденьтесь приличней. Есть во что?».

— Найдем, — кивнул Джон. Юноша поднялся и протянул руку Джордано: «Рад знакомству. Меня зовут синьор Франческо. До завтра, счастливо оставаться».

— У него хороший говор, — после долгого молчания заметил Бруно. «Уже почти местный».

— Ничего, еще годик тут побудет — Джон поднялся, — и его окончательно будет не отличить от коренного римлянина. Он славный мальчик, молодой просто. Мы с его отцом друзья».

Он почувствовал холод и с наслаждением окунулся в него. Было словно тогда, на Груманте — лед, бесконечный, на все стороны света, лед, снег, и северный, резкий ветер. Губы раскрылись, и он глотнул текущую по лицу воду.

Голову пошевелили. «Еще ведро», — приказали откуда-то сверху. Следователь присел и сказал: «Должен заметить, синьор Корвино, молчать — не в ваших интересах».

— Отчего же? — лазоревый, заплывший от побоев глаз открылся. Петя откашлялся и выплюнул комок крови. «Зачем мне себя оговаривать? А, поскольку на все ваши вопросы я ответил еще тогда, когда мы с вами разговаривали в более приятной обстановке, то мне и остается только молчать».

Принесли еще воды. «Какая она сладкая», — подумал Петя. «Сколько я уже не видел неба — второй месяц? Да, тут ведь тоже подземелье, просто повыше немного. Там уже зима на дворе».

— Продолжим, — сухо сказал следователь. «Мы остановились на том, кто вас представил Хуану Австрийскому.

— Герцог Альба, — сказал Петя, рассматривая серые камни потолка. Чадили, трещали факелы.

— Поднимите его, — приказал следователь.

— Я и сам могу, — зло отозвался Петя, и с трудом, придерживая вывихнутую левую руку, встал.

— Привяжите его к креслу, — велел мужчина, перебирая инструменты, разложенные на столе.

«Сейчас мы более подробно поговорим обо всем этом, синьор Корвино. Не хотите сразу признаться?».

— Мне не в чем признаваться, — пожал плечами Петя, глядя на то, как раздувают огонь в переносном очаге.

«А ведь Джованни молчал», — вспомнил он. «Ты соберись. Осталось немного. Скоро они получат показания Фарнезе и после этого отрубят мне голову. Надо просто потерпеть».

— Давайте, — кивнул следователь, и отошел подальше.

— Синьор Джордано! — услышав знакомый голос, Бруно обернулся. Невысокий, светловолосый, изысканно одетый юноша, улыбаясь, пробирался через гомонящую толпу — с утра на Кампо деи Фиори торговали цветами и фруктами.

— Синьор Франческо! — Джордано удивленно хмыкнул. «Надо сказать…»

— Тихо, — юноша, иронически улыбаясь, приложил палец к губам. «Там, за Тибром, тоже нужно бывать — очень полезное место, прекрасные знакомства можно завести. А вы неплохо одеты, — Франческо оглядел его с ног до головы. «Для ученого, я имею в виду».

— Это Джона камзол, — сердито сказал Джордано. «Я обычно не обращаю внимания на вещи».

— Не сомневаюсь, — ухмыльнулся Франческо и сказал: «Давайте, купим даме букет».

Он вернулся с большой охапкой фиалок и весело заметил: «У синьоры Констанцы как раз голубые глаза».

— Неаполитанские — внезапно проговорил Джордано. «Сейчас, зимой, их с юга привозят. Я ведь оттуда родом».

— Я этого не слышал, — сердито отозвался юноша. «Вообще, чем меньше я о вас знаю, тем лучше».

— Почему? — они медленно шли по виа деи Капеллари.

— Потому, — Франческо приостановился, — что, если меня арестуют, синьор Джордано, то будут задавать вопросы. А если я не буду знать на них ответов, для всех будет лучше, поверьте.

Поэтому-то я и не имею права делать что-то…, - он помолчал, — опасное.

— Вы с нашим общим другом приехали и уехали, а мне тут оставаться. Дом, оттиски печатей, знакомства — этим занимаюсь я, а уж все остальное — на вас. Прошлый резидент десять лет спокойно проработал, а все равно — плахи не избежал. А я только год тут, не хотелось бы умирать так быстро.

В серых глазах юноши играли искры смеха.

— Вам сколько лет? — внезапно спросил Джордано.

— Двадцать три, — ответил Франческо и улыбнулся. «Как говорит наш общий друг, у меня еще все впереди».

— А почему, — спросил Джордано, когда они свернули на виа Пеллегрино, — вы не сделали оттиск печати Бонкомпаньи еще тогда, месяц назад?

— Да кто же знал? — пожал плечами Франческо. «Мы думали, Корвино пожурят и отпустят, а видите, как получилось. Вообще, — юноша приостановился, — все это дело, уважаемый, надо закончить как можно быстрее. Я синьору Констанцу имею в виду. А то Корвино, конечно, человек крепкий, но пытка есть пытка. Он ничего не скажет, но все, же лучше не рисковать.

— А вы с ним знакомы? — поинтересовался Бруно.

— Вам бы я тоже посоветовал меньше задавать вопросов, — сухо ответил Франческо. «Царь Соломон все же был прав — во многих знаниях — многие печали. Нам сюда», — он постучал в высокие, отделанные медным литьем, двери особняка Бонкомпаньи.

— Синьор Франческо — высокая, тонкая, золотоволосая девушка быстро спустилась по лестнице. «Как мило, вы принесли мне букет!», — она вдохнула запах. «Мои любимые», — девушка чуть покраснела, и Джордано подумал, что румянец на ее белых щеках похож на первые, еще робкие лучи рассвета.

— Я буквально на мгновение, синьора Констанца, — раскланялся Франческо. «Спешу в курию, мой патрон не любит, когда его помощники опаздывают. Я вспомнил, вы говорили, что хотели бы привести в порядок библиотеку?»